– Эй, – он осторожно потрогал Дениела за плечо.
– А?
– Я говорю, может, вам стоит ей все-таки позвонить?
– Кому? – удивился Дениел, снова поворачиваясь за стойку и снимая с ручки колпачок.
– Ей, – пожал плечами бармен. – Жене, любовнице или кто там у вас еще. Не может же она вечно дуться, ведь так? Поостыла небось за пару дней-то. Авось пустит.
– Я не женат, – только не сейчас, только не воспоминания, когда он так близко и одновременно далеко.
– Ну, тогда не кисни, старина, – смягчился бармен, сжалившись над ним. Что еще и осталось одинокому мужику, как не коротать время с бутылкой. – Это вопрос времени.
– Оно не спрашивает.
– Кто? – теперь удивился бармен.
– Время.
Дениел помрачнел, но бармен расценил это по-своему.
– Ладно уж, не хандри. За пиво четыре пятьдесят, как постоянному клиенту, – хмыкнул он и, еще раз подозрительно глянув напоследок исподлобья, переключился на нового посетителя.
Не обратив на комментарий внимания, Дениел переложил бутерброд на картонную подставку для пива и, разгладив салфетку, принялся набрасывать план.
– Не слишком ли легкая выпивка для прибывшего издалека?
Неожиданный вопрос, заданный низким, мягким голосом, заставил Дениела раздраженно поднять голову. Ну, сколько можно его отвлекать?
Через несколько стульев от него сидел плечистый длинноволосый индеец под пятьдесят, медленно потягивающий откупоренный «Миллер», который бармен вытащил из холодильника. Это и оказался новый посетитель – Дениел быстро осмотрелся – кроме них да пары пьянчуг в дальнем углу зала, за стойкой больше никого не было. Не считая бармена, который, услышав слова индейца, с вновь проснувшимся любопытством уставился на Дениела.
– Ты знаешь этого парня, Чак?
– Нет, – покачал головой индеец, и Дениел поежился под цепким взглядом его темных, внимательных глаз. – Но я вижу его. Усталый странник. Много боли. Долгий путь.
Он неторопливо пожевал губами, разгрызая фисташку, не сводя с Дениела глаз, и снова приложился к бутылке.
– Да… – пожав плечами, Дениел быстренько сварганил ответ, под недоверчивым взглядом бармена. Что-то ответить было нужно. – Я писатель. Езжу по штатам, собираю материал для книги…
– И о чем она? – лукаво прищурившись, поинтересовался индеец. – В эти края редко залетают птицы подобного сорта.
– Ну… – Дениел очень некстати запнулся – не к месту заданный вопрос застал его врасплох. Он-то надеялся, что после его ответа расспросы закончатся, всем известно, что публика не особо-то жалует журналюг и писателей, которые вечно ошиваются где ни попадя и вынюхивают, что не так. – Период Гражданской войны. Собираю неизвестные факты о Севере и Юге. Замалчиваемые операции и кампании, забытые герои войны. Там много всего…
Слишком поздно он спохватился, запоздало сообразив, что наболтал много лишнего, и внутренне подобрался, приготовившись выслушивать неожиданные истории про каких-то дедушек и предков, а также несуществующие племена индейцев, выполнявших тайные, но чертовски важные поручения полковников Джексонов и Смитов. И не было бы ничего странного, если бы явно знакомая парочка, сверлящая его двумя парами глаз, начала попросту чесать языками, перевирая все на свете и выдумывая на ходу, лишь для того, чтобы потом с бравадой заливать дружкам о том, что, дескать, это я подкинул тому парню «ту самую идею». За подобными вещами ежедневно коротают минутку сотни самых разных людей. Но Дениелу этого сейчас хотелось меньше всего, хотя торопиться-то ему особо было некуда и незачем. Времени теперь у него было предостаточно. Выпивка объединяет, стирая религиозные, расовые и классовые различия между собутыльниками. Не кольт уравнял шансы, а выпивка. Дениел улыбнулся кончиками губ, но тут же вновь подобрался под внимательным взглядом индейца, который продолжал с явным интересом изучать его. А массивная туша бармена с не отягощенными умом глазенками, между которыми находился чуть скошенный в сторону сломанный нос, и татуировками, расползавшимися по рукам из-под рукавов майки, напоминала скорее о паре отсидок и роли вышибалы в заштатном ночном клубе, чем о военных подвигах прошлого и дедушках-генералах. Этим поколениям было уже на все и вся плевать. Просто нечем заняться, в то время как Чак явно не собирался так просто отступать, вцепившись в него, словно клещ в собачий зад. И какого черта индеец вообще позабыл в Чикаго?
Что-то в его глазах показалось Дениелу смутно знакомым. Он определенно где-то видел их раньше. Колючие и холодные. Но где? И еще его разноцветные погремушки поверх кожаной куртки и различные кольца с перстнями на руках. Дениел невольно поймал себя на мысли, что старается среди них отыскать…
– Так ты действительно его знаешь, Чак? – приблизился бармен и оглядел Дениела, чуть нахмурившись. – Как, вы говорили, вас зовут?
Дениел и не говорил. Дешевый прием.
– Паттерсон, Дональд Паттерсон, – чуть помедлив, он выдал одну из заготовок.
– Паттерсон, Паттерсон, – бармен поднял глаза к потолку, а может, действительно пытался припомнить. – Нет, не слышал.
– Я недавно пишу, – разговор затягивался и уходил не в том направлении, и Дениелу больше всего хотелось, чтобы от него, наконец-то, отстали. Не стоило сюда приходить.
– На салфетках и без вещей? – усмехнулся индеец.
– Оставил в отеле. Здесь недалеко.
– Оставьте адрес, хотелось бы поподробнее поговорить о вашей книге.
Вот этого-то Дениел и боялся больше всего.
– Не помню название. Только адрес.
– Скажи, я наверняка знаю, – предложил бармен. – Ты сам-то откуда?
– Дорога, которой он пришел, намного длиннее и дальше, – негромко ответил индеец и поставил на стойку пустую бутылку. – Не каждый сможет пройти.
Перехватив его взгляд, Дениел опустил глаза и, желая не выказать смущения, тоже приложился к бутылке.
Кто он, агент из конторы, и снаружи его уже караулят? Что это – случайность или хитроумно расставленная ловушка, в которую он, зазевавшись, угодил, сам того не ведая? Или он случайно на него наткнулся и, уже подозвав подкрепление, попросту тянет время, заговаривая ему зубы? Черт!
– Кончай со своими загадками, Чак, – поморщился бармен и кивнул в сторону холодильника. – Будешь еще?
– Что тебе нужно здесь? – не обратив на него внимания, поинтересовался Чак, разглядывая Дениела, словно сканировал его рентгеновскими лучами. – Зачем ты пришел?
– Я же уже сказал…
– Мы слышали. Но ты не для этого проделал столь длинный путь. И не по своей воле, – внезапно добавил он. – Оно привело тебя. Ты хочешь поджечь небеса, так?
– Кто? Кто меня привел? – не понял Дениел.
– Ни земля, ни небо не дают ответов, пока их не начать уважать. Солнце заходит, а ветру все равно, куда дуть. Ты ищешь призраков. Но они не ищут встречи с тобой, – подняв палец, он ткнул пальцем в Дениела. – Не тревожь их. Ушедшим не нравится, когда их пытаются утянуть назад…
Где-то в глубине за стойкой приглушенно зазвонил телефон.
– Минутку, это, наверное, со склада, – бросив тряпку и вытерев о джинсы руки, бармен исчез в подсобке за вращающейся дверью.
Дениел проводил его взглядом, пока массивная спина не исчезла за крутанувшейся дверью с заляпанным кетчупом окошком-иллюминатором. Оставаться наедине с приставшим к нему индейцем ему хотелось меньше всего. Внезапно Дениел ощутил озноб. Он вспомнил, где видел такие глаза, холодные и глубокие. Гипнотизирующие жертву животным, парализующим душу страхом, подавляющим все, кроме животного желания бежать и спасаться. Любым способом выжить. Это были глаза волка. Волка из его кошмаров.
– Оно ответит тебе. Если ты правильно спросишь.
– Кто?
Он повернулся, но индейца за стойкой не было. Только недопитая бутылка пива и россыпь скорлупок, нащелканных в стеклянную пепельницу. Что за черт? Только сейчас, присмотревшись, он понял, что небольшая кучка целых фисташек выложена на стойке в форме песочных часов…
Дениел обернулся и оглядел полутемное пространство зала. Никого, кроме пьянчуг, по-прежнему набирающихся каким-то пойлом из полупустого графина в дальнем углу. Он даже не слышал, как тот ушел. Загадочный Чак просто исчез. Словно в воздухе растворился.
Через несколько минут возвратился бармен и как ни в чем не бывало снова вооружился тряпкой, продолжая хозяйничать за стойкой.
– Мне кажется, он не заплатил за пиво.
– Это Чак, – пожал плечами бармен, протерев пивной кран с лейблом «Хейнекен», и украдкой приложился к оставленной на стойке недопитой бутылке – мол, не пропадать же добру. – Он всегда себе на уме. Не страшно, потом занесет.
Ответ бармена не слишком-то его успокоил. От беседы с таинственным Чаком, которая больше походила на непонятно зачем устроенный допрос, остался неприятный осадок.
– А кто он?
– Черт его знает. Раньше батрачил на бензоколонке, пока ее не грабанули и сожгли. Пару месяцев где-то отсиживался от копов, когда всю заваруху повесили на него. Ясно, на косоглазого свалить милое дело. Никто потом и не хватится.
– А сейчас?
– Поговаривают, что он кто-то вроде гадалки или целителя какого-то. Ну, знаешь, все эти шаманские штучки с благовониями и танцами с бубном. Ну эти – У! У! У! – он попританцовывал на месте, поднимая руки над головой. – Липа для туристов. По мне, так он просто приторговывает наркотой. Кто знает, с каким сбродом он ошивался те месяцы, что находился в бегах. Один раз вляпавшись, с этой дорожки уже не соскочишь. А вам зачем? Для книги?
– Не знаю, – задумчиво откликнулся Дениел.
– Еще пива?
– Да, пожалуй.
Неприятный осадок только усилился. Таинственный Чак не просто видел его, как, например, того же бармена, а действительно увидел что-то потаенное в самой душе, словно приподнял покрывало из оболочки мяса и костей. Попытавшись собраться с мыслями, Дениел вновь взялся за ручку и, помусолив ее, стал писать. Для начала требовались новые документы. Без этого обзавестись нормальным жильем и машиной в другом времени не представлялось никакой возможности. Сменить имя и биографию, подправить внешний вид и одежду, может, даже отрастить бороду. Хотя вряд ли ищейки «Хроноса» будут его здесь искать, все же лучше по возможности не высовываться и не следить. Но это не помешает ему заново начать собирать армию. Кого бы ни пришлось вербовать и из каких трущоб и потаенных нор ему ни пришлось бы вытаскивать безработных, бывших военных, которых прогнали со службы преждевременно, списав в расход (о, к этому сорту людей у Дениела давно был отточен собственный, особый подход), маньяков и убийц. Ему была нужна армия. И он во что бы то ни стало соберет ее вновь.