Когда раздался голос, похожий на гул колодца, полузвери отшатнулись.
— Ворг… — прогудела Зденка, которая на Зденку больше не похожа. — Ворг… Отдай то, что тебе не принадлежит…
Голова полузверя опустилась, он зарычал, глядя на нее из-под бровей, и проговорил мрачно:
— Ты знаешь меня?
— Я жду тебя… — снова прогудела женщина. — Мои вестники во всех концах мира… Она найдут тебя…
Лотер произнес с угрюмой ухмылкой:
— Уже нашли. Натворили дел. И все из-за меня? Какой я, оказывается, важный.
— Ворг… Приди ко мне… Отдай… И ты получишь свое…
Кожа и глаза Зденки вдруг потухли, и женщина бездыханной рухнула на пол. Полузвери пару секунд таращились на нее, но та так и осталась лежать неподвижной.
Хрустнув шеей, Лотер зарычал и вышел в коридор. Фалк и Вельда метнулись следом.
Воржиха тащила побелевшую девушку, которая плетется, как овца на веревочке, ничего не понимая и не видя, куда наступает.
— Куда ты? — с тревогой спросила Вельда.
— Возвращение в Цитадель переносится, — мрачно отозвался полузверь, спускаясь по ступенькам.
От лица Вельды отхлынула кровь, она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Фалк ее опередил.
— Переносится? — спросил он. — Но почему? Кто это был?
— Не помню. Но очень хочу вспомнить, — сказал полузверь напряженно и вышел из дома.
Глава 12
Оказавшись на улице, ворг окинул взглядом усыпанный телами двор. Небо потемнело, на нем стали появляться первые звезды, холодные и колючие, как глаза упыря. В воздухе повис запах гари и крови.
Спасенные селяне с факелами, которые остались от разбойников, ходят меж убитых, шарят по карманам, а потом стаскивают тела на телеги. Те скрипят от непомерной тяжести, все глубже вдавливаясь колесами в грунтовую дорогу, и время от времени начинают катиться, пока кто-нибудь не спохватывается и не останавливает.
Вельда и Фалк появились лишь спустя несколько секунд, словно все это время чего-то ждали в доме старейшины. Вельда, мрачная и задумчивая, устремила взгляд на селян, но глаза невидящие, будто глубоко погрузилась в думы о своем. Зато Фалк взъерошенный, глаза горят, как у эолумского единорога, а волосы на загривке стоят дыбом.
— Как это! — затараторил он. — Как это не помнишь? Разве такое может быть? Ворги всегда все помят! Мы же обернуться не сможем, если забудем, как выглядит зверь. Вожак, кто это был? Как выяснять? Что делать?
Лотер поморщился, раздраженный тирадой звереныша. В голове навязчиво пульсировала мысль, что он упускает что-то важное, но как только пытался углубиться, красный туман на задворках сознания расширялся и поглощал все идеи. Он казался настолько реальным, что время от времени полузверь косился на спутников, проверяя, видят они этот туман или нет.
Когда копаться в голове снова не получилось, ворг тяжело выдохнул и сказал:
— Не тарахти. Говорю же, не помню эту дрянь. Если бы не синие глаза, подумал бы, что банши. Но банши, как понял, не залезают в тела покойников. Они своими ногами ходят. А это леший знает что.
Вельда исподлобья посмотрела на него, пару секунд выжидала, будто что-то прикидывала, потом сказала:
— Значит, ты не знаешь, что это было?
— Нет, — ответил полузверь, качая головой. — Но выясню. Если эта дрянь меня ждет, каким-то образом посылает воргов, которых даже воргами назвать трудно, я хочу знать, зачем. И как.
— Не лучше ли это выяснять всем Советом? — спросила воржиха. — Все-таки это опасно. Идти неизвестно куда на битву с неизвестно кем.
Верхняя губа полузверя приподнялась, оголив белые клыки, слишком большие для человека, но не достаточно крупные для ворга.
— Нет, не лучше, — произнес он. — Ворговские вопросы надо решать воргам, а не всяким птерингам и людям.
Фалк подался вперед, выглядывая из-за вожака, и окинул Вельду победны взглядом, мол, нечего всяким чужачкам командовать, но воржиха не сдавалась.
— Понимаю, сказала она. — Но не забывай, ты не просто ворг. Ты Хранитель. И у тебя осколок самого могущественного талисмана в мире. Им ты рисковать не можешь.
— Я ничем не рискую, — многозначительно ответил ворг и сделал шаг в сторону дороги, которая проходит через всю деревню и теряется где-то в холмах.
Но в этот момент из дома вышла Ляна, бледная и перепуганная. Глаза круглые, губы синие, как у утопленника, а пальцы трясутся.
— Лотер, — произнесла она тихо.
Полузверь оглянулся, снова задержавшись взглядом на ее рыжих, растрепанных волосах.
— Живая? — спросил он.
Девушка кивнула.
— Да… — ответила она. — Только…
— Что?
— Там отец…
— Помер что ли? — прямо спросил ворг хмурясь.
Девушка отшатнулась, будто ворг оскорбил ее самым грязным образом. Схватившись за дверной косяк, он пару мгновений смотрела круглыми глазами на полузверя и глубоко дышала. Потом зажмурилась, а когда открыла глаза, произнесла:
— Нет… Но он сидит, как неживой и смотрит в одну точку.
Вельда хмыкнула, а Хранитель зарычал.
— Что с вашей деревней такое? — спросил он, направляясь обратно в дом. — То разбойники, то бабы с синими огнями вместо глаз, теперь это. Показывай своего старейшину.
Когда он прошел через сени и оказался в комнате старейшины, обнаружил его на стуле возле стены. Ноги расставлены, ладони мирно покоятся на коленях, на лице глуповатая улыбка, а взгляд устремлен перед собой в никуда.
Ворг гаркнул на него:
— Старейшина! Ты чего?
Но тот остался неподвижным и счастливым, как блаженная статуя.
Ляна, которая вместе с воржихой и зверенышем вошли в комнату, произнесла тихо:
— Я пыталась привести его в себя. Но он даже не шевельнулся. Наверное, Зденка что-то с ним сделала.
— Не наверное, — отозвался ворг, — а точно.
Вельда потерла подбородок тонкими пальцами, которые несколько минут назад были звериными лапами со смертоносными когтями, и сказала:
— В таком виде он вряд ли сможет управлять деревней.
— Не сможет, — отозвалась Ляна, вздохнув так тяжело, что у Лотера самого все внутри опустилось.
Он поскреб лоб и проговорил, стараясь проявить сочувствие, но голос получился хриплый и злой:
— Ну так ты управляй. Ты ж его дочка.
Прежде чем девушка успела что-то сказать, он цапнул ее за руку и вытащил на крыльцо.
Селяне уже успели собрать на обозы почти всех убитых, в придорожных факелах запылали огни, и деревня теперь сияет, как гоблинская резиденция во время праздника урожая.
Когда заметили чужака, который держит за руку дочь старейшины, все замерли в тревожном ожидании. Кто-то так и остался с поднятой палкой к огню, чтоб зажечь факел, а кто-то перестал грузить убитых на телеги.
Полузверь окинул людей суровым взглядом и прорычал:
— Вот ваш новый старейшина! Или… старейшая. Как там правильно? В общем, теперь она управствовать будет потому, что прежний занемог.
Народ некоторое время молчал, переваривая услышанное, потом дородный детина с румяными щеками и волосами свежей соломы вышел вперед и крикнул:
— А ты то таков, чтоб нам старейшин выбирать?
В голове ворга вспыхнуло. Он бросил на парня взгляд, полный ярости. Но когда уже готов был оттолкнуть девушку и броситься на дерзкого человека, который посмел перечить воргу, на плечо легла теплая ладонь. Он оглянулся и увидел лицо Вельды. Она смотрела умоляюще, мол, давай без драки, мы и так умотались в бою с разбойниками.
Лотер рыкнул и проговорил, обернувшись обратно к парню:
— Я ворг. Можете не слушать. Но я скажу. Не знаю, как у людей, но в наших стаях есть законы. И все им подчиняются. А если нет, таких изгоняют. Потому что без законов не будет порядка.
— Так у нас тоже есть порядки! — усмехнувшись, выкрикнул парень.
— Вот и я о том, — глотая гнев, проговорил полузверь. — Если есть порядки, зачем их нарушать? У вас был старейшина, он хвор и не может вести дела. Зато у него есть дочь. Прямая преемница.
Парень упер кулаки в бока и хохотнул, нарочно демонстрируя, что совсем не боится чужаков, которые, к тому же ворги, что значит, втройне опасней.
— Преемница-то преемница, — произнес он. — Да только она баба. А баба не может управлять деревней. Где это видано? Нас соседские куры лапами загребут.
Вельда подалась вперед и зарычала, теперь сама готовая кинуться на нахально селянина, посягнувшего на свободу всего женского рода. Но ворг выставил руку и придержал.
— Не может, говоришь? — спросил он.
Парень еще больше расплылся в улыбке и покачал головой.
— Никак не может, — согласился он. — Девкам положено дома сидеть, детей нянчить да за прялкой прясть. Тем более, дочке старейшины. Как она, по-твоему, управлять будет, если коня никогда не запрягала?
— А надо? — спросил Лотер.
Парень кивнул.
— Надо, — ответил он. — У нас широкие пашни. Надо каждый день объезжать. Может, у воргов главы и сидят на печи, в носу ковыряют, но в нашей деревне старейшина работать должен.
Полузверь снова сдержался, чтобы не накинуться на задиру, и произнес, косясь на Ляну, которая перепугано хлопает ресницами и переводит взгляд с ворга на парня и обратно.
— Ты б язык свой попридержал, — посоветовал Лотер, раздувая крылья носа. — Прежде чем хаять чужие порядки. Мы ж ваши не хаем. Видишь, выслушивая спокойно, хотя оторвать голову хочется, аж руки чешутся.
Лицо парня, наконец, поменялось, щеки побелели, а сам отступил на шаг в толпу, словно там безопасней. Но селяне, как сговорились, разом отшагнули назад, и задира остался впереди, будто вызвался первым идти копать огороды.
Довольный, что деревенский устрашился, полузверь оскалился в довольной улыбке и сказал:
— Не боись. Голову отрывать не буду. Кажись, придумал, как быть.
— Как? — спросил парень.
Из уст Ляны тоже вырвалось:
— Что придумал?
Полузверь сдвинул плечами и произнес буднично:
— Замуж Ляну надо. Так во всех королевствах делают. Я сам видел. Если король не обзавелся сыном, но есть принцесса, ее отдают замуж за годного принца. И они правят вместе. Ну или как-то так.