— А чего устрашаться? Я ничего дурного не делал. Коз ваших не жрал, девок не портил.
Мужики снова переглянулись, будто не понимая, всерьез он или шутит, потом правый сказал:
— Лучше помалкивай. А отвечать будешь у старейшины. Он с ног сбился, разыскивая дочку. Жена его не знала, как утешить.
Позади раздался смешок.
— Как же, не знала. Чтоб жена, да не знала? Она ж только и вьется вокруг него, все сына родить ему хочет. Наследника.
— У него есть Ляна, — сказал кто-то чуть левее. — Он ей все оставит.
Первый хохотнул еще сильнее, и Лотер звериным чутьем ощутил, как качнулись вилы в его руках.
— Оставит, — согласился мужик. — Если новая жена не…
— Замолкните! — рявкнул тот, что справа. — Неча при чужаках такое обсуждать.
В дом старейшины их ввели в гробовой тишине. Когда все остановились в середине комнаты, Ляна попыталась убедить соплеменников опустить вилы, но те лишь грозно посмотрели на нее, и девушка тихонько села в углу на скамейку.
Через минуту наверху послышался шум. Потом по ступенькам сбежала конопатая девка и вытаращилась на них. Когда взгляд переполз на девицу, прошептала:
— Ой, Ляна…
Один из мужиков гаркнул:
— Где старейшина?
Девка испуганно икнула и проговорила торопливо:
— Коня меняет. Прежний еле дышит, загнал, пока дочку ищет. Сейчас сменит и…
— Беги за ним! — приказал мужик. — Дочка, вот она!
Конопатая девка крутанулась на месте и побежала куда-то в заднюю часть дома, сверкая босыми пятками, откуда тянет конюшней. Что значит, там второй выход прямо на конский двор.
Через несколько минут по полу загрохотало. По звуку ворг определил высокого мужчину с излишком жира вокруг пояса, и в сапогах на добротной подошве. Когда он выскочил из-за лестницы, Лотер покривился от запаха браги, который резко ударил в нос.
Старейшина, крупный, располневший мужчина сорока лет, с бородой и волосами, тронутыми сединой, застыл. На красном кафтане пятно, к воротнику налипли листья и ветки, словно продирался через бурелом. На щеке свежая царапина.
Пару секунд он таращился на вошедших, но когда взгляд упал на лавку, где сидит девушка, выкрикнул:
— Ляна!
И бросился к дочке. Обхватил ее, стал обнимать, говорить что-то родительское. Ляна молчала и слабо улыбалась, все время косясь на лестницу.
— Это как же! — причитал старейшина. — Думал, не увижу дочь больше, пропала моя Ляна. Сгинула, на потеху разбойникам.
Лотер потянул воздух, в который с лестницы прилетели приторные запахи масел, вперемешку с притирками, и сказал:
— Жива, как видишь. И невредима.
Старейшина резко обернулся, взгляд остановился на полузвере, который смотрит на него из-под бровей.
— Вы кто такие? — спросил он резко, тут же превратившись из любящего отца в строгого старейшину. — И почему мои люди подняли на вас вилы?
— Да понятия не имею, — ответил Лотер, пожимая плечами. — Думал, за спасение дочки положено хотя бы спасибо. И Ляна, вроде, обещала. А деревенские вон чего… Вот и пришли к тебе разбираться.
Старейшина еще пару мгновений переводил взгляд с ворга на дочку, и обратно, потом спросил:
— Так вы спасли мою Ляну?
Лотер кивнул.
— Вроде того.
Старейшина посмотрел на дочку.
— Это правда? — спросил он. — Только честно отвечай. Если грозили смертью, только скажи — мы их мигом порубим свиньям в корм.
Девушка посмотрела на Лотера. Щеки зарумянились, Вельда снова зафыркала, как недовольная лиса, а Ляна произнесла тихо:
— Отец, они раскидали пятерых разбойников, а еще один бежал, как последний трус. Если бы не они, меня не только бы убили, но перед этим надругались.
Лицо старейшины стало медленно наливаться красным, глаза сузились, а пальцы сжались в кулаки, будто представляет, как сам разбивает головы тем, кто посмел угрожать его дочке. Лишь спустя несколько мгновений к нему вернулся нормальны цвет.
— За спасение Ляны я благодарен, — сказал он. — Опустите вилы. Но разбойники теперь пуще прежнего станут бесноваться. Вы же пятерых порешили, а одного оставили. Доложит.
Мужики, наконец, опустили вилы, Вельда зыркнула на них так, что все разом отшатнулись, а полузверь проговорил:
— Если надо, мы и остальных разбойников вразумить могем. Только мне б с тобой, старейшина, с глазу на глаз потолковать.
Брови старейшины приподнялись, но через секунду лицо вновь стало ровным. Он провел пальцами по бороде и взглядом приказал деревенским уйти. Те напряглись, но он помахал рукой, мол, идите, все нормально.
Когда мужики покинули дом старейшины, тот прошел к столу, где под цветастым полотенцем оказались пироги и намытые до блеска яблоки. Взяв одно, покрутил его в пальцах, затем, не оборачиваясь, швырнул Лотеру.
Тот, не задумываясь, поймал и передал его Вельде.
— Не очень я траву ем, — сказал полузверь.
Воржиха бросила на него недовольный взгляд, мол, я тоже такое не люблю, но промолчала, а старейшина обернулся и сложил руки на груди.
— Вы ворги, — сказал он.
Лотер кивнул.
— Как догадался? На нас не написано сейчас. Или написано?
Старейшина покачал головой и сказал:
— Не написано. Но взгляд у вас особый. Нечеловеческий.
— Гляди, Вельда, нас хвалят, — проговорил полузверь, потом хрустнул шеей и продолжил: — Значит, ты прежде видел воргов?
Старейшина указал на лавки возле стола, предлагая сесть. Воржиха нахмурилась, недовольная, что предлагают разделить стол с человеком, но полузверь сурово глянул на нее, и та подчинилась.
Когда они заняли места, Ляна подошла к отцу и тоже опустилась на краешек лавки. Лотер скользнул по ней взглядом и сдвинул брови, понимая, что этой девушке не место среди наследниц, преемниц и других избранных властью. Сидит тихая, скромная, потупив взгляд.
Ворг проговорил:
— Старейшина, я в людских делах не очень, может, дочке твоей поспать там… Переодеться. Как никак, из лап разбойников спаслась.
Человек покосился на дочь и сказал:
— Успеется. Страху-то она натерпелась, но сейчас я важное обсуждаю. Потому, ей присутствовать положено. Пускай учится.
— Да ей только учиться не хватало, — бросила Вельда, но тут же поджала губы, когда полузверь грозно посмотрел.
Он поскреб подбородок и откинулся на спинку, ожидая, что скажет старейшина. Время от времени бросал взгляды на рыжие локоны Ляны и ловил себя на мысли, что она все-таки кого-то напоминает, но едва начинал копаться в образах, красный туман в голове моментально превращался в стену.
Старейшина наблюдал за гостями из-под густых бровей, словно пытается разгадать, что им надо и почему здесь. Потом отломил от пирога мякиш и проговорил:
— Да, я прежде видел воргов.
— Давно? — спросил полузверь.
Старейшина прищурился.
— Странный вопрос, учитывая, что трое несколько дней назад заходили в деревню в жутком зверином виде.
Ворги переглянулись, Лотер спросил:
— Чего хотели?
— Да ничего вроде, — ответил старейшина. — Один, правда, дикими глазами смотрел на всех. Будто сожрать хотел. Но не сожрал. Глаза горят, клыки — во. Мужики хотели на них с вилами, но я не дал. Наслышан о вашей мощи. Так и ушли на запад.
Полузвери снова переглянулись. Вельда откусила от яблока и принялась звучно хрустеть, сложив руки под грудью, отчего старейшина стал коситься на нее и шумно глотать.
— Говоришь, с дикими глазами был? — проговорил Лотер. — Вельда, похоже это тот, здоровый, которому я шею свернул. Он будто на грани голодного бешенства был.
— Странно это, — отозвалась воржиха. — Еслиб он в таком состоянии вошел в деревню, от нее осталась бы кровавая лужа.
— Странно, — согласился ворг. — Значит, что-то удерживало его бешенство, но при этом не влияло на силу.
Воржиха даже жевать перестала.
— Разве в мире есть сила, способная удержать голодное бешенство?
— Видимо, есть, — ответил Лотер и стал подниматься.
Старейшина вытаращил глаза и стал так быстро, что лавка вместе с дочкой, отскочила к стене.
— Вы что же? — спросил он. — Не останетесь на ночь? За спасение дочки я должен хотя бы ночлег вам дать.
Полузверь смерил старейшину взглядом и проговорил:
— Оно, может, и так, да нам бы поторопиться. Чует мое нутро, те ворги, лишь первая ласточка. Вам надо, чтоб мимо вашей деревни стаи полузверей ходили?
Лицо старейшины вытянулось, он медленно покачал головой и произнес:
— Мы мирная деревня. Делаем мед, разводим скот. Ворги сюда никогда не ходили прежде. Но они нам не причинили вреда. А вот разбойники… Они ж после вашей бойни нас теперь не оставят.
Вельда хмыкнула и снова откусила от яблока. Прожевав и проглотив, произнесла, глядя в окно, где мужики, которые их привели, столпились возле коновязи и поглядывают на дом старейшины.
— Думаю, — сказала она, — скоро нападут.
Ляна побелела и послала полузверю такой умоляющий взгляд, что тот невольно отвернулся.
— Спасибо тебе, Вельда. Я пытаюсь успокоить людей, а ты пугаешь. Глянь на девку? Белее стены.
Ляна поднялась и шагнула к полузверю. Когда взяла его за руку, старейшина охнул, а воржиха фыркнула, будто ей под нос сунули горелой кожи.
— Лотер, — проговорила девушка, подняв на него глаза. Полные надежды, — останься хоть не надолго. Деревенские не справятся с разбойниками. Они сожгут дома и убьют мужчин. А женщин…
Она замолчала и опустила голову. Полузверь несколько секунд смотрел на ее рыжую, как закатное небо, макушку, потом тяжело вздохнул и сказал:
— Ладно. Никто вас не тронет.
Ляна вскинулась. Лицо просветлело, она послала отцу радостный взгляд, словно присутствие воргов в деревне разом решало все проблемы мира. Тот неуверенно улыбнулся.
Зато Вельда расплылась в такой улыбке, что обнажились ровные зубки, вместе с короткими, но острыми клыками.
Полузверь нахмурился и сказал мрачно:
— Смотрю, ты рада, остановке.
— Ну а почему не радоваться? — спросила она невозмутимо.