Потом служба в армии стала напоминать торговлю совестью. Это Гришину не понравилось. И он вышел в отставку. Как выяснилось, только для того, чтобы год спустя сколотить единственный на тот момент на территории СНГ наемный отряд.
Это действительно была настоящая наемная группа. Она работала всегда одним и тем же составом, специализировалась на выполнении краткосрочных миссий и имела очень четкие принципы относительно того, кому служить.
Мусульмане Гришина не наняли бы.
Основное поле деятельности Гришина и его команды было на Балканах, где они вполне успешно партизанили, пока не стало понятно: или надо прекращать, или американцы всерьез возьмутся за дело, а против целой страны не попрешь, каким бы профессионалом ты ни был.
После Балкан Гришин работал еще на Кавказе, а также (что не советовали афишировать ни при каких обстоятельствах) в Сибири. Там были места, где потеряли всякий страх китайцы. Гришин привез туда своих молодцов, и Поднебесная поперхнулась.
Мало-помалу группа успела примелькаться и надоесть. Следовало сделать перерыв. Что и порешили после завершения очередного задания.
Перерыв длился уже больше года. Народ томился, хотел еще повоевать, но Гришин, отслеживающий ситуацию, видел, что вокруг группы сгущались тучи. Ее будто бы положили на предметный столик под объектив микроскопа. Гришин пока не мог понять, кто именно смотрит в этот микроскоп. Если государство, то еще куда ни шло. В конце концов, Гришин не поднимется против действующего строя.
А вот если это были глаза прошлого противника — все гораздо хуже. Тогда стоит призадуматься, как обезопасить бойцов и их семьи.
Гришин прекрасно понимал, что дергаться даже по просьбе Атамана опасно. Но у него были свои принципы. В частности, он свято верил в то, что человек должен уметь встать на пути той силы, которая лезет на его город и страну.
«Анчары» подпадали под эту категорию.
— Так как, мне начинать вызывать своих?
Атаман подумал немного.
— Не надо сразу говорить, что их ждет какая-то работа. Работы может и не быть. Тут вилами по воде писано. Может статься, я прекрасно справлюсь и в одиночку. Но если что — пусть твои головорезы будут готовы сыграть роль засадного полка.
— Хорошо, пусть будет так. Только, Юра, учти вот что. Тут около меня и остальных в последнее время какая-то непонятная возня идет. И мне эта возня не нравится. Надо, чтобы осторожно все получилось. Все-таки кое у кого из моих уже и семьи, и дети.
— Я прекрасно понимаю. Мне Прохорова хватило. Совесть до сих пор мучает, что не успел мужика спасти. Будем вызывать кавалерию только в самом крайнем случае.
— Договорились. Так, значит, тебе нужно кое-что достать.
Гришин, выйдя в соседнюю комнату, сел на телефон. Разговаривал он довольно долго. Судя по всему, не с одним абонентом. Вернувшись, показал Терпухину колечко из указательного и большого пальцев.
— Все путем. Товар прибудет в течение часа. Как договорились. Наган, сорок девять «цыпляток», ножик и трещотка. Наган — сто пятьдесят. Патроны — ну, допустим, по три бакса за штуку. Итого — еще сто пятьдесят. Ножик отдам за тридцать. Трещотка не моя, придется платить по полной. Это еще семьдесят. Итого — ровно четыреста убитых енотов. Не слишком тяжело?
— Нормально, — кивнул Терпухин. Он рассчитывал на более весомую сумму.
— Оплата, разумеется, по факту, — широко улыбнулся Гришин, и стало ясно: сейчас будет четвертый тост.
Четвертый тост у Гришина — это отдельный разговор. Он, как и вся повоевавшая братия, оброс различными приметами. Так вот, четвертый тост — это что-то наподобие знаменитой приметы, не велящей троим прикуривать от одной спички. И тут и там причина в снайперах.
Четвертый тост в Чечне — это тост за косоглазие вражеских снайперов. Пьется сидя.
Когда раздался звонок в дверь, с Гришина хмель сдуло словно ветром.
Он ненадолго вышел в прихожую. Терпухин едва успел сжевать огурец. Потом хлопнула дверь, и хозяин вернулся. В руках он держал полиэтиленовый пакет.
Из пакета на стол был извлечен большой сверток, перемотанный липкой лентой. Гришин разрезал ее.
— Вот тебе наганчик. Как видишь, все еще плавает в смазке. Если хочешь, можешь прямо тут и почистить. Чтобы уходить пешим, но оружным. А это «цыплятки». Вот они, красавчики.
Патроны были завернуты в промасленную кальку, по семь штук в каждом сверточке, всего семь сверточков.
— Теперь нож. Смотри.
Типичная «спайдерка». Рукоятка из черной пластмассы, со специальными накладками, чтоб рука не скользила. Клинок простой, без всяких ненужных наворотов.
Напоследок был предъявлен шокер. Он был сделан на базе стандартного «волмена» карманного размера. Но за счет замены конденсатора и питания выдавал не сто двадцать, а полноценных двести вольт. И ампер побольше, чем предписывалось по инструкции. Для человека со слабым сердцем эта штука смертельна с гарантией; для того, кто посильнее, — как повезет.
— Питается от «кроны», — пояснил Гришин.
Терпухин кивнул.
Ну вот, теперь можно было отправляться дальше. Но, учитывая обстоятельства, уход Терпухина был отложен еще на добрых три часа.
Выйдя на улицу после визита к Гришину, Атаман почувствовал себя неуверенно. Все-таки он был в чужом городе, крепко под хмельком да еще и вооружен до зубов.
Он решил поискать пристанище. Это была не самая легкая задача. Все-таки курортный сезон был в разгаре.
Юрий купил газету с объявлениями, потом взялся за телефон и в течение получаса стал арендатором однокомнатной малосемейки. В объявлении его смутила подозрительно низкая цена, но когда он приехал на место, то понял, что за такое жилье, пожалуй, дороговато.
Но заплатил — некогда было привередничать. А в квартире имелся скособоченный диван и исправный душ. Большего для комфорта и не надо было. Тем более что Атаман в Сочи задерживаться не собирался. Но квартиру он все-таки снял на две недели.
Хозяин, получив задаток, сразу же исчез. А то вдруг внезапный квартиросъемщик передумает.
Юрий пошуршал по шкафу, отыскал достаточно чистое покрывало, постелил его на диван, а под голову приспособил пачку газет. Нормальное походное ложе.
Дав себе жесткую установку проснуться через три часа, Терпухин отключился от окружающего мира.
Проснулся он именно тогда, когда и собирался. Пошел в ванную, принял холодный душ. Прислушался к себе. Ну, кажется, есть полная готовность к подвигам.
За окном вечерело, солнце едва освещало верхушки деревьев и еще не угасло на верхних этажах домов. Терпухин решил, что выйдет на улицу после заката. Как какой-нибудь вампир.
Он еще раз почистил наган, проверил, как он работает. Старый механизм издал звонкий щелчок, когда боек ударил туда, где должен был находиться капсюль. Терпухин удовлетворенно хмыкнул. Оружие, хоть и было старше Юрия раза в два, выглядело и вело себя как новенькое. Ну, да что станется с ним? Наган — это штука простая, как топор.
Юрий зарядил оружие. Свернув из бумаги кулек, положил в него еще семь патронов — на всякий пожарный.
Нож нашел свое место на ремне. Только клипсом наружу, а не внутрь — чтоб не мозолил глаза. Труднее оказалось с шокером. Он был крупноват для незаметного ношения. Юрий подумал немного и решил, что не помешает обзавестись еще и сумочкой для фотоаппарата. Он вышел из дому, отыскал ближайший универмаг. А потом, зайдя в подъезд, сложил туда весь свой арсенал, кроме ножа, оставшегося на поясе. Теперь он уже точно был в полной боевой готовности.
Прежде чем выходить в рейд, Терпухин заскочил в кафе и заказал полноценный ужин. Поражаясь собственной невозмутимости, он ел этот ужин, любуясь прекрасным видом на море. Там, играя теплыми желтыми огоньками, плыл вдоль берега пассажирский теплоход. И это, черт подери, было красиво!
Расплатившись за ужин, Юрий вышел в город. Ну что ж, охота началась.
Он сел в автобус, проехал две остановки и оказался возле спортивного зала «Громила».
Юрий спустился в полуподвальное помещение. Толкнул обитую дерматином дверь и вошел в тренажерный зал, освещенный белыми люминесцентными лампами. Посетителей сегодня было немного. Но Юрий сразу отыскал глазами того, кто ему был нужен. Тот сидел за столиком и записывал что-то в журнал.
Терпухин подошел прямо к нему. Силач зыркнул исподлобья, увидел Терпухина и сник.
— Здравствуй, Боря, — сказал Юрий.
— Привет.
— Значит, так, друг мой. Помнишь, что мы с тобой обсуждали год назад?
Боря вздохнул. Он помнил. И ему это не нравилось.
— Тогда поделись со стариком адресом.
— Но вы же не скажете, что это я дал? — уточнил Боря.
— Не только расскажу — я повешу огромную афишу, которая расскажет всем: подпольный катран Зораба-оглы сдал Боря Маковей.
— Не шути так, — проговорил Маковей, который был у Юрия в долгу с прошлого года. Однако память о добре сильно потеснил страх за собственную шкуру.
— Я не скажу никому и ничего. И ты прекрасно это знаешь, придурок.
Боря нацарапал на листочке адрес. Это было в трех кварталах от того места, где он сейчас находился.
Терпухин похлопал по плечу Маковея и отправился на поиски дальше.
Катран только так назывался — на самом деле там играли едва ли не в открытую. Милиция сюда не совалась — ей было щедро заплачено. Правда, для жителей окрестностей катран был большой проблемой. Его старались обходить стороной.
Прежде чем устроить эффектный вход, Атаман поправил сумку так, чтобы до револьвера можно было добраться в считаные секунды, и спокойно распахнул дверь.
Внутри было почти темно — мрак рассеивался только лампами над тремя игорными столами.
Юрия заметил бдительный охранник и попытался его остановить. Юрий, не тратя времени на объяснения, отправил его в нокаут.
Терпухин, не задерживаясь, прошел по залу, ногой распахнул вторую дверь и оказался в подсобном помещении.