Некоторое время еще они сидели молча, потом принцесса сказала:
– Фируза, проводи меня, пожалуйста. Простите, но я должна отдохнуть.
Девушки удалились в опочивальню.
Овечкин остался один со своими нелегкими думами.
Когда Фируза вернулась, он все так же сидел, сгорбившись, перед камином и с удрученным видом смотрел в огонь. Она подошла и села рядом, на ковер у его ног. Михаил Анатольевич перевел на нее взгляд и неловко, растерянно усмехнулся.
– Все одно к одному, – сказал он непонятно. – У вас есть какой-нибудь острый предмет, Фируза… перочинный нож, например?
– Нету, – она пожала плечами. – А зачем вам?
– Ну, может, маникюрные ножницы какие-нибудь?
– Откуда же, Михаил Анатольевич? Нас уволокли, как мы были. Даже носового платка – и того нет.
– Как же так, – Овечкин обвел рассеянным взглядом комнату, мрачную, как и все в этом доме. – Здесь, конечно, ничего не найдешь… а булавка? Булавки тоже нет?
Фируза покачала головой.
– Нет. Разве что вот это…
И ткнула пальцем в брошку, приколотую к ее платью.
– Ну-ка, ну-ка, – оживился Овечкин. – Покажите!
Недоумевая, Фируза отколола украшение и протянула ему. Овечкин тут же перевернул брошку и принялся внимательно изучать иглу замка.
– Думаю, это подойдет. Вы разрешите мне подержать ее у себя некоторое время?
– Вы меня удивляете, Михаил Анатольевич. Конечно, разрешу. Но зачем она вам?
– Потом узнаете. Впрочем, это я так, на крайний случай. Будем надеяться до последнего. Вдруг возьмет да случится чудо…
– Не пугайте меня, Михаил Анатольевич, я и так уже боюсь дальше некуда. Вы что же, собираетесь заколоться этой брошкой, когда Хорас за нас возьмется? У вас ничего не выйдет – это я говорю вам, как медсестра!
Овечкин тихо засмеялся и посмотрел на нее с бесконечно мягким выражением лица.
– Нет, конечно, что вы! Но я рад, что вы не теряете чувства юмора… рад, что вообще познакомился с вами. Хочу спросить – если вдруг… ну, вдруг все обойдется и мы живыми и невредимыми вернемся по домам – вы позволите мне иногда видеться с вами, Фируза?
Она помедлила, прежде чем ответить.
– Чтобы было с кем иногда поговорить о принцессе Май?
Михаил Анатольевич вздрогнул. Сам он теперь знал, что произошло с ним в тот миг, когда он впервые увидел принцессу, – птица чатури открыла ему глаза. Знал, но не думал, что это так заметно…
– И поэтому тоже, – сказал он с усилием. – Но я думал о другом, признаться. Если все обойдется, и Никса Маколей вернется в свою Таквалу, а принцесса – в Данелойн… Вы знаете, Фируза, я был совершенно одинок, еще совсем недавно. Мне так странно сегодня сознавать, что столько людей вошло в мою жизнь за последнее время!.. Если позволите мне профессиональное сравнение – я смотрю сейчас на свою жизнь, как на книгу, у которой затерялся переплет… ни автор, ни заглавие не известны, и читаю я ее не с начала и оттого ничего не понимаю – кто я, что я, почему все это со мной происходит… И если она еще и оборвется на середине… мне так не хочется возвращаться к своему одиночеству! Я не смею просить вас стать моим другом, Фируза, но хоть иногда…
– Я сейчас разревусь, – сердито сказала девушка. – Вы этого хотите?
В доказательство она шмыгнула носом. В глазах Овечкина мелькнул искренний испуг, и Фируза, махнув на него рукой, отвернулась.
– Ладно, ладно, – сказала она со смешком, подозрительно похожим на всхлип, – я согласна стать вашим другом. И даже не иногда, а прямо каждый день!
– Благодарю вас! – с чувством сказал Овечкин. – Вы не представляете, как я рад, пусть вы и не серьезно это говорите!
– Чтоб мне провалиться, – Фируза вскочила на ноги и отошла от камина. – Я сейчас умру от вас, Михаил Анатольевич. И таким образом лично моя участь будет решена без всякого вмешательства темных сил! Пойду-ка я лучше спать. Лягу у принцессы. А вам придется прикорнуть где-нибудь тут, на коврике. Хорас, в отличие от Басуржицкого, нас с вами и за людей-то не считает… даже не подумал дать по комнате. А туда же – великий волшебник, могущественный дух!..
Глава 19
Выйдя из дому, Босоногий колдун, Де Вайле и Никса Маколей приблизились к той самой подворотне, возле которой молодой король впервые встретил Овечкина, принятого им за чародея. Вспомнив об этом, Никса невольно присвистнул. Так вот куда они едва не вошли в тот раз! Прямехонько в убежище Хораса. И если бы Михаил Анатольевич, перепугавшись с непривычки, не кинулся обратно, Бог знает, как могли на самом деле развернуться события…
Он покачал головой, и сердце его болезненно сжалось. Угодил-таки Овечкин к Хорасу…
Все трое вступили под арку, и колдун с колдуньей приступили к своей таинственной работе по открыванию невидимых дверей. Со стороны это никак не выглядело – они просто стояли молча посреди подворотни с напряженными, сосредоточенными лицами. Никса, чуть в стороне, ждал, рассматривая открывавшийся по ту сторону арки маленький уютный дворик с детской площадкой посередине, обсаженной невысокими кустиками. Белая ночь заливала его своим холодным серебристым сиянием, и отчетливо виднелся в песочнице позабытый каким-то малышом совок.
Мирный вид этот неожиданно подернулся странной плывущей завесой тумана и как будто медленно стек – в никуда. За полукружием арки так же медленно встал лес, одетый осенней листвою, над которым нависало сумеречно-грозовое небо…
Аркадий Степанович дернул Никсу за рукав.
– Быстрее…
И, выйдя из оцепенения, король торопливо шагнул вслед за своими спутниками в этот лес.
Город исчез. Деревья окружили их со всех сторон.
Совсем неподалеку они расступались, открывая расчищенный участок, в центре которого высилось массивное здание из красного кирпича – крепость с квадратными башнями по всем четырем углам, с узкими окнами-бойницами, тяжелая и угрюмая, подстать грозовым небесам. В окрестностях не было видно ни одной живой души.
Они стояли и молча смотрели на это здание, и глухая, какая-то липкая тишина обступала их плотным облаком, ложась на сердце тяжестью и лишая воли и желания двигаться. Наконец Босоногий колдун, словно очнувшись, озабоченно сказал:
– Удачно же мы вышли… да еще и встали тут столбами! Можно не сомневаться, что он нас уже рассмотрел и пересчитал.
Он оглянулся.
– Ба… а женщина-то оказалась сообразительнее меня!
Никса тоже оглянулся. Де Вайле рядом не было.
– Где она?
– Кто же ее знает, – развел руками колдун. – Может, висит листочком на этом вот дереве. Молодец, ничего не скажешь. А я – шляпа. Ну к чему, скажите на милость, Хорасу знать, что вы тут не одни, ваше величество! Ох… ну, ладно, каяться поздно. Думаю я, мой юный друг, что нам имеет смысл разбить лагерь в этом лесочке да поразмыслить над своими дальнейшими действиями.
Никса Маколей бросил последний взгляд на убежище Хораса и решительно повернулся к нему спиной.
– Пойдемте.
Отошли они не слишком далеко, так что в просветах между жухлой листвой деревьев, отделявших их лагерь от врага, можно было разглядеть красный кирпич. Аркадий Степанович, поколдовав немного, соорудил из ничего палатку и попросил Никсу помочь установить ее.
– Времени у нас немного, – говорил он, выбирая местечко посуше. – Я полагаю, что этот любитель театральных эффектов и способ сражения предпочтет образцово-показательный. А посему нужны нам добрый конь, меч и доспехи. Это, впрочем, пустяки. Это я достану. Хуже другое. Я не сомневаюсь, милостивый государь, что драться вы умеете. Однако драка вам предстоит непростая, а с закавыкою, и дорого я дал бы, чтобы узнать, в чем заключается эта закавыка. Не зная, что ему нужно от вас, в качестве худшего варианта предположим следующее – он собирается вас убить. Допустим, причиной является кровная месть – ваш дедушка, как говорится, наступил на любимую мозоль его дедушке. И все преимущества нынче на его стороне. Один талисман нейтрализует другой, и остается смертный человек против бессмертного духа, уязвимая плоть против не знающей истощения энергии. Посему полагаю я, что победа ваша будет зависеть не от умения владеть мечом, а от применения какой-нибудь хитрости. Каковую нам и надлежит сейчас придумать. А также от вашей осторожности и, я сказал бы даже, хладнокровия.
Никса насмешливо прищурился.
– Не смейтесь! – тут же сердито вскинулся старец. – Я не шучу. Вы будете иметь дело с бестелесным духом, коего мечом убить невозможно. Вы сейчас против Хораса – что цыпленок против ястреба, и нечего ухмыляться!.. Прихватите-ка лучше вон тот сук… сейчас костер разведем. Скрываться нам уже ни к чему, а сырость этот поганец развел тут просто удивительную!
Покончив с палаткой, они развели костер. Дыму от него, правда, было больше, чем огня, ибо влага и впрямь пропитала все вокруг, и сам воздух был влажен и удушлив, как болотный туман. Грея руки над самым пламенем, Босоногий колдун продолжал свою речь.
– Перед вами две задачи, Никса. Одна – не давать ему коснуться вас, то есть защищаться и защищаться до бесконечности. И вторая, от которой, возможно, зависит все… Вы сказали, что он предстал перед вами в образе рогатого духа? Это очень важно. Теперь он, скорее всего, будет выглядеть, как человек, и голову прикроет шлемом. Но вы должны помнить о его рогах и мысленно видеть их все время. Ибо сие не рога, а нечто вроде антенн, между которыми циркулируют жизненно важные для него токи. И второй вашей задачей будет улучить момент и попытаться ударить его по голове, так, чтобы меч ваш хоть на секунду оказался между воображаемыми рогами. Металл замкнет энергетический поток, и в этот момент я смогу сделать свое дело… только в этот момент, помните! В течение каких-то долей секунды он будет парализован, и я попытаюсь сковать его чарами. Если не выйдет сразу, этот маневр вам придется повторять снова и снова. И только он и может вас спасти, не забывайте! Вы поняли меня?
– Да, конечно, – задумчиво отвечал Никса. – Это несложно. Но нельзя ли нам поторопиться, сударь? Меня тревожит, что время идет, а там, в его власти, люди, и неизвестно, как он воспользуется этим временем. Мне же хочется увидеть живым моего друга… и остал