Гена, понизив голос, сообщил, что прекрасно ее понимает, «Катя» — и в самом деле великолепное имя, что до него, он всю жизнь мечтал познакомиться с очаровательной девушкой по имени Катя, вот только мечту все как-то не удавалось исполнить… И все такое прочее. Борец с огненной стихией держался вполне пристойно, не наглел и с руками не лез, так что даже таежному бирюку пока не к чему прицепиться.
Хуже другое — Мазур, неустанно державший их всех в поле зрения, засек, как Гена мимоходом пошептался о чем-то с двумя из соратников. А те, вернувшись за стол, усиленно принялись «хозяину» подливать — под перемигивания остальных. «Знакомые дела, — подумал Мазур, — я, значит, под стол, а ты — к женушке с сочувствием? Стратег, блин…»
И преспокойно отодвинул рюмку:
— Не, мужики, не в таком темпе. Вам хорошо, отстрелялись, а мне паром гонять до темноты… Спросят потом с меня, а не с вас.
Рослый Генин сообщник попытался было с обезоруживающей и простецкой ухмылкой настоять на своем, но Мазур без колебаний пропустил мимо ушей заклинания вроде: «Да брось, Федя, обижаешь…» Твердо повторил:
— У меня, Миша, работа.
Прошло больше часа, а гости располагались за столом все более уютно. Что хуже, шофер начал вскоре опрокидывать рюмаху наравне со всеми, и не походило, чтобы помнил о предстоящей дороге. Пару раз уже прозвучало:
— Ну, мы, если что, заночуем на полу?
За это время переправлять пришлось лишь две машины — с того берега на этот. «Феде» все чаще предлагали плюнуть, поднять красный флаг и примкнуть к честной компании — вон и мясо готово, а в машине еще спиртяга… Он оставался непреклонен. Позволил себе лишь две стопочки. А вот гости малость рассолодели. Гена уже единожды попытался в сенях культурно приобнять Ольгу — беда с теми, кто полагает себя неотразимыми… Шофер притащил из уазика гитару, и пошли песни. Мазур понемногу начинал нервничать.
Самое скверное то, что частенько кто-то из них уходил в сортир, — естественно, не спрашивая позволения. У пьяного мысли движутся непредсказуемым зигзагом, сунет нос в баньку — и начнется карусель…
Словно бы в дополнение к своим тягостным мыслям, Мазур вдруг явственно расслышал: «банька». Поднял голову:
— Что?
— Может, баньку истопим? — предложил широкоплечий Миша. — Оно бы самое то…
— Вы ж ехать собирались.
— А! Куда по такой погоде… Ты не против?
— Да чего там, — сказал Мазур. — Положить вас только негде…
— Я ж говорил — на полу, не аристократия… Давай баньку спроворим?
— Сейчас посмотрю, хватит ли дровишек… — медленно сказал Мазур, испытывая страстное желание влепить любителю чистоты в лоб.
— Да я ж видел, полная поленница…
— Тогда спроворим, — кивнул Мазур. — Ты мне вот что скажи — Генаша у вас от мужей часто в ухо получает?
— Федя, да ты, в натуре… Он же в шутку.
— А ты не слышал, что я тут с таким шутником сделал?
— С тем, пижманским? Федя, да не бери в голову — язык почешет, зубками поблестит…
— Ты его отведи-ка сюда да попроси, чтобы не особенно хвост распускал. Ясно? Я смотрю, Миша, ты у них за старшего, вот и действуй. Я человек по-таежному гостеприимный, но есть свои маленькие слабости, терпеть не могу, когда мою Нинку при мне за задницу треплют. Когда без меня, впрочем, тоже…
— Федя…
— Иди, проведи разъяснительную работу. Ведь и на дверь, Миша, показать могу…
— Тяжелый вы народ, боцмана… — грустно сказал Миша. Чуть пошатываясь, выбрался из-за стола и пошел в сени, где Гена, болтая без умолку, помогал Ольге открывать банки с огурцами.
Мазур двинулся следом, похлопал его по плечу:
— И другим то же скажи…
Накинул плащ, вышел во двор. Пара минут у него была — пока Миша напоминает своей бражке о необходимости держаться в чужом доме по-джентльменски. Хватит, чтобы в темпе отволочь Федора в сараюшку. А там, по примеру покойничка, можно отправить всю кодлу в баню и запереть к чертовой матери… Дров там достаточно, не озябнут до утра, не графья, никто их, цинично рассуждая, в гости не загонял…
Оглянувшись на дом, вошел в баньку. Света пока достаточно, и легко было рассмотреть, что лицо усопшего боцмана искажено ужасом. Он уже начал на совесть коченеть, правая рука нелепо согнута. Подхватив его под мышки, Мазур выволок жмурика под дождь, волоком потянул к сараюшке…
На крыльце раздался сдавленный возглас — нечто среднее меж громким иканьем и оханьем. Мазур мгновенно выпустил труп, с глухим стуком упавший на мокрые доски, потом только обернулся.
Там стоял Гена и, похоже, пребывал в оцепенении, пытаясь сообразить, чудится ему это или как. Даже подошел поближе к перилам:
— Эй…
Мазур метнулся к нему, стуча сапогами, в развевавшемся плаще, похожий, должно быть, на лубочного вампира здешних мест, — Гена, хоть и был уже изрядно поддатым, шарахнулся, искривив лицо в совершенно детском испуге. Но в дверь, конечно, не успел юркнуть…
Мазур действовал по всем правилам — ослепляющий, оглушающий удар в лицо, вдогонку пара-тройка послабее, по корпусу… Подхватил скрючившегося кудряша под микитки, понатужившись, поднял и головой вперед швырнул в дверь. Ольга успела вовремя отшатнуться — Гена пролетел мимо нее, сбил стул и приземлился на полу.
Никто не успел ни обронить словечко, ни пошевелиться — Мазур выстрелил в потолок, рявкнул:
— Сидеть!!! — и навел на них пистолет.
Они вмиг протрезвели. Миша медленномедленно, бледнея на глазах, вытянул руку:
— Федя, херню не гони…
— Молчать! — Мазур передвинулся вправо. — Встать, ты! Всем остальным — сидеть!
— Федя, за такие штучки можно и по морде…
Мазур, осклабясь, нажал на спуск. Пуля, пролетев в паре миллиметров от Мишиного уха — так что не мог не ощутить зыканья — звонко ударила в стену.
— Встать, сказал! — рявкнул Мазур. — Пристрелю! Вторая пуля — в ногу, третья — в башку!
Все же лесные пожарные-десантники — народ не из робких. Из-за стола Миша вылез, но явственно пробормотал:
— Ох, я тебя потом найду…
— Подполье открой! — распорядился Мазур. — Живо! Так… Давай туда. — Покосившись влево и заметив движение руки к ножу (один из сидящих показал норов), послал пулю аккурат меж его расставленными ногами, в пол. — Без шуток тут! Лезь в подполье!
Миша слез, оборачиваясь к нему с немой мечтой во взоре, но кинуться не рискнул, не дурак. Глаза и макушка все еще виднелись над полом, и Мазур повел стволом:
— Вниз! Ты и ты — Геночку вниз! — и для убедительности прострелил одному просторный рукав энцефалитки, не задев тела.
Гену уволокли в подполье, и Мазур приказал:
— А теперь — по одному, и живенько!
Опустил за ними крышку, оглянулся. Ничуть не удивился, увидев Ольгу с пистолетом в руке, — наоборот, одобрительно кивнул.
Крышка чуть-чуть приподнялась. Мазур был начеку, выстрелил в нее. Пуля толстую доску все равно не пробила бы, а внизу притихнут. И притихли. Упершись обеими руками, Мазур отодвинул тяжеленный стол к стене — звенели, разбиваясь, тарелки, падали стопки — схватился за витые стойки старомодного буфета, раскачал его и обрушил на крышку подполья. Грохот и звон был неописуемый.
— Пора сматываться, малыш, — сказал он тихо. — Складывай жратву в сумку, а я ружье прихвачу…
Накинул куртку, распихал по карманам паспорт, документы на машину и охотничий билет, снял со стены двустволку — ИЖ-27, неплохой стволик, — сгреб коробки с патронами. Зарядил ружье картечью, поставил к стене, сел на ближайший стул и закурил. Предупредил:
— Стеклянных банок не бери, только железные, открывашку не забудь…
— А мясо?
— Туда же мечи… Фляжку захвати.
И задумался: которую машину взять? Что до проходимости — уазик предпочтительнее. Но по дороге может попасться кто-то, прекрасно ее знающий, последуют вопросы… А «Ниву» Федора хорошо знает лишь угнездившаяся где-то за рекой засада — номера и регистрация у нее шантарские…
Посадив Ольгу на всякий случай караулить подполье, в темпе проверил «Ниву», обнаружив, что все в порядке, заправил бак по пробку, положил в багажник все три имевшиеся в наличии канистры. Взял у Ольги сумку, уложил вместе с ружьем на заднее сиденье. Взглянул на небо — дождь самую чуточку унялся, но близились сумерки, скоро станет совсем темно… Сел за руль, вывел машину за ворота, хозяйственно притворил их за собой.
Вернулся в кухню. Снизу заколотились в крышку. Мазур что было сил топнул ногой, и стук утих. Ольга стояла уже в куртке, готовая в дорогу. Мазур привстал было… и тут до него дошло.
Перед ним нежданно возникла очередная проблема, основанная на известной всем и каждому задачке про козу, капусту и волка.
Паромом можно управлять только с этого берега. Ольга водить машину ничуточки не умеет, так что с парома на берег ее ни за что не сможет вывести, хоть дело и нехитрое. Количество рейсов парома нужно свести к минимуму — еще появится случайная машина, заинтересуются люди странными манипуляциями паромщика… Рисковать, конечно, придется, но ничего тут не поделаешь.
Он кратенько изложил Ольге план. Она, не вдаваясь в дискуссии, лишь кивнула. Пленники подозрительно притихли — вероятнее всего, как и положено подпольщикам, строили планы борьбы и освобождения. Мазур внезапно поймал себя на желании поджечь усадьбу — чтобы не осталось ни свидетелей, ни следов. Вот уж, поистине, на войне — как на войне…
Мотор «Нивы» работал, как часы. Мазур завел ее на паром, обернулся к дому, помахал рукой. Потемнело, и он не различил Ольгу, стоявшую в неосвещенной будке. Но она его, надо полагать, видела прекрасно — моментально взвыл дизель, паром пополз к противоположному берегу. Никогда еще Мазуру не казалось, что время ползет так медленно. Он повторял себе, что Ольге, оставшейся в одиночестве, ничегошеньки не грозит, но все равно тревога занозой сидела в сердце. Как во сне, когда хочешь бежать, но не можешь, увязаешь в окружающем воздухе, словно в густеющем янтаре… Берег наплывал удручающе медленно. Слава богу, впереди не видно света фар…