упаться!
То, что столь тяжелая (на вид) работа сочетается с цветущим здоровьем и бодростью духа, на первый взгляд кажется парадоксом. Но обращаюсь к каждому, кто когда-нибудь трудился con amore[18], с призывом поддержать меня в заверении, что если вы по-настоящему увлечены работой, то «физическое напряжение» равно нулю. Оно ощущается лишь в том случае, если работа не соответствует склонности. Полагаю, явный парадокс объясняется тем, что стремление к театральной игре является одной из сильнейших страстей человеческой природы, что дети-актеры проявляют ее с малых лет и что вместо того, чтобы представлять собой несчастных мучеников, достойных нового «Плача детей», они просто радуются своей работе, «как полный сил герой радуется своему пути».
Остаюсь, сэр,
Вашим покорным слугой,
«Вечные муки»
Самое распространенное затруднение в отношении этой доктрины можно сформулировать следующим образом: «Верю, что Бог справедлив и всемилостив. И все-таки порою закрадывается мысль, что Он способен обречь некоторых людей на вечные муки в обстоятельствах, которые, как уверяет голос моей совести, сделали бы наказание несправедливым, а потому неверным».
Обращенное в логическую форму, данное умозаключение предстает следствием трех несовместимых суждений, каждое из которых настойчиво требует пристального рассмотрения. Эти суждения таковы:
I. Бог справедлив и всемилостив.
II. Обречь на вечные муки некоторых людей в некоторых обстоятельствах было бы неверно.
III. Бог способен на подобное деяние.
Один из способов устранения возникшей трудности, несомненно, заключается в отказе от изучения темы. Однако такой подход многих расстроит: они чувствуют, что одно из этих суждений должно быть ложным, и все же подозрение любого из трех в ошибочности повергает поборников истины в сомнения и растерянность.
Первое, что необходимо сделать в данном случае, – это как можно определеннее установить, что именно мы подразумеваем под каждым из приведенных выше суждений, а затем, насколько возможно, решить, какие два из трех, по нашему мнению, основаны на глубочайшем и прочнейшем фундаменте, установив, таким образом, какой из пунктов непременно должен быть отвергнут.
Итак, давайте как можно яснее сформулируем, что именно мы понимаем под каждым из данных суждений.
I. Бог справедлив и всемилостив.
Что касается значения слов «справедливый» и «милостивый», то полагаю, что в качестве предваряющей любое из трех суждений аксиомы читатель принимает положение о том, что понятия истинного и ложного основаны на вечных и объективно существующих принципах, а не на произвольном решении какого бы то ни было существа. Полагаю также, что читатель принимает положение о том, что Бог желает чего-то, потому что это правильно, а не наоборот – что-то правильно потому, что этого желает Бог. Любой читатель, считающий две эти посылки неверными, может без труда опустить суждение II, заявив: «Если Бог так решил, значит, это будет правильно». Именно поэтому он не принадлежит к числу тех, для кого я сейчас пишу.
Следовательно, я считаю, что первое суждение означает, что Бог всегда действует в соответствии с вечным принципом истины, и потому он справедлив и всемилостив.
II. Обречь на вечные муки некоторых людей в некоторых обстоятельствах было бы неверно.
Под словом «муки» в данном случае я понимаю «страдания, навлеченные на грешника в наказание за грехи». Использую слово «страдания», а не «боль», потому что последнее часто используется в смысле исключительно физической боли, в то время как душевная боль также может служить наказанием.
Следовательно, можно сразу упростить рассуждение, исключив из рассмотрения тот случай, когда грех не вызван крайней необходимостью. Рассматривая «грех» в смысле (как уже было определено) «сознательного и добровольного действия», так что невольное действие перестает быть грехом, мы отступаем от теории Кальвина, принимающей причинение страданий грешникам, не способным воздержаться от греха, а потому грешащим невольно. Эта доктрина будет рассмотрена в другой раз.
Слово «вечный» толкую как «не имеющий конца». Что же касается созданий, выступающих здесь объектами вечных мук, то вероятны три мыслимых случая. А именно:
A. Случай утраты свободной воли, в результате чего человек не обладает способностью ни грешить, ни раскаиваться. В данном случае вечные муки стали бы страданием, налагаемым в течение бесконечного времени, а потому обладающим неограниченным количеством наказания за грехи, совершенные в ограниченный период времени.
B. Случай сохранения свободной воли, прекращения греховных действий, раскаяния в прошлых поступках и вступления на путь добра. При этом вечные муки также стали бы бесконечным страданием, наложенным в качестве наказания за грехи, совершенные в ограниченный период времени.
C. Случай, не подходящий ни под одно из этих описаний: продолжение выбора зла при сохранении свободной воли. В данных условиях вечные муки стали бы бесконечным страданием, причиненным в качестве наказания за бесконечный грех.
Полагаю, что читатель без затруднений и сомнений признает справедливость причинения непрерывного страдания за непрерывный грех. Следовательно, пункт C можно сразу оставить в стороне.
В то же время ничто не мешает объединить пункты A и B в один и рассматривать суждение II как утверждающее, что было бы неверно обречь переставших грешить людей на бесконечные страдания в качестве наказания за грехи, совершенные в течение ограниченного времени.
Суждение III, судя по всему, не нуждается в разъяснениях.
Прежде чем следовать дальше, будет полезно повторить три несовместимых суждения, чтобы представить суждение II в той форме, которую оно теперь приобрело:
I. Бог справедлив и всемилостив.
II. Обречь прекративших грешить людей на бесконечные страдания в качестве наказания за грехи, совершенные в ограниченное время, было бы неверно.
III. Бог способен на подобное деяние.
Мы абсолютно точно знаем, что по меньшей мере одно из этих суждений ошибочно. Следовательно, каким бы существенным ни оказался вес доказательств в пользу каждого из них, не остается сомнений, что как минимум одно может быть опущено на разумных основаниях.
Теперь давайте рассмотрим каждое из утверждений по очереди и решим, почему то или иное из них заслуживает одобрения и какими окажутся логические последствия его исключения. Вполне возможно, в результате читатель сам поймет, какие два положения из трех представляют наиболее убедительные аргументы в пользу одобрения, а какое заслуживает устранения.
Прежде всего, рассмотрим суждение I. Бог справедлив и всемилостив.
Для его одобрения можно привести следующие доводы: во-первых, интуитивные ощущения (для которых, конечно, не существует доказательств). Например, такие: «Считаю, что обладаю свободой воли и способен самостоятельно решить, что истинно, а что ложно; что отвечаю за свое поведение; что не являюсь продуктом слепых материальных сил, а творением Того, кто наделил меня свободой воли и способностью отличить добро от зла. Перед Ним я несу ответственность; Он справедлив и всемилостив. Его я называю Богом».
Эти интуитивные ощущения находят подтверждение множеством способов: фактами откровения, событиями нашей собственной духовной истории, ответами, полученными на наши молитвы, непреодолимым убеждением в том, что Тот, кого мы называем Богом, любит нас любовью столь чудесной, столь прекрасной, столь неизмеримой, столь незаслуженной, столь необъяснимой, что остается лишь пасть перед Ним ниц в слабой надежде когда-нибудь возлюбить Его любовью более достойной Его великой любви к нам.
Отказ от этого положения для большинства из нас означал бы отказ от веры в Бога и обращение к атеизму.
Далее рассмотрим суждение II. Обречь прекративших грешить людей на бесконечные страдания в качестве наказания за грехи, совершенные в ограниченное время, было бы неверно.
В данном случае будет значительно проще начать с рассуждения о различных целях, во имя которых наказание может быть, во-первых, предписано и, во-вторых, наложено. А также о том, каковы принципы, которые в свете данных целей заставят нас считать предписание и наложение наказания справедливым или несправедливым.
Наказание одного человека другим неизбежно ограничено в своей цели. Невозможно проникнуть в чужое сознание; значит, невозможно понять, действительно ли человек виноват в своих поступках. Следовательно, наказание со стороны равного никогда не распространится дальше содеянного: мы не осмеливаемся и не пытаемся наказывать за мысли, сколь угодно греховные, но нереализованные в действии. Даже в данном случае нашей главной целью должно стать спасение общества от возможного вреда. Таким образом, принципы наказания одного человека другим мало применимы к обсуждению кары Божьей. И все же существует правило, в равной степени применимое к обоим случаям: мы признаем, что должна соблюдаться пропорция между размером преступления и размером наказания. Например, не следует сомневаться в отрицании позиции судьи, который, вынося приговор двум преступникам, назначил более серьезное наказание тому из них, чья вина признана меньшей.
Однако с точки зрения Бога, вина наша заключается в греховном выборе. Поэтому не станет ошибочным тот вывод, что двое преступников, в равных обстоятельствах решившихся на одинаковое преступление, окажутся в Его глазах в равной степени виновными даже в том случае, если один успел совершить преступление, а другому что-то помешало это сделать.
Таким образом, логично сделать вывод, что целью Божьей кары является предотвращение греховного выбора вместе с его возможными последствиями. А если наказание установлено, то при сохранении прежних обстоятельств оно должно быть исполнено. Нетрудно представить человека, задумавшего некоторое наказание, но нашедшего уважительную причину его не применять. Например, он может понять, что принял ошибочное решение или не учел некоторые сопутствующие обстоятельства. Даже можно предположить, что один человек угрожает другому возмездием без истинного намерения его осуществить. Однако ни одна из этих предпосылок не относится к каре Божьей. Невозможно представить, что Он не учитывает всех обстоятельств или объявляет, что совершит нечто, чего на самом деле совершить не намерен.