— Да есть тут…
Закончить не успел. Со стороны лестницы приторный запах усилился, послышались тихие шаги. Потом ступеньки скрипнули, и на них ступила высокая женщина со смоляными косами, обмотанными вокруг головы. Кожа белая, губы алые, словно подведены свекольным соком. Платье из темно-красного бархата доходит до самого пола и волочится по ступенькам.
Старейшина обернулся к ней и всплеснул руками.
— Зденка! — воскликнул он. — Ты погляди! Ляна нашлась! Вот ее спасители.
Женщина, которую старейшина назвал Зденкой, окинула всех сдержанным взглядом. На Ляне чуть замедлилась, потом проговорила с улыбкой, какой могла бы улыбаться деревянная колода:
— Это настоящее счастье. Мы думали, Ляна бездыханная лежит где-нибудь под кустом и вороны клюют ей глаза. Но, слава богам, она жива.
Лотер и Вельда переглянулись, а женщина спустилась в комнату и подошла к столу, плавно покачивая бедрами. Полузверь проследил ее движение, а воржиха фыркнула и положила огрызок яблока рядом с пирогом.
Когда Зденка остановилась рядом со старейшиной и положила ему на плечо белые, как весенний снег, пальцы, тот как-то сразу размяк, губы расплылись в глуповатой улыбке, а взгляд стал рассеянным.
— Мы так признательны спасителям нашей Ляны, — проговорила женщина мелодично. — Вы, наверное, поскорее хотите получить награду и отправиться в долгий и, несомненно, важный путь?
Послышался натужный вздох Вельды, а Ляна резко побледнела так, что даже губы приобрели синеватый оттенок. Полузверь покосился по очереди на женщин, потом скользнул взглядом по старейшине, который в один миг из воина превратился в бесхребетного червяка, и сказал:
— Вообще, да. Нам, как бы, лучше не задерживаться.
— Тогда… — начала Зденка, но полузверь не дал закончить.
— Но девка ваша защиты просила, — продолжил он, глядя в черные, как смола, глаза женщины. — Какой же я ворг, если откажу девке?
Вельда почему-то облегченно выдохнула, но произнесла с иронией:
— Даже человеческой.
Полузверь глянул на нее через плечо.
— А что, бывают другие? — спросил он.
— Например, гоблинские, — проговорила Вельда, поднимаясь из-за стола. — Или ворговские.
Она приблизилась к нему и встала так, чтобы все сразу поняли, что Хранитель — ее ворг, и любые попытки его соблазнить будут караться отрыванием головы на месте. Лотер чуть ухмыльнулся, но Зденка, даже не повела бровью. Губы снова тронула сдержанная улыбка, а полузверь произнес:
— Вельда, у гоблинов — гоблинши. А у воргов — воржихи. Девки бывают только человечьими. Но я пообещал Ляне, значит придется задержаться.
Воржиха почему-то победно улыбнулась, дочка старосты тоже просветлела, зато лицо Зденки сделалось землистым. Она, наконец, отпустила плечо мужа и произнесла, не сводя внимательного взгляда с Лотера:
— Ляна, пойдем, детка, наверх. Ты, верно, натерпелась ужасов в плену разбойников. Я наберу тебе воды искупаться.
Дочь старосты, как-то сразу присмирела и проговорила тихо:
— Я сама могу.
— Не говори глупостей, — ответила Зденка и решительно взяла ее под локоть. — После такого нужно отдыхать и набираться сил. Я тебе помогу, как всегда помогала. Мы ведь не чужие, девочка.
Когда жена старосты повела девицу к лестнице, та бросила на Лотера печальный взгляд, но промолчали и покорилась Зденке, которая с завидным рвением потащила ее по лестнице.
Едва скрип половиц затих, лицу старейшины вновь вернулась суровость и осмысленность, он поднялся и произнес:
— Ну, гости дорогие, чего желаете? Постели вам постелить свежие, чтоб отдохнули? Или баню истопить пожарче? А может пир?
Лотер покосился на него, хмуря брови, и ответил:
— Ворги не ходят в бани. И нежиться на простынях некогда. А пожрать это можно. Где таверна?
Старейшина всплеснул руками и указал в окно.
— Да вон, прямо за моим домом, — сказал он. — Только не таверна. Для нее у нас слишком маленькая деревня. Но вполне неплохой постоялый двор. Не осерчайте, что с вами не могу пойти, надо с дочкой потолковать. Но позже присоединюсь.
Ворги молча кивнули, а когда старейшина встал и поднялся по лестнице, топая, как разбуженный медведь, покинули дом.
Спустившись с крыльца, полузверь потянул носом. В вечернем воздухе разлились запахи ночных фиалок, свежескошенной травы и коровьего навоза. Сквозь эту мешанину пробивается тонкий аромат жареного гуся и луковой подливы.
— Надеюсь, повар не человек, — сказал ворг.
— Почему? — спросила Вельда, когда они двинулись вокруг дома старейшины в сторону постоялого двора.
Лотер покривился.
— Да не выношу человечью стряпню, — ответил он. — Не умеют они нормально готовить.
Вельда произнесла понимающе:
— Я такое не первый раз встречаю. Мой средний брат тоже не может человеческую еду есть. А вот людей — может. Непонятно, почему. Шаман говорит, у всего есть дух. Даже у еды. Вроде, когда ее готовит человек, он к этой еде какой-то дух передает. Или как-то так. Я, может, неверно запомнила. Кто поймет этих шаманов.
— У тебя есть братья? — спросил полузверь, на ходу ковыряя в зубе языком.
Вельда резко помрачнела и осунулась, взгляд стал рассеянным и устремился куда-то к горизонту, где небо уже потеряло краски и медленно темнеет, надвигаясь на засыпающий лес.
— Есть, — сказала она. — Пятеро. Я самая младшая.
— А чего они не с тобой? — спросил полузверь. — Чего ты одна по миру бегаешь?
Воржиха зарычала, словно ей на лапу наступили, и проговорила резко:
— Я не одна, а с тобой. А братья… Чего вообще пристал? Ты есть хотел, так пойдем, вот дверь.
Они остановились возле старой, но добротной двери, из-под которой тянет одуряющими запахами жареного мяса и слышны тихие голоса.
Когда они вошли, трое мужиков, за столом в углу замерли с кружками у ртов, хозяин постоялого двора возле лестницы тоже вытаращился на двоих чужаков.
Полузверь окинул взглядом помещение, в котором, кроме трех постояльцев и хозяина никого нет, и проговорил громко:
— Здрав будь, добрый хозяин. Чего пожрать у тебя нечеловечьего есть?
Вельда тихонько засмеялась, а хозяин у лестницы еще сильнее выпучил глаза и спросил дрогнувшим голосом:
— Нечеловечьего?
— Ну да, — сказал ворг. — Чтоб готовили не люди, а обнаженные гоблинши в лунную ночь и омывали посуду слезами счастья.
Вельда стала давиться от смеха, зажимая рот ладонями, а хозяин произнес запинаясь:
— Г-гоблинши? У нас такие не живут. Только люди. Ворги недавно проходили мимо. Но такие точно готовить не станут…
Лотер кивнул.
— Ворги не станут, — согласился он и опустился на ближайший стул. — Тогда неси, чего есть. Гуся неси. Гуся чуял еще из дома старосты.
Хозяин секунду пялился на полузверя, переводя взгляд с него на Вельду. Потом лицо медленно вытянулось, а он прошептал, но ворги услышали:
— Многодушцы… Те, что спасли старейшины дочку…
— Слухами земля полнится, — проговорил полузверь.
Хозяин всплеснул руками и, причитая что-то о благословении богов, проклятой бабе и разбойниках, убежал на кухню, откуда ворги слышали, как стали раздаваться указания и грохот посуды.
Вельда опустилась рядом с полузверем на стул. Откинувшись на спинку так, что приподнялась грудь, проговорила:
— Тебе же нехорошо будет.
Лотер отмахнулся и сунул пальцы в карман. Когда достал склянку Араона и сдала пару глотков, горло обожгло горечью, а желудок снова скрутило. Он несколько секунд подождал, пока ощущения притупятся, затем убрал бутыль и сказал:
— Побудет и перестанет. Жрать все равно охота. Лучше поесть человечьей дряни, чем впасть в голодное бешенство.
— Не поспоришь, — согласилась Вельда.
— Тем более, — продолжил Лотер, — Страговский лекарь мне такую гадость подсунул, что после нее даже человечья стряпня нектаром покажется.
Вельда усмехнулась. Через пару минут дверь кухни снова открылась, из нее вышел хозяин постоялого двора с лучезарной улыбкой и подносом, на котором дымится гусь с золотистой корочкой, истекая соком.
Едва поставил его на стол перед воргами, с улицы раздался душераздирающий крик. Лицо хозяина испуганно вытянулось, а ворги подскочили.
— Вот и поели человечьей стряпни, — проговорил полузверь и, оторвав от гуся ногу вместе с бедром, бросился к двери.
Глава 11
Еще до того, как оказался снаружи, Лотер учуял запах немытых тел и железа, которое поржавело от крови. В глотке заклокотало, он наклонил голову, намереваясь протаранить дверь и выскочить на врагов уже в облике гигантского медведя или волка, но вовремя вспомнил про батлок в крови.
С досадным рыком ворг пнул дверь и выбежал наружу. Кровь в жилах потекла быстрее, готовая превратить его в зверя, когда увидел, как горит один из домов, но из-за яда кожа словно окаменела.
Он снова зарычал. По улицам бегают перепуганные люди с ведрами, пытаются тушить, но огонь расползается быстро все ближе подбираясь к конюшне. Среди селян мелькают мужики в драной одежде, с кривыми мечами в руках и злобными ухмылками. Некоторые непонятно откуда достают факелы и швыряют в горящий дом.
— Сюда достаточно! — прокричал один. — Давай этот!
Он кивнул на дом старейшины, и двое разбойников с гоготанием устремились к терему. Несколько мужчин кинулись им наперерез с вилами, но те быстро обезоружили их и оттолкнули в пыль, даже не добив.
— Там дочка старейшины, — крикнул разбойник другому.
— Значит, надо не торопиться с поджогом, — сказал сообщник и оба захохотали.
Справа появилась Вельда, уже в зверином облике, какой бывает лишь от гнева или голода. Морда оскаленная, зубы стали клыками в ладонь длинной, а глаза покраснели. Она выпрямилась, высоко подняв грудь, и проговорила хрипло:
— Что делать будем?
Полузверь пару мгновений молчал, прикидывая, какими проблемами может грозить спасение деревни, потом тряхнул головой и гаркнул:
— А ты как думаешь?
С этими словами он сорвался с места, на ходу выдрав из телеги оглоблю. Размахивая ею, как мельница лопастями, полузверь снес двоих, что уже поднесли факелы к крыльцу дома и ворвался в группу разбойников.