— Ненавижу эмигрантов, — мрачно сказал Протасов. — Предатели Родины, блин…
— Ну и дальше чего? — заинтересовался Волына, выпуская в потолок очередное облако отравы.
— Мой знакомый получил от сестры вызов, оформил визу… В общем, как только вышел из аэропорта Кеннеди в Нью-Йорке, решил закурить. В штатах сигареты дорогие, так что он с собой прихватил несколько блоков «Ватры». Еще той, что в Союзе была. По двадцать пять копеек, по-моему.
— С топориками на пачке? — уточнил Волына. — Хуже «Примы», хотя и дороже. Горькие. Ходишь, куришь и табаком харкаешься. То сырые, как водоросли, пока одну сигарету выкуришь, — коробок спичек уходит. То наполовину высыпанные. Пачку открываешь, а весь табак на дне валяется.
— Ну вот, — продолжила Мила, подождав, чтобы Вовчик закончил. — Закурил в дверях аэропорта. После третьей затяжки полицейские надели на него наручники.
— За что, блин?!
— Они такого чуда отродясь не встречали. А по запаху предположили, что он косяк с марихуаной курит.
— Из бурьяна их и делали, — тут же подтвердил Волына.
— Разобрались со знакомым твоим?
— Да, — сказала Мила Сергеевна, — на второй день выпустили.
Вовчик заржал. Протасов вымученно улыбнулся.
Они очутились в долине. Горы прятались в облаках, где-то позади. Трассу прерывала кольцевая развязка. Сразу за кольцом поднималась вертикальная известняковая стена, древняя, как само Мироздание.
— Налево Соколовка, — оживился Волына. Мы с брательником в прошлом году на рыбалку туда ездили. Водки набрали… — Вовчик потер ладони. — Обрывы там — оступишься, — костей не соберешь. А клев — одуренный. Вода под камнями плещется, бычки на голый крючок кидаются… По-любому.
Протасов молча свернул направо.
— Раньше там запретная зона была, — продолжал Волына, мало заботясь о том, слушают его или нет. — Вышки, пулеметы, все дела. Баки какие-то до сих пор в землю вкопаны. Здоровенные, по-любому. Прямо в море трубы торчат. Чего вояки через них сливали, — бес его знает.
— Родину, — хмуро буркнул Валера.
— Чего говоришь, зема? — не расслышал Вовчик.
— Ничего, блин.
Протасов завершил рискованный обгон, оставив позади сразу четыре автопоезда. Встречный грузовик, яростно мигая фарами, в водяном вихре пролетел мимо.
— Ты чего, зема?!. — поперхнулся Волына, — нам завтра в бабках купаться, а ты нас угробить решил?!
Лицо Милы Сергеевны окаменело.
— Валера, — через минуту попросила она. — Скоро Бахчисарай. Остановите у ближайшего узла связи. Мне нужно поговорить с полковником.
— Он вознаграждение имел в виду, — успокоил женщину Протасов, который сразу все понял. Мила настороженно посмотрела на него.
— И тем не менее…
Она перевала дух.
— За этими деньгами, Валерий, стоят очень серьезные люди. Вам кажется, что они далеко, но на самом деле они значительно ближе, чем вы думаете.
Мила Сергеевна и представить себе не могла, что наслаждается обществом лжемилиционеров, не имеющих к Вардюку, Любчику и полковнику Украинскому ни малейшего отношения. Но и без этого знания почувствовала себя неуютно. Большие деньги чем-то похожи на бомбу с неисправным взрывателем, готовую разорваться в любой момент.
Мила в очередной раз обругала про себя полковника Украинского за его длинный язык и вот этих двух «надежных и проверенных» ребят.
«Как же ты мог разболтать про камни, скотина недалекая? Ты же меня подставил…»
Она полагала, что груда шальных бриллиантов способна отключить мозги и у куда более надежных людей, чем парочка районных гаишников. Деньги гораздо универсальнее и сильнее любого наркотика. Если у Вардюка с Любчиком крыша поедет, ее собственная жизнь снова повиснет на волоске. Развитая интуиция подсказывала женщине, что Любчик либо близок, а то и перевалил уже ту критическую точку, за которой человек превращается в запрограммированного на немедленное обогащение зомби. Состояние же Вардюка Мила понять не могла. Тот сник совершенно. Что-то грызло здоровяка изнутри. Что конкретно, Мила не знала, толкуя подавленность Валерия по-своему.
Тугая водяная струя из-под колес встречного трейлера хлестнула в лобовое стекло «пятерки», заставив Милу с Протасовым почти синхронно дернуться, инстинктивно втянув головы в плечи. Валера громко выругался, Мила невольно поежилась.
Вовчик гнусно захихикал:
— Умыть вас хотел.
— Я должна вас предупредить, — заговорила Мила Сергеевна, выведенная испугом из глубокой задумчивости. — Не знаю, предупредил ли вас полковник Украинский? Помимо нас с вами, за дипломатом охотится еще одна группа людей…
Вовчик затаил дыхание, Протасов лишь слегка насторожился.
— Эти люди очень опасны. Их четверо. Все — боевики одной из самых свирепых киевских криминальных группировок.
— Нормальные пироги, зема?! — истерически засмеялся Волына. — Что за дела? Мы так не договаривались… По-любому.
— Эта группа, — не обращая внимания на Волыну, продолжала Мила Сергеевна, — покинула столицу предположительно в субботу вечером. Ориентировочно, на двух машинах. Они, скорее всего, уже находятся в Крыму. Правда, согласно информации, которой я обладаю от Сергея Михайловича, один из этих людей задержан при въезде в область…
— Так это… — открыл рот Вовчик.
— Захлопни пасть! — рявкнул Протасов. — Дай Люде сказать, — помягче добавил он.
Щеки Волыны зарделись, приняв цвет боевого красного знамени. Он яростно засопел в затылок Протасову.
«Этот тупица наглеет прямо на глазах, — невесело подумал Валерий. — А мы, блин, еще и до Херсонской губернии не добрались…»
— Продолжай, Людочка. Один задержан, да?
— Сведения не точные. Вроде бы задержан людьми Украинского на границе двух областей. О судьбе остальных мне ничего не известно. Украинскому, кстати сказать, тоже. Но не исключено, — заключила Мила Сергеевна, что преследуемый нами «ягуар» захвачен кем-то из этой троицы…
«Без базара, — сказал себе Протасов. — Андрюхой и захвачен, в натуре…»
— Покровительство Сергея Михайловича и могущественных сил, стоящих у него за спиной, в будущем гарантирует вашу безопасность, — попробовала слегка припугнуть мнимых милиционеров Мила Сергеевна. — Но, все равно, держите ухо востро.
Алчный блеск в глазах Волыны-Лжелюбчика выдавал его с головой, но Мила Сергеевна упорно делала вид, будто не замечает этого. Оказавшись нос к носу с пораженной бешенством собакой, она продолжала отдавать команды. Впрочем, а что ей еще оставалось?
— Не исключается также, что преследуемый нами боевик намеревается где-то в пути воссоединиться с сообщниками.
— В камере у дяди Гриши они воссоединятся, — перебил Милу Волына. — Или в земле сырой.
Валерий даже не узнал голоса старого приятеля, и тревожно обернулся. Ему в голову пришла нелепая мысль, что в машину забрался кто-то чужой.
Дождь внезапно прекратился. Тучи по-прежнему господствовали на небосводе. Очевидно, оказавшаяся у них над головами туча успела опорожниться где-то раньше. Над Сивашем или над Азовским морем, кто ее, тучу разберет. За обескровленной тучей напирали другие, с виду весьма боеспособные, так что отсутствие дождя, скорее всего, было явлением временным.
Протасов поднажал, истово желая нагнать Бандуру в Крыму. Ничего, хотя бы отдаленно напоминающего план компании, у него в и в набросках не было. Они почти достигли Бахчисарая, когда Мила громко вскрикнула, схватив Протасова за руку:
— Вон он!..
— Где?! — крикнул Валерий, выравнивая машину, едва не улетевшую в кювет.
— Вон! Видишь?!
По уходящей на север в сторону от города дороге двигалась золотистая точка. Не больше булавочной головки в размерах.
— Это он!.. — задыхаясь, сказала женщина. Она трепетала, чувствуя всем существом стремительно надвигающуюся развязку.
Протасов подумал о том же самом.
— Ну, Людочка, у тебя и глазки, в натуре.
— Баба-снайпер любого мужика за пояс заткнет, зема. По-любому.
Волына баюкал на коленях захваченный из мотоколяски сверток, один за другим распуская узелки связывавших его бечевок. Высвободив «ППШ» из пеленок, деловито отщелкнул диск обоймы, покрутил в руках и с лязгом вставил на место. Опустил язычок предохранителя, передернул затвор и крякнул удовлетворительно.
Протасов свернул с главной дороги. Они понеслись по проселку, превращенному ливнем в сплошное грязевое месиво, на котором только гонки на выживание устраивать. «Пятерку» ежеминутно подбрасывало на ухабах. Приземляясь, машина поднимала в воздух целые грязевые гейзеры. Дворники работали на полную мощность, тщетно пытаясь очистить лобовое стекло от воды пополам с глиной. Легковушка рыскала из стороны в сторону. Протасов отчаянно вращал рулем в направлении заносов, и выходило так, что машина, по большей части, двигалась под самыми разнообразными углами к дороге. То левым бортом, то — правым.
— Ты не вздумай иллюминацию включить, зема. Если он, гад, погоню заметит, так притопит — хрена на «Жигуле» догоним. По-любому.
«Ягуар» скрылся из виду среди укутанных туманом окрестных холмов. Видимо, перевалил вершину.
Через пятнадцать минут и они были наверху. Протасов поднял ногу с акселератора, и все трое принялись жадно обшаривать горизонт. Мила опять оказалась самой зоркой.
— Вон он!
И вправду, приблизительно в километре впереди слабо проблеснула крохотная золотистая точка.
— В натуре, он, — тяжело дышал Протасов. — Какой другой неумный псих тут гонять будет?!
— Точно, зема. По-любому.
Погоня продолжалась около часа. Более или менее пересыпанные гравием участки сменялись разбитыми глубокими колеями, до краев наполненными водой. Протасов штурмовал их сходу, поднимая тучи брызг. Несколько раз машина на скорости садилась на брюхо. Перемешанные с глиной камни громко скрежетали по днищу, а пассажиры перепугано задирали ноги кверху. Выхлопные газы с утробным бульканьем прорывались наружу сквозь грязь. После второго такого удара звук двигателя сделался хриплым, как у настоящей раллийной машины. Салон наполнился отработанным газом.