Трое находящихся там кавказцев его появлению не обрадовались. Это выражалось в том, что они резво вскочили со стульев и бросились на Атамана. Тот не растерялся, поскольку знал, что примерно так его и встретят. Стремительным движением выхватив из-за пояса нож, Юрий, даже не раскрывая его, ударил по голове первого нападавшего. Удар пришелся в скулу. Лопнула кожа, хрустнула кость. Пожалуй, этот парень теперь надолго ляжет в травматологию.
Двое других подоспели практически сразу после этого триумфа. Атаман даже пропустил увесистую плюху в корпус. Но так, по касательной. Ответил куда более точно — ногой в живот одному, отбросив его на второго. А потом, уже от всей души, второму досталось по зубам торцом нераскрытого ножа.
Терпухин присел на корточки возле того, кто получил ногой в живот. Пытаясь вздохнуть, тот пополз прочь от Атамана. Терпухин придержал его, развернул к себе и спросил почти ласково:
— Ну что, говорить будем?
Кавказец всем своим видом показал, что будет.
— Хорошо, — сказал Юрий. — Скажи, не появлялся ли в городе кто-то необычный?
Кавказец скорчил непонимающее лицо. И тут же получил по физиономии.
— Кого нужно? — захныкал он.
— Кого угодно. Кого-то необычного, появившегося в городе, может быть, около месяца назад.
— Да черт его знает! Их тут приезжает как собак нерезаных.
— Спокойно, без истерики. Мне все не нужны. Интересуют в первую очередь чеченцы.
— Их тоже много. Может, хоть какие-то приметы есть?
— Ну, скорее всего кто-то лет пятидесяти. Или больше. В обязательном порядке носит бороду. И наверняка считается большой шишкой. Охрана, почет и все такое.
Кавказец всем видом стал изображать, как ему плохо.
Юрий, не строящий никаких иллюзий относительно истинных причин такого поведения, ударил свою жертву еще раз.
— Ой! — завопил кавказец. — Я вспомнил! Приезжал такой, жил у Мирзоева. Но он уже уехал.
— Точно знаешь, что уехал?
— Точно знаю!
— И куда уехал?
— Не знаю. То ли обратно, то ли где-то в городе. Я не знаю!..
Атаман отпустил бедолагу. Он понял, что большего этот прощелыга не знает. А вот то, что Мирзоев промолчал, это нехорошо. В первую очередь для самого Мирзоева. Но каков стервец! Юрий его только что заживо не поджаривал, а он все равно молчал. Ну, тем хуже.
Терпухин вышел на улицу, осмотрелся. Было уже совсем темно. Прикинув, что квартал тут, пожалуй, не самый спокойный, Юрий дошел до ближайшей людной и освещенной улицы, вызвал такси.
Когда машина подобрала Атамана, тот назвал домашний адрес Мирзоева.
Мирзоев, как и полагается человеку авторитетному, жил не в квартире, а в собственном доме на окраине Хостинского района. Дом был не очень большим, но его внешний облик наглядно свидетельствовал о том, что его хозяин имеет деньги, и немалые.
Около дома тоже было на что посмотреть. Квадратный двор, огражденный невысоким забором, был отдан в распоряжение дизайнеру. Тот постарался на славу, расчертив газон симпатичными дорожками и органично вписав в пейзаж несколько клумб.
Терпухин не стал звонить в дверь. Он просто перемахнул через забор. Удовлетворенно усмехнулся, когда подошвы ботинок мягко и почти бесшумно встали на землю. Открыл сумку, вытащил из нее электрошокер. Наган был, пожалуй, чересчур радикальным методом противодействия потенциальной опасности.
Юрий осторожно пошел по дорожке к дому.
Спустя пару секунд он понял, что опасаться было чего. Откуда-то слева, из-за декоративной горки, на него молча неслась черная псина довольно внушительных размеров. Судя по общим контурам тела, не то доберман, не то ротвейлер. Разглядеть подробнее не оставалось времени.
Рука рванула с плеча сумку.
Пес прыгнул, стелясь в коротком хищном броске. Терпухин сгруппировался, готовясь к удару. И когда собака врезалась в него всеми своими килограммами, он подставил ей руку с сумкой. Совсем рядом клацнули зубы пса. Терпухин не заметил, как очутился на спине.
Пес, оказавшийся ротвейлером, разобрался, что схватил что-то не то. Он разжал пасть, готовясь схватить что-нибудь посъедобнее, но Атаман ткнул ему в бок усиками электрошокера и нажал на кнопку. Ротвейлер дернулся, и его буквально отбросило от Юрия. Упав на землю, пес стал дергаться и отвратительно, по-змеиному, шипеть.
Атаман никак не мог взять в толк, почему эта псина так и не гавкнула ни разу.
Терпухин подобрался ближе к дому, прислушался. Изнутри не доносилось ни звука. Только горело большое панорамное окно.
Подумав немного, Атаман решил, что оптимальным способом проникновения в дом будет тот, когда хозяин впустит его сам. Он спокойно подошел к крыльцу и громко постучал.
Через минуту в прихожей загорелся свет и перепуганный голос произнес:
— Кто там?
— Джохар, открывай. Это Атаман.
— Что? Как ты сюда зашел? Собака где? Что ты сделал с моей собакой? — истерически заверещал Мирзоев.
— Да жива твоя псина! Там, во дворе лежит. Открывай, не бойся.
— И не подумаю! Мне разговора с тобой сегодня надолго хватило! Видеть, слышать тебя не хочу.
— Джохар, я не собираюсь больше с тобой ничего делать. Но поговорить мы должны. Ну, ты же меня знаешь.
Мирзоев разразился градом проклятий на чеченском языке. Но в проклятиях отчетливо слышалась нотка страха. Наконец он закричал по-русски:
— Ты не станешь дверь ломать! Я вызову милицию!
— Не стану, ты прав. А потом что? Ты будешь шарахаться от каждой тени и ждать, откуда я свалюсь тебе на голову? Джохар, открой по-хорошему.
Мирзоев, стеная и ругаясь, щелкнул замком, впуская Юрия в дом.
Глава 12. Находки и проблемы
Ревякин проснулся утром в удивительно хорошем настроении.
Сергей прошел на кухню, неторопливо приготовил себе завтрак, с аппетитом съел его и стал собираться на работу.
Приехав в отдел, он первым делом пришел к Макаренко, чтобы узнать, не объявлялся ли Терпухин. Оказалось, что не объявлялся — Атаман на некоторое время выпал из поля зрения.
— А может, стоит объявить его в розыск? Дать ориентировку патрульной службе, на вокзалы, в морской порт. Пусть его прищучат! — предложил Ревякин.
Макаренко задумался.
— С одной стороны, идея неплохая, — проговорил он. — Если Атаман нас дурит и на самом деле собирается устроить разборки, то было бы правильным просто выпроводить его из города на некоторое время. С другой стороны, к этому нет серьезного повода. Ну, возьмем, задержим, а потом что?
— Ну, не знаю.
— Вот и я не знаю. Реально мы можем продержать его двадцать четыре часа.
— А если, к примеру, выдворить его из города?
— Нет, давай подождем немножко. Если он ничего не выкинет и никак не проявит свое присутствие в городе, то гори оно огнем. Но если пройдет хотя бы слушок, что Атаман задумал какую-то пакость.
Ревякин пожал плечами. Вернувшись к себе, он набрал номер судебно-экспертного отдела.
— Ну, как там у вас дела? — спросил он.
— Отлично, — ответил ему Михаил Эрихович. — Если у тебя есть время, можешь прямо сейчас прийти и взглянуть на итог работы по женщинам.
— На такое время есть всегда. Я скоро буду.
Михаил Эрихович, сияя самодовольной улыбочкой, ждал Ревякина в своем кабинете.
— Ну, Сережа, можешь начинать подготовку к банкету. Только, конечно, не мне, а Роману Романовичу. Он, между прочим, сегодня ночь не спал — все возился с твоими подопечными. И две головы восстановил, как с куста! Я просто восторгаюсь. Пошли смотреть!
Михаил Эрихович поволок Сергея в подвал. Ревякина уже заранее стало мутить.
Повезло — эксперт отвел его совсем в другое место. Это была маленькая комнатушка, оборудованная под рабочий кабинет для антрополога Романа Романовича. Там был письменный стол, застеленный кухонной клеенкой в цветочек и заваленный разнообразным хламом — начиная от кусков пластилина, воска, шпателей и заканчивая анатомическими атласами. Но главным на том столе было не это.
Наиглавнейшими предметами были две человеческие головы. Это было неожиданное и жуткое зрелище.
Головы были надеты на какие-то металлические штыри, скорее всего от штативов из химической лаборатории. Они бесстрастно глядели на Ревякина пустыми стеклянными глазами. На бледноватых лицах царило выражение полной безмятежности. Легкий сквознячок шевелил их волосы.
Только после ступора, длившегося несколько бесконечно долгих секунд, следователь понял, что перед ним муляжи.
Из угла комнатки, сидя на грубой табуретке, на Ревякина добродушно посматривал Роман Романович.
— Можете подойти ближе, — сказал он. — Если хотите, можете даже потрогать. Только если вздумаете взять в руки, то аккуратнее. Они не настолько прочные.
Сергей подошел к столу и стал всматриваться в лица.
— Они очень похожи, — констатировал Ревякин.
— Да, не без того, — согласился антрополог. — Но это сходство не родственное. У них тип лица одинаковый, а это не столь уж и редкая вещь. Другое дело, что этот ваш убийца почему-то работает на ликвидацию одинаковых людей.
— Интересно, а убитые мужчины будут так же похожи? — задумчиво произнес следователь.
Роман Романович устало вздохнул:
— Я хотел бы немного передохнуть. Устал, как последняя сволочь. А потом я сделаю остальное. Не возражаете?
— Нет, не возражаю, — кивнул следователь.
— Скажите только вот еще что: это полная реконструкция? Я вижу, вы им волосы приделали.
Роман Романович засмеялся:
— Нет, волосы — это, так сказать, вольное творчество. Просто я подумал: нельзя предъявлять их лысыми. Взял у друга в театре два парика. Но у этих девушек при жизни были другие прически.
— Да ладно. Думаю, куда важнее, что я теперь могу предположить, какая будет следующая цель. если, конечно, она на самом деле будет.
— А что, есть сомнения? — поинтересовался эксперт.
— Ну, кое-что в поведении нашего общего знакомого наводит на мысль, что события идут совершенно не в том направлении.