вестникам, двум мужчинам на взмыленных конях. Они скакали прямиком к входу в лагерь.
У Пизона отвалилась челюсть, когда Тулл встал на пути гонцов, которым пришлось резко остановиться, чтобы не налететь на центуриона.
– С дороги! – крикнул первый всадник. – У нас важные новости для самого правителя.
Тулл как будто оглох. Не обращая внимания на протесты гонца, он взял в руки поводья.
– Какие новости?
Всадники переглянулись, потом первый пожал плечами:
– Господин, у бруктеров нашли орла.
День был теплый, и солнце припекало спину, но Пизон все равно поежился. Вокруг него уже перешептывались и возносили молитвы легионеры. Кто-то – Вителлий? – упал на колени.
– Из какого легиона? – строгим командирским голосом спросил Тулл.
– Из Девятнадцатого, господин.
Тулл выпустил поводья и отступил в сторону.
– Чудесная новость, – спокойно и негромко сказал он.
Недовольное лицо первого вестника немного смягчилось.
– Вы были в Семнадцатом или Восемнадцатом, господин?
Тулл вскинул голову, и в его глазах вспыхнула гордость.
– В Восемнадцатом.
– Отличный легион, – кивнул всадник. – Может, и его орла теперь найдем.
– Это лишь дело времени, – уверенно сказал центурион. Он сделал еще один шаг в сторону, пропуская гонцов, и повернулся к своим людям: – Слышали, братья? Один орел прилетел домой – скоро и два других вернутся. Рим покоряет!
– Рим покоряет! – донеслось с вала и изо рва.
Слезы радости побежали из глаз Пизона; он кричал и кричал, пока не охрип.
Глава 22
Прошло несколько дней. Тулл стоял под теплыми лучами предвечернего солнца недалеко от огромного командного шатра Германика. Распоряжение прибыть к командующему «как можно скорее» он получил совсем недавно, и у слуги центуриона, Амбиорикса, почти не оставалось времени, чтобы почистить шлем, фалеры и перевязь Тулла. Хотя они находились в полевых условиях, а не в казармах, соблюдение уставных требований никто не отменял.
Центурион окинул себя критическим взглядом и вздохнул. Старый Амбиорикс с его негнущимися пальцами неохотно выполнял обязанности, которые годами лежали на плечах Дегмара, и не успевал начищать снаряжение до парадного блеска, но теперь уже Тулл ничего не мог с этим поделать. Выбросив из головы мысль о состоянии доспехов, он снова задумался над тем, зачем мог понадобиться Германику.
Вокруг шатра командующего кипела жизнь; по периметру его охраняла двойная центурия легионеров, в ставку и из нее непрерывно текли потоки прибывающих и убывающих командиров, рабов, гонцов. Не только Тулл ожидал приема – перед ним стояли еще трое: Туберон, командир из вспомогательных отрядов и дородный лысеющий торговец. Тулла не удивляло, что Туберон игнорирует всех – так вели себя большинство высокопоставленных командиров. Со своей стороны, сам он не собирался беседовать с германцем из вспомогательных войск, который походил на воинов из племени убиев. Если не считать Дегмара и до известной степени Флавия, отношение Тулла к германцам навсегда испортилось после засады в лесу. Что касается купца, то выглядел он как типичный торгаш – угодливая улыбка, гнилые зубы и готовность продать за барыш что угодно, даже родную мать.
Если б Туллу предоставили право выбирать собеседника, он с радостью побеседовал бы со старшим дежурным командиром охраны – солидным центурионом, которого Тулл знал наглядно. Однако тот надзирал за подчиненными и осматривал входящих в шатер. Тулл поправил ремень перевязи, чтобы не натирал кожу у основания шеи, и решил, что сможет переговорить с ним позже. Пока же можно наслаждаться солнечным теплом и размышлять.
Если повезет, Германик раскроет кое-что из своих планов. Кампания застопорилась, и Тулл не мог дождаться возобновления боевых действий. Возвращение орла Девятнадцатого легиона вновь разожгло огонь в его душе – каждую ночь центуриону снилось, что орел Восемнадцатого найден, а Арминий убит. Тулл подумал, что, возможно, говорить о приостановке кампании неправильно. Такой армии, как у Германика – а в ней насчитывалось сорок пять тысяч человек, да еще много сотен лошадей и мулов, – ежедневно требовалось невероятное количество продовольствия. Большие отряды легионеров и конные партии вспомогательных войск обшаривали окрестности в поисках скота и запасов хлеба, и все же провианта не хватало.
Германик опасался, что Арминий с союзниками нападет в тот момент, когда припасов для отступления будет недостаточно, и приказал войскам устроить временные укрепления у берегов реки Лупия. Этот водный путь вел на запад, мимо сожженных фортов Ализо и других поселков и дальше к Рейну и границе империи. В Ветеру заранее были отправлены гонцы с приказом со всей возможной поспешностью отправлять по реке баржи с зерном вплоть до возвращения войска в лагерь. Хотя некоторые уже прибыли в расположение армии, продовольствия для продолжения наступления на восток пока не хватало.
Рядовые солдаты не разделяли стремления Тулла к активным действиям. И он не винил их. Крупных сражений не происходило, потерь они не несли, но армия располагалась в глубине вражеской территории. Находясь в безопасности громадного лагеря, легионеры могли немного расслабиться, пусть даже питание не всегда приходилось им по вкусу. Как всегда строгий, центурион не позволял своим людям благодушествовать; каждой центурии в его когорте хотя бы полдня приходилось упражняться в боевом искусстве или маршировать.
– Здесь не казармы, вы, куски дерьма, – говорил он, когда на рассвете легионеры, зевая, выбирались из палаток. – Каждый мужчина, женщина и ребенок на сотни миль вокруг желает нашей смерти. Если вы в каждое мгновение каждого дня не будете начеку, какой-нибудь безродный пастух приколотит вашу голову к дереву.
«ММММММ! УУУММММ!»
Этот боевой клич снова зазвучал в голове Тулла. Уши наполнились воплями его людей, хищным свистом летящих копий и хлопаньем пращей, отправляющих камни в полет. С низких туч, висящих над головой, лил дождь, и он чувствовал перемешанную с кровью и песком грязь, проникающую в сандалии. Упал еще один легионер, пронзенный копьем врага. Фенестела орал, приказывая закрыть образовавшуюся брешь, и Тулл слышал собственный голос. Сорванный и хрипящий, тот призывал солдат стоять твердо: «Держать строй или все мы покойники!»
– Центурион?
Тулл провел ладонью по векам и увидел перед собой не занесшего копье варвара, а вспотевшее лицо торговца в несвежей, покрытой влажными пятнами тунике. Несмотря на давешнее презрение, центурион был благодарен торгашу, и все же тот обладал настолько отталкивающей внешностью, что римлянин не сдержался и рявкнул:
– Что?
– С тобой всё в порядке, господин?
– Конечно, будь ты проклят. А что? – Тулл бросил взгляд на Туберона и командира конников, которые стояли поодаль. Похоже, они не заметили ничего необычного, и центурион почувствовал огромное облегчение. Он представил себе, какие комментарии могли последовать, особенно от Туберона.
Торгаш на шаг отступил, улыбка его поблекла.
– Ты разговаривал сам с собой.
– Чепуха. – Тулл посмотрел на доброжелателя своим самым строгим командирским взглядом и с удовлетворением отметил, что тот поспешил убраться подальше.
Мысли снова устремились в прошлое. Сейчас они так близко от того места… Карты у него не было, остались только смутные воспоминания о местности, по которой Дегмар вел их к Ализо. Но за несколько дней тренировочных маршей Тулл успел разглядеть множество знакомых примет. Разведчики тоже доносили, что место битвы совсем недалеко. Если говорить честно, близость останков такого количества людей, которых Тулл когда-то знал, лишала сна. Волосы зашевелились на его голове. Не захочет ли Германик еще раз услышать его рассказ о ловушке? Возможно…
– Старший центурион Тулл! – У главного входа в шатер стоял штабной офицер с властным лицом. Он позвал снова: – Старший центурион Тулл!
Тулл поднял руку:
– Это буду я, господин.
– Имперский наместник ждет.
Командир из вспомогательных войск привык, что граждан принимают прежде союзников, и его лицо осталось бесстрастным, но торговец с сожалением вздохнул. Проходя мимо рассерженного Туберона, Тулл сохранил невозмутимое выражение лица, но внутри него все тряслось от смеха. «Получи, сукин сын», – думал он. Подойдя к штабисту, центурион отдал честь.
– Я готов, господин.
– Здесь, должно быть, ошибка!
Визг Туберона заставил штабного офицера обернуться:
– Господин?
– Я – легат! – закричал Туберон. – А этот человек всего лишь центурион.
– Старший центурион, легат, – предельно вежливо поправил Тулл, упиваясь тем, что его замечание лишь усугубило ярость выскочки.
– Прошу прощения, легат, – сказал штабист Туберону. – Наместник предупрежден, что ты здесь. Он велел, чтобы прошел Тулл.
Рот Туберона захлопнулся.
– У тебя сообщение для наместника, легат? – заботливо поинтересовался штабной.
– Я… – начал Туберон и замешкался. Мгновение спустя он пробормотал: – Я подожду.
– Как пожелаешь, легат. – Штабист отдал честь и повернулся к Туллу, который готов был поклясться, что на его лице с поднятыми бровями было написано: «Ох уж эти мне старшие командиры». Затем он склонил голову: – Следуй за мной, центурион.
Тулл бросил взгляд на Туберона – тот всматривался вдаль. Но удовольствие от этого не уменьшилось.
Сопровождающий провел его через просторную, хорошо обустроенную переднюю, в которой за столами трудилось множество писарей. Здесь же находились рабы, ожидающие поручений. Никто не обратил внимания ни на Тулла, ни на его спутника. Следующие два отдельных помещения оказались заполненными коллегами штабного офицера – они работали. Здесь Тулл привлек несколько любопытных взглядов, и это снова заставило его задуматься над тем, что приготовил для него Германик.
– Я слышал, ты был в Тевтобургском лесу, – сказал штабист, словно услышав мысли Тулла. Говорил он с уважением – в отличие от большинства комментаторов, которых Тулл наслушался за последние годы. – Ты сумел вывести несколько своих солдат.