Анталья яростно зашипела и изогнула шею, пытаясь дотянуться до Хораса, но он лишь расхохотался и ударил ее синим лучом, вырвавшимся из его правой ладони.
– Я же сказал, что научился кое-чему, тварь! И прежде чем меня разорвут на части, я успею покалечить немало народу!
Овечкин похолодел. До него только теперь стало доходить, что все обитатели мира голодных духов бессмертны и неуязвимы. И что с чудовищем, на котором они сейчас стремительно падали в бездну, можно было совладать только с помощью магии, но отнюдь не меча или даже огнестрельного оружия. Он вспомнил бой Маколея с Хорасом и поежился. Отступать было некуда.
Полет скоро завершился. Они выпали из каменного колодца в необозримо громадную пещеру, посреди которой кипело сражение, и Хорас с антальей, по-прежнему следовавшей за ним, как на привязи, сделали большой круг над головами дерущихся. Овечкин посмотрел вниз и снова поежился. Крылатые твари – антальи – явно проигрывали. Те, с кем они сражались – тессы, как назвал их Хорас, – брали количеством. И были это подданные карлика-короля, с которыми путникам уже пришлось столкнуться. Овечкин правильно угадал претендентов. Их было видимо-невидимо, и из всех щелей сыпались все новые и новые гады самых разных видов и мастей. Сам же король в золотой короне восседал на большом валуне посреди пещеры, в центре сражения, и что-то хрипло выкрикивал – наверное, отдавал приказания.
Битва между монстрами выглядела по меньшей мере странно, и у непривычного наблюдателя зрелище это ничего, кроме тошноты, вызвать не могло. Михаила Анатольевича, во всяком случае, сразу затошнило. Ибо участники сражения попросту заглатывали друг друга – кто раньше успеет, и пасти у них почему-то в этот миг оказывались одинаково громадными. Проглотив же противника, чудища неимоверно раздувались и откатывались в сторонку, где и лежали смирно, дожидаясь неведомо чего. Бывало и так, что пока одна тварь глотала другую, ее самое в это время заглатывала третья. Тессы, как уже было сказано, побеждали только потому, что их было гораздо больше.
Овечкин, стараясь замечать поменьше подробностей, пытался разглядеть в этой свалке Фирузу, но девушки нигде не было видно. Между тем с разных сторон на них самих уже нацеливались разинутые пасти анталий, отвлекшихся от основного противника. Только вид Хораса, грозно реявшего вокруг оседланной антальи, отпугивал их. Да и то сказать, выглядел демон поистине устрашающе, хотя и не имел ни зубастой пасти, ни когтистых лап. И на человека он сейчас мало походил – скорее на грозовую тучу, пронизанную молниями и звездами, и, как молнии же, сверкали его черные крылья.
Карлик-король наконец тоже заметил незваных наблюдателей. Он вскочил с места, засуетился и принялся подгонять свое воинство визгливыми воплями. Тут Михаил Анатольевич и увидел Фирузу. Она лежала на том же валуне, где сидел карлик, прикрытая его темной мантией, и не шевелилась. Глаза у нее были закрыты. Овечкин от души понадеялся, что девушка без сознания и не видит и не понимает творящегося вокруг. Он беспокойно взглянул на Хораса.
Демон, однако, не спешил приступать к делу. Он послал несколько синих лучей в ближайших анталий, и те, оглушенные, тяжело свалились на землю, где и были немедленно проглочены. Оставшиеся поспешно отступили. Они взмыли под потолок и разлетелись по глубоким трещинам, пересекавшим его тут и там. Сражение прекратилось.
Карлик-король, устрашенный, по-видимому, этой демонстрацией силы, сорвал с головы корону, прижал ее к груди и, задрав голову, заискивающе прокричал:
– Что угодно высокому духу?
Хорас, продолжая парить в воздухе, отозвался мощным рыком:
– Мою добычу!
Анталья, на которой сидели трое путников, шарахнулась в сторону, но Хорас, взмахнув рукой, снова подтянул ее к себе за невидимый повод.
– Какую добычу? – взвизгнул карлик.
Хорас молча указал на распростертую на валуне девушку. Карлик немедленно подбежал к ней и суетливо прикрыл своей мантией. Затем снова нашел взглядом демона.
– Э-э-э… прошу прощеньица! Эта добыча – моя. Отбита в честном бою! Правила тебе известны, высокий дух. Хочешь получить ее – сражайся!
Голосишко его окреп и зазвучал увереннее и наглее. Валун тем временем уже окружила толпа его подданных, не успевших наглотаться анталий. И было таковых предостаточно.
– Сражаться? – высокомерно прогудел Хорас. – Ты много о себе мнишь, король бескрылых! Все четверо пришельцев – мои. Девушка была у меня украдена, и я желаю получить ее обратно. Только и всего. Ты понял меня?
– Как не понять! – вкрадчиво отвечал карлик. – Только я не желаю ее отдавать, вот в чем беда! И не тебе, Хорас, тыкать мне в глаза моей бескрылостью. Ты ведь тоже уже не тот, кем был раньше. Сражайся, а там посмотрим, чья возьмет!
Он захихикал, потирая ручки, а Хорас заскрежетал зубами.
– Прознали, – тихо сказал он, подтягивая анталью еще ближе к себе. – Готовьтесь драться, кто как умеет. Я сейчас еще немного зубы ему позаговариваю…
Он отвернулся, и Ловчий сразу же быстро и горячо зашептал на ухо Михаилу Анатольевичу:
– Слушай внимательно, Овечкин! Ты драться не умеешь, поэтому девчонка будет на тебе. Она, кажется, в обмороке… но держи ее изо всех сил, как только Хорас ее достанет. Остальное – не твоя забота. Понял?
Овечкин кивнул, и Ловчий принялся шептаться с Пэком, сияние которого от возбуждения разгорелось ярче. А Хорас тем временем продолжал переговоры.
– …Не тот, конечно, ты прав, но сил у меня еще достаточно. Я просто не желаю тратить их на тебя, ползучая ты тварь! Гляди!
Синий луч, вырвавшийся из его правой руки, ударил в гадину, стоявшую совсем близко от короля. Та мгновенно оказалась опутана синеватой светящейся сеткой, такой же, какой была скована анталья, и, обнаружив, что не может пошевелиться, отчаянно завизжала.
– Так я могу поступить со всем твоим войском!
Войско дружно завыло, но страха в этом вое не слышалось.
– Много же времени тебе на это понадобится! – насмешливо прокричал король. Корона уже опять красовалась у него на голове, залихватски сдвинутая набок.
– Я не спешу, – холодно и грозно ответил Хорас.
– Зато я могу поспешить, – хихикнул карлик. – Пока ты будешь зачаровывать моих воинов, я съем девчонку, и дело с концом. И то сказать, что-то я замешкался…
Он взялся за край мантии, прикрывавшей Фирузу, и потянул ее на себя. Овечкин вскрикнул от ужаса. Но Хорас отреагировал мгновенно. Он ударил своим лучом, и карлик отдернул руку и, гримасничая, принялся дуть на пальцы.
– Почему он не зачарует короля! – Михаил Анатольевич в отчаянии дернул за рукав Ловчего.
– Нельзя, – шепнул призрачный охотник. – Король держит в повиновении всю свору. Если его зачаровать, они сорвутся с цепи, и девчонке точно конец…
– Прикоснись к ней еще раз!.. – страшным голосом проревел Хорас.
– Ну что тебе от меня надо, – заскулил карлик, пряча руки за спину. – Она – моя, ты знаешь правила! Не отдам! Разве что в обмен… Вон там у тебя еще трое – отдай мне человека, а остальных ешь сам! Хотя девчонка-то все равно лучше…
Хорас сделал вид, что задумался.
– В обмен… – протянул он. – Чего ради я должен с тобой меняться, если все они принадлежат мне?
– Просто так не отдам, – категорически отрезал карлик. – Да и то еще подумаю, меняться ли. Хотя этот, там у тебя, и жирненький, но девчонка лучше.
Овечкина передернуло с головы до ног.
– Ладно, – согласился вдруг Хорас. – Меняемся. Мне девчонка не для жратвы нужна, а для магии. Черт с тобой, мараться еще о тебя…
И он медленно двинулся вниз, ведя на невидимом поводу анталью с седоками.
– Внимание! – коротко шепнул Ловчий, и все трое напряглись и подобрались.
Приблизились к валуну ровно на такое расстояние, чтобы Хорас мог дотянуться до короля рукою. Анталья парила чуть выше, так, чтобы никто из ползучего войска, даже подпрыгнув, не достал бы ее. И демон вдруг повернулся к анталье и снял с ее спины Овечкина.
У Михаила Анатольевича перехватило дыхание. На мгновение ему почудилось, что Хорас и впрямь собирается совершить обмен.
– Девчонку! – потребовал демон, удерживая Овечкина одной рукой, а другую требовательно протягивая к карлику. Тот застонал, заохал, замахал лапками, явно подавая приближенным какие-то знаки, затем сдернул с Фирузы мантию, нагнулся и, кряхтя, попытался поднять девушку. Приподнял, уронил… и со стоном обратился к Хорасу:
– Не могу, силушки нет. Давай-ка сам… а жирненького я подержу!
Хитрость была шита белыми нитками. Над девушкой уже нависали со всех сторон зубастые охранники короля. Хорас усмехнулся.
– Ладно…
Жесткая, как камень, рука его стиснула несчастные ребра Михаила Анатольевича так, что у того потемнело в глазах. Обалдевший Овечкин вдруг оказался над самой Фирузой, а вокруг заблистали синие молнии. Он и сам не знал, каким чудом сообразил, что надо сделать, – протянул руки и, подхватив девушку под мышки, с силой прижал ее к себе. В тот же миг синие молнии остались далеко внизу – Хорас стремительно взмыл вверх и на лету перебросил полузадохшегося Овечкина, мертвой хваткой вцепившегося в Фирузу, на спину к анталье. Они помчались к выходу из подземелья, а вослед им несся невообразимый вой обманутой стаи.
Ловчий похлопал Овечкина по плечу.
– Не задуши девчонку-то! Но держи крепко!
Михаил Анатольевич помотал головой, приходя в себя. Неужели удалось?! И Фируза, живая и невредимая, лежит у него на руках?
– Это еще не конец, – словно прочитав его мысли, сказал охотник. – Они нас догонят…
Девушка была в глубоком обмороке. Удерживать ее безвольно обмякшее тело было довольно тяжело, но Овечкин поначалу не чувствовал тяжести. Пока поднимались вверх по темному колодцу, он тихонько баюкал ее на руках, как ребенка, радуясь, что все получилось, что она цела, и с нежностью смотрел на бледное личико с закрытыми глазами. Потом им овладело беспокойство – не слишком ли долго она находится без сознания? Не повредили ли ей?.. Он начал осторожно похлопывать ее по щекам, пытаясь привести в чувство. Ловчий заметил эти неумелые попытки.