Вечером за мной зашел его приятель и провел к ожидающему меня экипажу, внутри которого уже сидел одетый с иголочки Волков.
Не подав ему руки, я, без чьей-либо помощи разместилась напротив, сложила ладони на колени, и демонстративно отвернулась к окну. Не знаю на что надеялась, может хотела разозлить гада, но раздавшаяся в ответ ехидная усмешка вконец испортила настроение.
— Когда ты дуешься, становишься похожа на одну маленькую капризную девочку, с которой я познакомился несколько лет назад. Такие же глазки, курносый носик и выпученная вперед пухлая губа.
— Я уверенна, что за всю жизнь таких «девочек» у тебя было не счесть, — бросила я, игнорируя болезненное чувство, что диким ураганом прошлось по сердцу. Ревность.
Жгучая. Слепая. Острая.
— Каюсь, грешен, — он резко схватил меня за руку, и вот уже через секунду я сижу у него на коленях, чувствуя, как металлическая ладонь сжимает скрытое тонкой тканью бедро, — но только одна сумела острой занозой пробраться под кожу.
Не знаю, кого он имел в виду, меня, или ту девочку, о которой вспомнил, но хриплый шепот в темноте, заставил меня запрокинуть голову и уставиться в серые глаза, в глубине которых плясали яркие огоньки.
— Ты ее любил? — даже не поняла, произнесла ли я это в голове или вслух, но судя по раздавшемуся в ответ смеху, меня услышали.
— Черт, нет. Ей было всего пять, и она так смешно капризничала, что я запомнил, и сейчас наблюдаю то же выражение на твоем лице, — похоже, пробудились у него не только воспоминания. Кое-что твердое, расположенное между ног, уперлось в мою попку, — если не прекратишь ерзать на мне, то до театра мы с тобой не доедем, кошечка.
— А ты прекрати тыкать в меня своей штукой, извращенец, она мешает думать! — и снова гортанный смех заглушил раздававшийся снаружи шум.
— Тебе думать вредно, детка. Лови потом по всей столице, — так вот в чем дело? Боится, что сбегу до того, как он получит свои деньги? А я уже губу раскатала на какие-то взаимные чувства. Дура!
Не на шутку разозлившись, я стукнула его кулачком по плечу и попыталась вернуться на свое место, но ничего не вышло. Хватка стала жестче, смех утих, а глаза из серых сделались черными. И взгляд такой безумный, словно сожрет меня сейчас.
Испугаться не успела, возница резко затормозил с громким криком «приехали». Шумно выдохнув и тряхнув головой, Максим отпустил меня, вылез из кэба и помог спуститься на мостовую.
Нас тут же окружил гул вечерних улиц Барле, полных нарядно одетых людей, спешащих, как и мы, в «Тироль-холл».
Здание театра отличалось монументальным величием, и приковывало к себе взгляд. Не зря он был назван императорским, даже афиши на стенах не портили внешний вид.
Потянув меня за собой, Макс приблизился ко входу, где уже толпилось несколько парочек, протянул наши приглашения привратнику в ливрее и, обняв меня за талию, втащил в холл.
Театр изнутри больше походил на вокзал, где собралась куча людей. Все толпятся, разговаривают и ждут, только не поезда, а звонка, что откроет представление.
И как бы это было не смешно, меня только сейчас осенила мысль, что я понятия не имею, на какую постановку мы пожаловали. Вот что значит переволновалась.
— Макс, а что мы будем смотреть?
— Ты Щелкунчика, а я на императорскую ложу. Надо уже ко второму акту расправиться с делом и организовать вашу с ее величеством встречу, — крепко держа меня за руку, мех шел вперед, не замечая недовольных лиц распихиваемых им людей. Затем резко остановился.
— Ваше высочество, — раздался удивленный голос Артема, — не думал, что встречу вас здесь. Максим…
На брата он бросил быстрый взгляд, но, как ни странно, ненависти или обиды в нем я сейчас не наблюдала. Скорее неуверенность и… затаённая радость? Неужели лёд тронулся?
Макс тоже это заметил, иначе вряд ли бы протянул брату руку, которую парень не проигнорировал, а по-мужски, крепко пожал.
Я, не сдерживая улыбки, прислонилась к старшему Волкову, когда услышала его еле слышный шепот.
— Черт, ублюдок Олсен тоже тут. Думал проскочим. Веди себя как ни в чем не бывало, — встав впереди, он закрыл меня своей спиной, но было поздно.
— Ваше высочество, как я счастлив видеть вас здесь, — губы Кристиана расплылись в хищной улыбке, которая тут же испарилось, стоило ему поднять взгляд выше, — какая красивая диадема. Где-то я уже ее видел.
Глава 41
— Вам тоже нравится? Это подарок Максима, — дрожь в голосе мне скрыть удалось, а для пущего эффекта еще и голову задрала, чтобы князь не решил, что я его боюсь. Даже руку вырывать не стала, когда этот коршун к ней с поцелуем приложился и долго не отпускал, сверля испытывающим взглядом.
— Очень… вам идет, ваше высочество, — процедил сквозь зубы Олсен, — интересно, как юному Волкову удалось раздобыть такую редкую ценность.
Не знаю на что он рассчитывал, видимо хотел подловить меха на лжи, но тот был жулик бывалый, даже бровью не повел.
— Диадема принадлежала моей матери, — Макс приобнял меня за талию и отодвинул в сторону, из-за чего князю пришлось выпустить мою ладонь, — я решил, что она отлично подойдет к наряду Александры.
— Вот как, вы с ее высочеством уже на «ты», — в глазах Кристиана загорелось угрожающее пламя, при виде которого любой здравомыслящий человек забился бы в самый дальний угол и не поднимал головы, но здравомыслие, это не о Максе. Улыбка на чувственных губах психа стала еще шире, а железная хватка на моей талии еще крепче.
— Проведя вместе столько времени, мы стали практически лучшими друзьями, а сейчас прошу нас простить, нам лучше занять ложу до звонка, иначе будет не протолкнуться.
С этими словами он подтолкнул меня в сторону уже распахнутых слугой дверей, и я увидела небольшое помещение на две персоны, откуда отлично просматривалась сцена и зрительный зал.
Не успели мы с Максом устроиться на высоких, стоящих рядом друг с другом стульях, как прозвенел звонок и зал начал заполняться людьми.
— Ты ее видишь? — нас вряд ли могли услышать, но я все равно предпочла говорить шепотом, наклонившись к уху меха.
— Если ты об императрице, то пока нет. Но оно и не удивительно, у титулованных персон есть одна общая черта — они вечно опаздывают, — не успел он договорить, как погас свет, по залу полились звуки музыки, открылся занавес, и я забыла обо всем на свете.
Ему надо было следить за императорской ложей, наблюдать за зрителями, но вместо этого Максим не мог оторвать глаз от сидевшей рядом девушки, чье внимание полностью захватило разыгрывающееся на сцене представление.
В ее кошачьих глазах горел настоящий огонь, а лицо не скрывало бушующих в душе эмоций. Стиснув в руке программку, которую он отдал ей перед началом спектакля, Лекса, затаив дыхание, следила за расхаживающим по сцене мышиным королем.
Для нее первый акт пролетел незаметно, а для меха время будто замерло на месте. Скорее всего это их последний совместный вечер, а потом…
Что потом? Вернуться в Напомь, к своей прошлой жизни, гулянкам, безотказным девочкам, не совсем легальной работе? Нет, Макс не хотел сейчас об этом думать, не тогда, когда его заноза находится рядом, и ее милое личико светиться от восторга.
Эти мысли он отложит на завтра, или любой другой день, когда ее не будет с ним. Когда он будет точно знать, что это конец.
Зажегся свет, и зал загудел. Кто-то остался на местах, обсуждая представление, кто-то отправился к выходу, собираясь навестить сидящих в ложах друзей. Императрица была одна, на своем месте, в императорской ложе и, как показалось Максу, никуда не собиралась.
Вот он, отличный момент.
— Я скоро вернусь, кошечка, дождись меня здесь и никуда не выходи, — шепнул он Лексе на ушко и направился к выходу.
Около пяти минут ушло на то, чтобы преодолеть большинство препятствий на пути к императрице, и оставалось самое главное — ее личная стража.
Схватив Макса за плечи, двое громил перекрыли ему путь, злобно буравя глазками-бусинками на страшных рожах.
— Мне нужно увидеться с ее величеством, передайте, что это срочно, — спокойно произнес мех, не желая ввязываться в заведомо проигрышную драку.
— Вали отсюда, пока цел, — прошипел один из мужчин и, решив, видимо, не ждать, пока до парня дойдут его слова, замахнулся внушительным кулаком, который был тут же пойман металлической ладонью.
— Передайте ее величеству, что ее желает видеть человек, у которого есть новости о принцессе Александре, — весело улыбнулся стражникам Макс, как будто они были лучшими друзьями и вели светский разговор.
Он отпустил кулак, и мужчины, нахмурившись, переглянулись. Затем один из них бросился в императорскую ложу, а второй злобно прорычал:
— Жди здесь.
Его приятель вернулся через пару минут и кивнул второму стражу.
— Можешь проходить, но сначала мы тебя обыщем, щенок, — мех даже не сопротивлялся.
Изнутри императорская ложа напоминала мини-гостиную, с позолоченными стульями, столиком, где лежали серебряные блюда с фруктами и застилавшим пол узорчатым ковром ручной работы.
На единственном занятом стуле сидела красивая, сорокалетняя женщина в бежевом атласном платье. В руках она держала гогглы с увеличительными линзами, через которые смотрела спектакль.
— Ваше величество, — Максим поклонился, ожидая, когда императрица заговорит первой.
— Мне сообщили, что вы просили о встрече? — она махнула рукой страже, и мужчины вышли из ложи, закрыв за собой дверь, — и вроде как разговор касается моей племянницы?
— Все верно ваше величество. Я хотел сообщить, что принцесса Александра нашлась. Она здесь, в театре, и с нетерпением ожидает встречи с вами, — Макс замолчал, ожидая бурной реакции на свои слова, но той не последовало. Женщина молчала, продолжая изучать его внимательным взглядом. Затем тяжело вздохнула.
— Вы знаете, что только за сегодняшний день вы уже второй человек, кто сообщает мне эту «радостную» новость? А если считать с того дня, как объявление о награде появилось в газетах, то у м