Часть 2
С этого момента мы начали работать уже вплотную с его реальным личным будущим. Как любой хваткий руководитель, он и эту работу брал штурмом, я замучилась его выравнивать, предупреждать об опасностях, ловушках на пути изменений. И, конечно же, грянул кризис. Совпали по времени конфликт с любимой женщиной и с управленческой командой. В отношениях он привык доминировать, контролировать, а его Ирина этого не принимала. Команда взяла оперативное управление на себя, их тоже контролировать стало сложно…
Алексей Павлович буквально «вышел» из себя. Не разбирая, кто прав, кто виноват, не вдумываясь, где причина, где следствие, он, как Александр Македонский, решил «рубить гордиев узел». Хорошо еще, что он человек, педантично выполняющий свои договоренности, поэтому позвонил и приехал ко мне вечером в офис, чтобы обосновать свое решение. С порога заявил: «Все, хватит с меня, отношения сегодня заканчиваю. А команду завтра же привожу в чувство и беру управление в свои руки». Все? Финита ля комедия?
Часть 3
Я уже хорошо успела изучить его характер и понимала, что в таком состоянии он слушать меня не станет. А значит, все насмарку, вряд ли последствия таких действий обратимы. Судьба, любовь, будущее компании – все «гори синим
пламенем!» При всем моем трепетном отношении к выбору человека, тут я понимала, что нельзя позволить ему принимать решения сгоряча. Хорошо сказать, а как – не позволить? И я рискнула сделать безумный шаг. Пока он ходил по кабинету и эмоционально «обосновывал», я тихонько замкнула дверь и спрятала ключ. Поверьте, это был единственный случай в моей практике. Для меня это был не просто героизм – подвиг Александра Матросова (Татьяны Солдатовой). Что было, пересказывать не буду. Фильм «Гараж» видели? Примерно то же самое, но в укороченно-урезанном варианте («басню сократили»). Скажу только, что было громко и мы перешли на «ты». Я стояла на своем: «Не открою, пока не проработаем решение и ты мне не пообещаешь два дня никаких действий не предпринимать. И притвориться согласившимся не удастся – я кое-что в этой жизни понимаю». Через тридцать минут текст у Алексея Павловича закончился, и мы стали работать. Через два часа я открыла дверь. Он человек слова, так что все свои обещания выполнил. Компания успешно прошла период изменений. У личной истории тоже настоящий happy-end. Но о нем ничего рассказывать не буду, боюсь сглазить.8.2. Сверхзакрытый практикум, или Слабонервных просим выйти
Т.А. Солдатова
Стук в дверь.
– Кто там?
– Это я – Смерть!
– Ну и что?
– Ну и – все…
В прошлом письме мы говорили о том, что такое талант управленца, где и как мы его «зарываем» и что я на эту тему очень беспокоюсь. И еще я предлагала Вам поискать свой талант. В этом письме предпринята попытка помочь искать его более активно[94].
Еще раз хочу предупредить, что этот практикум для тех, кто готов рискнуть посмотреть в лицо не только жизни, но и смерти. Если такого желания сегодня нет – закрывайте. Это сверхзакрытое письмо, его закрывают при малейшем дискомфорте и нежелании сталкиваться с неприятными и болезненными темами.
Собственно, ничего нового в том, чтобы посмотреть с конца жизни на саму жизнь, нет. Этот подход очень жалуют специалисты по тайм-менеджменту. Я сама была свидетелем, как на семинаре у Глеба Архангельского после выполнения его знаменитого «пинарика»[95] народ впал в прострацию. Пара участников из тех, кого мы знали, после этого пришли к нам на индивидуальную проработку, потому что попали в ситуативную депрессию. В действительности методика хорошая, только я как психолог категорически против того, чтобы «ставить крест» на прожитом (вот видите, не зря Глеб недолюбливает психологов! Хотя мне лично он сам очень симпатичен, а его работы я ценю безмерно). То, что мы прожили, – это наше богатство, это то, что у нас уже никто не отнимет, – это мы сами. Поэтому в нашем практикуме мы «пойдем другим путем!» (А хотите воспользоваться «пинариком» – обводите прожитые дни яркими кружочками, что ли.)
От танатологической (связанной со смертью) темы мы отказываться не будем. Смерть – это лучший учитель, всегда стоящий у нас за спиной[96].
Мы уже говорили, что странность человека в том, что он живет как вечный, будто и не знает, что все люди смертны. Еще раз, по словам: все – люди – смертны[97].
Наверное, в том, что человек не думает о смерти, есть свои плюсы – он избегает страха. Но, с другой стороны, он и не думает о смерти, потому что боится ее (я сейчас говорю в третьем лице, чтобы не вызвать протеста: «Кто, я боюсь?!..»). Ведь совершенно очевидно, что каждый из нас может уйти из жизни в любой момент. Причин тому может быть множество, не буду их сейчас перечислять. И это далеко не всегда может зависеть от нас, не зря говорится: «Все мы под Богом ходим». Ходить-то ходим, а вот насколько мы готовы уходить… Что с делами? Отношениями? С самими собой, со своей душой?
Более 350 лет назад жил на свете удивительный и великий человек, учитель, философ, миротворец Ян Амос Коменский. Считается, что вся современная педагогика пошла от него, но это только так считается. На самом деле там его очень мало либо его идеи присутствуют в очень искаженном виде (ой, что со мной сделают педагоги!). До идей Коменского нам еще как до неба. И в педагогике, и в повседневной жизни. Это идеи будущего[98].
В эту часть практикума мы возьмем идею Коменского, что вся жизнь – это школа и подготовка к экзамену в Академию Вечности. Представьте, что Вы достали вариант экзаменационных вопросов. Вы еще не знаете, когда будет экзамен[99]. Но экзаменатор может появиться в любой момент, так что лучше подготовиться заранее.
Вы можете поставить любые свои вопросы к вступительным экзаменам в Академию. Самый простой вариант:
I. Что Вы успели и смогли сделать (прожить, пережить, накопить)?
II. Чего не успели?
III. Что сделали не так?
IV. Что еще собираетесь успеть, если Вам дадут время?
Вот в этом случае я Вас точно не буду уговаривать выполнять задание. Оно крутое и рискованное. Даже если Вы много раз думали об этом, читали книги, смотрели фильмы с похожими сюжетами («Знакомьтесь, Джо Блэк» Мартина Бреста, например, или «Я – остаюсь» Карена Оганесяна, да и «Остров» Павла Лунгина – если не смотрели, очень рекомендую), все равно сейчас сделайте всерьез, как на экзамене. Только не забудьте про ценности переживания, созидания и отношения[100] – не все надо созидать, иногда надо пережить или выстроить к чему-то отношение. Вернитесь к «циклу контакта»[101], чтобы не забыть о своих желаниях. Да и вообще – пролистайте прочитанное, подумайте, настройтесь, войдите в состояние: Вы пишете ответы, а за дверью экзаменационная комиссия. Или – что там, за дверью?
Пожалуйста, соблюдайте технику безопасности. Не погружайтесь с головой в переживание «ничего не успел из важного и уже ничего не успею!». Помните, если Вы живы, то предназначение еще не выполнено, есть время. И иногда не так важно, что мы сделали: главное – что мы пережили и поняли. «Мы слишком поздно понимаем, что смысл жизни заключается в самой жизни, в ритме каждого дня и часа…» Кажется, это Стивен Ликок и, по-моему, очень своевременное замечание.
Ну, и чтобы соблюсти баланс и добавить чуточку юмора – анекдот про пчеловода. Умирает старый, мудрый пчеловод, к которому все село ходило за добрыми советами. У постели умирающего собрались односельчане, сетуют, что не успели у него спросить, что самое главное в жизни, откуда он черпал свою мудрость. Пчеловод приходит в себя, они бросаются к нему с вопросами. Он, собрав силы, отвечает: «Все фигня, кроме пчел!» – и затихает. Селяне заахали: «Ах вот, оказывается, что надо – пчелами заниматься! А мы-то!» Умирающий открывает глаза и добавляет: «А если вдуматься – то и пчелы фигня!» Вот так.
Хорошо, если Вы справились с предэкзаменационной подготовкой, рискните провести небольшую проверку знаний под названием «Последний день жизни». Выбирайте день, который Вы будете жить, как последний. Делать дела, зная, что завтра не настанет. Смотреть на мир, как будто больше его не увидите. Общаться с людьми, как будто расстаетесь с ними навсегда (может, Вы что-то не сказали важного или не сделали для них чего-то?). Тоже непростая задача, трудно представить по-настоящему, если ничего такого завтра не грозит. Те, кто побывал в больнице, особенно в тяжелом состоянии, могут вспомнить, как по-другому хочется жить, хочется увидеть близких, как благо воспринимается возможность ходить, просто выйти на улицу.
Говорят, что самое лучшее, что может случиться с руководителем-трудоголиком – это легкий инфаркт лет так в сорок. Отрезвляет (по опыту знаю – не всех). Но лучше по-хорошему, вот в практикуме например.
Со мной когда-то жизнь провела очень жесткий реалити-практикум. Напомню, я – врач. Мне пришлось прийти к коллегам на УЗИ. И вдруг вокруг меня начался тихий переполох. Вызвали еще специалистов, стали переглядываться, недоговаривать фразы (при мне ведь даже по-латыни нельзя – я-то все понимаю). Пряча глаза, коллега дал мне направление к известному доктору, из чего стало понятно: у меня заподозрили онкологию. И жизнь резко разделилась на «до» и «после».
Что я пережила, рассказывать буду в отдельной книге, но работу с собой я провела суровую. Я успела за несколько часов проанализировать всю жизнь и принять решения, что я буду делать, чего не буду, как стану жить в оставшееся время (у меня тогда было еще двое, а не трое детей, как сейчас, но они были дошкольниками). Все мои жизненные установки, вера прошли настоящее испытание. До сих пор не знаю, что тогда произошло, потому что через несколько дней врачи не нашли и намека на болезнь. Но живу я до сих пор согласно тому выбору. И стараюсь поделиться понятым с другими[102].
Если справитесь с этим уроком, можно рискнуть пройти настоящую визуализацию (представление) своего ухода (только о безопасности не забывайте, пожалуйста!). Существует три уровня прохождения этой практики.