– Найдем, – протянул я ей свой швейцарский нож, который болтался в моих карманах еще со Словакии, с самого начала долгого пути. Наконец-то он хоть кому-то пригодился.
– Не бог весть что, но сойдет, – сказала Ката, выдвинув наибольшее по размеру лезвие и взяв нож в руку.
После чего осторожно пошла к лазурной воде.
Захотела быть владычицей морскою! – почему-то пришло мне в голову. Как сказал бы по этому поводу Вовка в Тридевятом царстве из одноименного мультфильма – килька несчастная…
– Ждите моего сигнала! – сказала вместо прощания вошедшая в волны по пояс графиня, потом она бултыхнулась лицом вперед и поплыла к самолету. Причем каким-то странным, не нашим, стилем – на поверхности моря лишь изредка всплывала только ее голова.
Уточнить какого именно сигнала мне ждать, я не успел. Хотя, если у нее все выгорит, я это по-любому увижу. Спрашивается, а что мне, стороннему наблюдателю, оставалось?
Вообще это, конечно, был чистой воды сюрреализм и полный дурдом. Почти как у Бориса Васильева – девки воюют, а ты в щель забился…
В этой связи мне было очень интересно, как она вообще сможет с кем-то справиться, да еще и в одиночку? И с ее-то животом. Ей же, в случае рукопашки с поножовщиной, за одну минуту кесарево сечение оформят. Хотя, стоп, не надо сгущать краски и забывать, что это как бы не женщина и вообще, строго говоря, не человек. А с другой стороны, психологический расчет у нее, в принципе, верный. Спрашивается – что предпримут и подумают те, кто сидел в этот момент на борту гидросамолета? Они ведь точно ждут подлянок иного рода в виде кораблей, катеров или самолетов. То есть чего угодно, но только не вот этого. Допустим, сидишь ты внутри самолета, вокруг море, качает, слегка мутит, обзор не так чтобы замечательный, задницу уже отсидел, палец на спусковом крючке затек. И вдруг – бац, откуда ни возьмись, видишь перед собой голую, да еще вдобавок и беременную женщину. Я бы на их месте, узрев подобную «русалку», точно не стал стрелять, а первым делом подумал бы о глюках, недосыпе, несвежих консервах, алкогольной интоксикации и прочем. То есть от такого сюрприза любой (даже самый что ни на есть костоломный спецназовец) если не испугается, то уж точно впадет в ступор. А если не впадет в ступор, то неизбежно замешкается на какое-то время – начнет звать корешей, дабы узнать, видят ли они то же, что и он, или у него одного вдруг, ни с того ни с сего, поехала крыша? А графине-то только этого и надо…
И, словно в подтверждение этих слов, я вдруг потерял из виду свою плывущую спутницу. Хотя, по идее, смотрел в бинокль на волны в ее сторону. Вроде только что плыла, хоп – и нет. Голова окончательно исчезла с поверхности воды. Нырнула? Ну-ну, Ариэль хренова…
Потянулись минуты томительного ожидания. Я продолжал пялиться в бинокль, разглядывал фюзеляж «Викинга». При этом чисто механически отметил для себя открытые входные дверцы в его левом борту, и спереди, прямо под кабиной пилотов, и сзади, за крылом. Не иначе, для проветривания отдраили. Что ж, дорого же им обойдется подобная безалаберность. Тем более что эта летающая лодка явно не относилась к дополнительно довооруженным вариантам самолета данного типа – я разглядел солидный пулеметный ствол только в округлом прозрачном колпаке, торчавшем сверху фюзеляжа, позади кабины пилотов. А вот в передней турели и бортовых прямоугольных иллюминаторах рядом с дверями никаких пулеметов не было (хотя сами шкворневые установки, похоже, наличествовали), может быть, ради облегчения сняли, а может, их изначально не было. Как-никак, у них сейчас тотальная, мать ее, война, и нехватка буквально всего, до маргарина и туалетной бумаги включительно…
А еще в свой бинокль я, как ни старался, не увидел, чтобы кто-нибудь из экипажа немецкого самолета выглядывал из дверных проемов или мельтешил за обширными стеклами пилотской кабины. Соответственно, не представлялось возможным оценить, сколько именно народу на борту. В этом смысле моей спутнице не позавидуешь. А вообще, все было тихо и ровно. Стрельбы тоже не было, хотя я буквально каждую минуту ожидал услышать выстрелы, которые означали бы только одно – Кату обнаружили.
С момента отплытия графини прошло чуть меньше часа, и у меня уже начал, как говорится, замыливаться глаз. А потом я неожиданно увидел в темном проеме передней двери BV 222 розовую и какую-то несерьезно-кукольную на фоне брутального серо-зеленого камуфляжа летающей лодки фигурку голой графини. И она энергично махала мне ручкой.
Подхватив с земли чемоданчик, бинокль, автомат и собрав в охапку ее одежду и туфельки, я погрузился в лодку и быстро погреб на ялике к темной громадине самолета. Пока я работал веслами, Ката стояла в дверном проеме в развязной позе постоянной посетительницы нудистского пляжа и смотрела куда-то поверх меня, в ту сторону, где за противоположной оконечностью острова почти догорела «Бурята» – по крайней мере, дыма там уже почти не было.
Наконец я причалил к борту у переднего люка, из прямоугольного проема которого вниз, под воду тянулся какой-то, довольно солидного вида трос, надо полагать, от якоря. Бросив весла, я протянул графине веревку. Она привязал лодку к чему-то внутри фюзеляжа и кивнула, как бы приглашая в гости.
Я закинул в люк чемоданчик, автомат и шмотки, а затем перелез туда сам.
Внутри было довольно просторно. В 1930-е годы такие самолеты частенько называли «летающими отелями». А BV 222 начинали проектировать как раз для дальних почтово-пассажирских рейсов через Атлантику. Но, пока суть да дело, началась война, и что выросло, то выросло. Так что отель не отель, но на фрегат «Викинг» точно тянул, поскольку был двухпалубной машиной. На фоне самолетов тех времен, которые мне уже доводилось видеть, данный аппарат выделялся не только размерами, но и внушающим уважение количеством смутно знакомого оборудования.
Отсек, куда я попал, был своего рода «тамбуром». Наверх, в кабину пилотов, вела узкая дюралевая лесенка, слева, в носу, располагалась увенчанная пустой турелью кабина штурмана или летнаба. Направо, «в первом этаже» фюзеляжа тянулся к хвосту грузовой отсек – для особо крупногабаритных грузов в правом борту фюзеляжа имелась большая распашная дверь, в тот момент закрытая. По внутренней поверхности покрашенных в светло-серый цвет бортов тянулись поражавшие своей толщиной дюралевые шпангоуты и стрингеры.
Бросился в глаза размещенный внутри, на левом борту фюзеляжа, спасательный плотик (размеры самолета вполне позволяли) и аккуратно сложенный дальше к хвосту груз. Присмотревшись, я понял, что это было такое – вдоль бортов были складированы в штабеля стандартные прямоугольные контейнеры (этакие раскрывающиеся после приземления напополам гробообразные емкости) снабжения германских ВДВ с притороченными к ним грузовыми парашютами. Всего таких контейнеров и мягких десантных мешков в этом самолете было, минимум, несколько десятков. Интересно, куда это они направлялись и почему их вдруг занесло именно сюда? Для болгарских масштабов данный аппарат был точно великоват.
– А люди где? – на всякий случай спросил я Кату, примерно понимая, что она ответит.
– На борту было всего трое, – ответила присевшая на какое-то откидное сиденье обнаженная и еще не обсохшая до конца после своего купания графиня, первым делом натягивая на ноги туфли. Похоже, ходить босиком по дюралевому полу ей было не очень приятно.
И тут же уточнила:
– Один лежит наверху в отключке, двоих отправила за борт.
Ну да, на ее месте я бы добавил еще, что это вовсе не люди, а фашисты.
– Смотри по сторонам и ничего без надобности не трогай, – дал я графине дельный, но явно запоздалый совет в стиле того, который, по непроверенным слухам, когда-то давал Владимир Джанибеков монгольскому космонавту Жугдардемедийну Гуррагче. Вместо ответа она вернула мне нож. Следов крови на его лезвии уже не было – успела протереть или она им вообще не воспользовалась? А как тогда она смогла уработать двух мужиков (без ножа-то?) – кадыки вырвала, шеи свернула или, скажем, глаза выдавила? Здесь я поймал себя на том, что мне в голову опять лезут разные излишне красочные ужасы. Тем более что в начале нашего путешествия голограмма Блондинки упоминала о том, как где-то в Италии эта самая Ката, под настроение, в один прием положила наповал семь человек из муссолиниевской контрразведки.
Между тем голая диверсантка-декретница взяла свой чемоданчик и шмотки, привычным кивком приглашая меня следовать за собой, через люк, на «второй этаж» самолета, надо понимать – в пилотскую кабину.
Лезть наверх, наблюдая впереди и выше себя голую женскую жопку, было не то чтобы приятно, но где-то даже забавно. Неожиданно выяснилось, что легкий загар на теле графини ровный и без светлых пятен на привычных местах трусов и лифчика. Где это она, интересно знать, успевала загорать голышом?
На «втором этаже» «Викинга» места было почти как в пассажирских авиалайнерах из моей эпохи, но потолки оказались все-таки довольно низкими. Хотя реальность, увы, никогда не соответствует кадрам из старых фильмов, вроде отечественной развесисто-клюквенной «Тайны двух океанов», где внутри подлодки (а снято все это было, понятное дело, где-то в павильоне) высота отсеков явно превышала два метра – в помещение с габаритами реальной подлодки кинокамеру тех времен точно было не затащить.
Прямо с лесенки я вслед за графиней попал в пилотскую кабину (там у меня сразу отлегло от сердца – парашюты летчиков лежали в чашках сидений), потом мы прошли через плотно набитую соответствующим оборудованием конуру радиста с плексигласовым турельным колпаком и установкой полностью готового к стрельбе 13-мм пулемета MG131 (отдельные «специалисты» считают эту махинерию не за пулемет, а за авиапушку) на потолке и далее уперлись в переборку с открытой дверью. А за этой дверью было небольшое помещение, этакий «бытовой отсек», вроде кубрика с металлическими шкафчиками и ящичками по стенам и парой узких лежанок, заканчивающееся глухой стенкой с круглым входом в технический лаз в виде широкой трубы, который вроде бы расходился к концам крыльев параллельно лонжеронам и служил для обслуживания моторов летающей лодки.