Схемы были нестандартные, но подъем уже поднятого шел нормально — линии большого рисунка на полу стали чуть выпуклыми и растеклись. Общая печать у Насти в руке засеребрилась, напитываясь силой.
— Красивая...
— Еще насмотришься. Быстрее.
— Не могу. Схемы незнакомые. Если перекосит, неясно, как выправлять.
— Не перекосит, живее, я сказал, — Егор беспокойно пошевелился в круге и встопорщил броню. — Идет.
— Кто там? Лука? — Настя постаралась максимально быстро слепить покрышку — сложность была в том, чтобы зацепить каждый раз все схемы и все печати на новый носитель.
— Я не слышал мотор. У него громкий, и колодки скрипят. Кто-то другой. Соседа только что спросили. Он ответил «на пятом этаже» и придержал дверь в подъезд.
— Кто спросил?
— Не слышу голос. Слух тоже рябит. Кто-то из наших. Настя, — вставший чуть ли не впервые назвал ее по имени, — нужно уходить. Если останемся — кто-то пострадает. Это чревато проблемами. Не для меня — для тебя и Луки, но если нападет — придется. Уйдем в окно.
— Рехнулся? День на дворе, и я верхом на третьей форме скачу через полрайона? Чтоб полицию люди сразу вызвали?
— А что со мной сделает полиция? — неожиданно иронично спросил Егор. — Документы спросит? Конец света ночью был. Все приличные упокойники либо отсыпаются, либо раны зализывают. А в гости только… неприличные ходят. Заканчивай. Оставляй открытой первую покрышку и схлопывай остальные.
Настя заторопилась, неосторожным движением чуть не смазала контур, но в последний момент остановила руку. Верхняя покрышка раскалилась мгновенно, в комнате отчетливо запахло жженой костью.
У Насти закружилась голова, точно она не спала уже дня три. Сети печатей перед глазами начали двоиться, закололо в основании шеи. Что бы она сейчас не творила с печатями — это не только закрепляло форму Егора, но и ослабляло, выпивало саму Настю. Не до дна, но чувствительно.
С некоторым опозданием дошло, кем сейчас подпитался Егор.
Настя как-то по умолчанию уже считала его человеком — воспринимать вставшего как клиента не выходило. Ну, случилась неприятность — и человек стал мертвым, с каждым может произойти... Егор был при памяти, при личности, а всякие материи типа души к личности точно прилагались. Но вот того, что он, пользуясь ее незнанием, с человеческой хитростью через печати качнет в себя энергии — Настя не ожидала.
Еще обиднее, что где-то глубоко внутри она успела придумать целый романтический, но далекий от реальности сюжет с превращением вставшего некроманта в живого человека и прочими хэппи-эндами. А тут нате вам!.. Мог бы и предупредить.
Впрочем, мертвый — не значит честный.
Она уже хотела высказать все, что думает по этому поводу, но не судьба. В дверь позвонили. Повелительно. Настойчиво утапливая звонок.
Признаться честно, никакого желания открывать двери от такого звона не возникало.
Егор дождался, пока контур на полу и у Насти в руках потухнет, кивнул, легко поднялся и вышел из схемы. Взял первую покрышку и сдавил ее в кулаке, та лопнула все с тем же мерзким звоном. Уши заложило сразу же.
За дверью звон услышали — перестали давить на кнопку звонка.
— Возьми куртку, обувь. Только тихо, — скомандовал Егор. Говорил он теперь четче.
— Я никуда не пойду. И открывать тоже не буду, — уперлась Настя. — Моя квартира. Частная собственность. Права не имеют — хоть коллеги, хоть полиция…
— В городе кто-то половину некромантов положил, погосты поднял, меня поднял, а ты — «собственность»...
В коридоре что-то зашелестело, потом тренькнуло порванной струной и грохнуло.
Настя попятилась к окну, судорожно вспоминая, что у нее в квартире может издавать подобные звуки. Змей и газовых труб там точно не водилось.
— Это…
Егорь соображал куда быстрее — видимо, смерть положительно сказывалась на интеллекте: не таясь, захлопнул дверь в комнату, уронил шкаф, блокируя ее. Прихватил со стола телефон, впихнул Насте в руки, предупредив:
— Сейчас будет быстро, — и уже привычным жестом подхватил ее поперек талии, закинул на плечо и вышел через окно. Вместе с рамой.
У Насти в глазах снова потемнело и крутанулось — то ли от скорости, то ли от предстоящих расходов на ремонт.
Егор, легко касаясь стены и используя балконы как ступеньки, спустился ниже, спрыгнул с высоты второго этажа, приземлившись точно перед соседями — пожилой парой с внучкой, которая тащила ярко-розовый самокат.
— Дядя — эльф? — обрадовалась девочка.
— Почти, — просипела Настя, пытаясь выпрямиться у вставшего на плече.
По остекленевшим глазам соседа стало ясно: никаких ремонтов, придется переезжать.
И тут откуда-то сверху грохнуло так, что заложило уши.
Настя задрала голову — из окна спальни с гудением рвалось рыжее пламя. Такое яркое, словно горела не квартира, а склад с керосином. Стеклопакет на кухне помутнел, покрылся сетью трещин и резко стек вниз белесой массой.
— Уходим, — сообщил Егор, обогнул соседей и рванул вперед, разом перемахнув сразу через три припаркованных у дома авто.
Оказывается, когда тебя носят на руках — это не всегда здорово.
Глава 7. Лука
Офис встретил запахом костра и тишиной.
Хотелось бы сказать — гробовой, но таковой Луке при всем богатом опыте не встречалось.
Для упокойника кладбище всегда полнилось звуками: первая форма чуть слышно фонила, подавая сигнал о готовности к трансформации, вторая сама по себе была шумной и разговорчивой, третья звенела на грани боли в ушах, четвертая — молчала, просто ощущалась. Вот как вошел в дом и знаешь: тут стол, там кровать, здесь буфет. Все на местах.
Но для обывателей стояла вполне себе гробовая тишина.
Дверь конторы была прикрыта, но не заперта. На табличку «Левобережная СПП» кто-то из курьеров приклеил желтый стикер с надписью: «Никто не отвечал. Оставил пакет на вахте».
Охрану СПП не держала — мало кому в голову придет устроить налет на некромантов. Брать с них, кроме проблем, было нечего. Все расчеты с живыми шли через банк, а чаевые упокойникам клали по древней примете под левый угол гроба, в изножье. Мол, сможешь уложить — заберешь. Надо сказать, иногда домовину здорово перекашивало из-за толщины подкладки.
Свет в коридорах горел, двери у части кабинетов стояли распахнутыми настежь.
Зато на рабочем месте секретаря царила чистота: компьютер выключен, бумаги разложены по местам, письменные принадлежности аккуратно выглядывают из подставок, и даже монстрообразный фикус полит — с блюдца натекла на стол лужица и еще не успела высохнуть. А ведь именно Инга оставалась на ночное дежурство. Значит, уходила без спешки, за собой прибрала, а за остальными — не посчитала нужным. Странно.
И двери не закрыла.
Лука дернул на себя ящик секретарского стола и выудил связку ключей. По очереди отпер все закрытые двери и зажег везде свет.
Столы сотрудников ничем не выделялись — степлеры, перекидные календари с фэн-шуем, плюшевые игрушки, фото детей, внучат и котят, компьютеры-моноблоки и никаких папок — вся основная документация велась в учетнике. В ящиках стандартное содержимое: разной степени готовности покрышки, распечатки со схемами, составы, пустые флаконы с прошлых подъемов и прочий инвентарь. У кого все разложено по стопочкам, у кого вперемешку. Прям хоть зови психолога и составляй общеофисный психопрофиль.
В свой кабинет Лука заглянул в последнюю очередь: там все было на своих местах, но зудящее под кожей ощущение чего-то упущенного не давало покоя. Кресло, стол, окно, сейф… Точно, сейф! Который всегда стоял нараспашку, а теперь был стыдливо прикрыт и даже забаррикадирован креслом для посетителей.
Лука потянул тяжелую дверь с рулем. По сути, прикрывать было нечего — пробирки исчезли все, а папки со статистикой по подъемам за прошлый год ворам на хрен не сдались.
Те, кто брали, знали, где и что лежит. Не забыли, поганцы, прихватить личный запас Луки — восемнадцать синих ампул, которые там пылились еще со времен его работы в полиции.
Лука на всякий случай нырнул в сейф чуть ли не целиком и осмотрел все полки, но ничего, кроме свободных от пыли пятен на местах, где когда-то стояли составы, не нашел. Неприятно. Составы он, конечно, добудет, но осадочек от кражи оставался.
Лука со злостью пнул дверцу сейфа. Нет, если бы кто-то просто обчистил контору — это удивительно, но возможно: дураки водятся везде. Но на фоне происходившей последние двенадцать часов херни пустой сейф смотрелся знаково.
Так же знаково, как выключенный компьютер замечательной и идеальной секретарши Инги.
И как пропавший директор самой СПП.
Кстати, о директоре: может, Павел и взял пробирки? Вернулся, по тревоге выгреб все из сейфа, прихватил Ингу как помощницу — у нее допуск есть и категория, кажется, седьмая — и помчался на растревоженный погост?
Но если дело обстояло так, почему он молчит и не выходит на связь? Размазали? Павел немногим слабее Каина. Безусловно, разница между первым разрядом и вторым — как между миллионером и миллиардером, но все равно такого беззвучно не размажешь. Шум будет — выноси всех святых, окрестные районы телефоны служб спасения оборвут. Да и Инга, хоть и давно сдавала на разряд и на кладбища не выезжала, хорошая подмога, толковей многих.
А в итоге у нас — от жилетки рукава: Павел как в могилу провалился и секретаршу с собой, похоже, прихватил.
Лука задумчиво перебрал в руках связку, отделив массивный ключ директорского кабинета от остальных. Все равно полицейские, когда заявятся описывать ограбленный сейф, потребуют открыть. Часом раньше, часом позже. Так что лучше он сам, без лишней спешки. Тем более Каин сам просил разузнать про Павла.
От двери воняло гарью.
Код сигнализации Лука помнил, с этим проблем не возникло. А вот ключ в замочную скважину вошел неожиданно туго, со скрежетом, словно кабинет открывали последний раз пару лет назад. Застрял на половине оборота вмертвую. Пришлось настоять, подкрепив желание войти двумя ударами ботинка в район замка.