33.
Большим событием в этом праздничном сезоне должно было стать грандиозное «сражение». Оно действительно станет самым зрелищным за все время царствования Генриха и последним столь масштабным рыцарским турниром в истории. Группа молодых придворных начала подготовку еще в конце октября. Воодушевленный их планом, Генрих приказал распорядителю празднеств Ричарду Гибсону соорудить потешную деревянную крепость с башнями и турелями на поле для турниров в Гринвиче, точно соблюдая все пропорции. Крепость площадью двадцать квадратных футов (менее 2м2) и высотой пятьдесят футов (15м) была защищена подъемным мостом, глубоким рвом и крепостным валом и называлась «Замок верности». На возвышении поблизости была установлена раскрашенная фигура единорога, изготовленная из папье-маше на проволочном каркасе; единорог охранял древо рыцарства, на котором были развешаны рыцарские доспехи и оружие. Тот факт, что Гарри Перси сначала было разрешено «участвовать в штурме крепости», а потом отказано в этом, позволяет предположить, что Анна была среди присутствующих34.
21 декабря в большом зале покоев Екатерины герольд объявил о том, что Генрих вверяет замок четырем «девушкам» из ее свиты. Поскольку незамужние фрейлины не могли защищать замок самостоятельно, их должны были охранять пятнадцать благородных джентльменов во главе с капитаном. Актер, исполнявший роль герольда, объявил, в чем будет состоять их задача – защищать замок «от всех пришлых, даже если это будут благородные лица знатного имени с гербом». Взятие крепости должно было сопровождаться различными видами боя и завершаться показательным штурмом.
29 декабря на ристалище верхом въехали двое молодых людей, переодетых дамами. За ними следовали два «старинных рыцаря с бородами из серебра», которые обратились к Екатерине с просьбой позволить им выступить в роли защитников. Когда она изъявила согласие, они сбросили скрывавшую их внешность маскировку, и все увидели, что под личиной «старинных рыцарей» скрывались сам Генрих и его зять, герцог Саффолк. За ними стояли Фрэнсис Брайан, Николас Кэрью и Генри Норрис и еще пять рыцарей, среди которых вполне мог быть и Джордж, брат Анны35.
Итак, защитники были готовы дать отпор зачинщикам, и это означало, что можно было начинать бой. Генрих сражался с таким пылом, что сломал семь копий в первый день состязания, чем привел всех в большое изумление. Он остался доволен своим успехом и вплоть до заключительного дня турнира смотрел состязания как зритель, предоставив другим выполнять тяжелую работу36. Турнир продолжался до 8 февраля, и только тогда Генрих вернулся на ристалище, выступив против Энтони Брауна, и снова бился, не щадя сил, а «удары его меча были столь сильны», что он едва не рассек доспех, закрывавший шею противника37.
Кто же были четыре «девушки» в замке? Все мнения сходятся на том, что одной из них была Анна38. Другой вполне могла оказаться Джейн Паркер, которая готовилась выйти замуж за Джорджа Болейна, при этом добрачное соглашение было составлено за три недели до того, как было объявлено о турнире за Замок верности39. Среди них могла быть и Элизабет Даррелл, также прислуживавшая Екатерине. Впрочем, это мог быть кто угодно из числа молодых фрейлин, принимавших участие в бале-маскараде Зеленого замка два года назад и пока не вышедших замуж. Но это лишний раз подтверждает, что главными претендентками были Анна и Джейн40.
Одним из устроителей праздничных развлечений был двадцатилетний Томас Уайетт, сын сэра Генри Уайетта из замка Аллингтон. С густой окладистой бородой, высоким лбом и подвижным пытливым взглядом серо-голубых глаз, он был одним из самых выдающихся представителей золотой молодежи, окружавшей Генриха VIII. Большой поклонник всего итальянского, получивший посмертную славу английского Петрарки, он был совершенным образцом придворного: остроумный и успешный, невероятно обаятельный, он был дипломатом, атлетом, прекрасно владел иностранными языками, писал восхитительную лирику и, по мнению многих, мог занять достойное место между Чосером и Шекспиром, хотя при жизни его стихи передавали из рук в руки лишь в рукописном варианте.
Томасу Уайетту – ровеснику брата Анны, который разделял многие его интересы и тоже имел склонность к сочинению стихов – было лет девять или десять, когда Анна уехала из Хивера в Мехелен, однако их семьи были давно знакомы между собой, поскольку замок Аллингтон находился в двадцати милях от Хивера. Когда ему было шестнадцать-семнадцать лет, родители женили его на дочери их соседа, лорда Кобема, Элизабет Брук, которую он со временем возненавидел. У них родилось двое детей: сын Томас, появившийся на свет примерно в 1521 году, и дочь Фрэнсис. Однако брак этот не был счастливым. Около 1526 года Уайетт обвинил жену в супружеской измене, и они расстались. Пройдет больше десяти лет, а он по-прежнему будет отрицать, что они были оба в равной степени виноваты. В разговоре с сыном он заявил: «Это вина нас обоих, твоей матери и моя, однако главным образом виновата она». Он советовал своему сыну «хорошенько любить и жить в согласии со своей женой», но ему самому это не удалось. Он предпочел отослать супругу подальше и, как Гарри Перси, отказывался видеть ее и выдавать ей денежное содержание. Как сложилась ее жизнь в последующие двадцать лет, неизвестно, поскольку ее семья тоже отказалась от нее. Что касается самого Уайетта, то он предпочел найти любовницу и откровенно признавался в том, что «он не проповедует воздержание, однако не склонен впадать в мерзость греха»41.
До осени 1524 года Уайетт вполне мог время от времени появляться при дворе Генриха42. Первые полученные им от короля поручения относятся к октябрю-ноябрю 1523 года. Тогда отец дважды отправлял сына в Йорк с огромными суммами в 2000 фунтов золотом «для надобностей Его Величества на севере»43. Затем, и это совпадает по времени с подготовкой к турниру за Замок верности, его отец уступил ему одну из своих должностей – должность секретаря в Сокровищнице английской короны44. Таков был человек, с которым вскоре переплелась судьба Анны. Как и когда начались их отношения и какими они были, остается загадкой, как и многие другие тайны, окутывающие имя Анны. Однако отношения между ними были, и, скорее всего, эта короткая связь началась через некоторое время после празднований в Замке верности и продолжалась около года.
10. Тревожный год
24февраля 1525 года военачальники Карла V приказали под покровом темноты сломать стену французского укрепления вокруг Павии, и сотни испанских стрелков, пробравшись через пролом в стене, спрятались неподалеку среди деревьев. Заметив перемещение вражеских войск, Франциск на рассвете отправил в атаку несколько отрядов тяжелой кавалерии, но испанские стрелки перестреляли из своих аркебуз всех всадников. После этого из Павии выдвинулись гарнизонные войска, которые оттеснили французскую пехоту к реке Тичино, мосты через которую были разрушены. Около 3000 человек утонуло, и еще 10 000 было взято в плен, включая самого Франциска. Не веря своей удаче, Карл продержал французского короля три месяца в Ломбардии, потом переправил в Геную, а затем – в крепость Мадрида1.
Генрих ликовал. Наконец представилась возможность, которую он так долго ждал: Франциск был повержен. По приказу Генриха в соборе Святого Павла со всей пышностью отслужили торжественную мессу, после чего он намеревался немедленно возобновить Великую кампанию. «Настало время,– говорил он послам Маргариты Австрийской,– когда мы с императором можем наконец подумать, каким образом получить полную сатисфакцию от Франции. Нельзя терять ни часа»2.
Однако Карл отказался его поддержать. Деньги закончились, император устал от войны и не желал делить с кем-то свою победу: ту, которой, по его мнению, Генрих посодействовал крайне незначительно. Сейчас, когда Франциск был его пленником, у Карла появился шанс вернуть бургундские владения, аннексированные Францией. Король Англии ему был больше не нужен.
Генрих был возмущен предательством Карла. Тем временем Европу охватил новый кризис. В 1521 году армия турок-османов под предводительством нового правителя султана Сулеймана I двинулась вверх по Дунаю и, захватив Белград, расширила территорию Османской империи до границ с Венгрией. В июне 1522 года флот Сулеймана начал осаду Родоса, и к концу года островная крепость пала. Святой престол был бессилен против экспансии турок. Поддерживавший Генриха папа римский Лев Х неожиданно умер от лихорадки, а его преемник папа Адриан VI Утрехтский страдал от почечной недостаточности и правил недолго. Когда Джулио де Медичи, считавшийся в Ватикане своим человеком, стал папой Климентом VII, он с самого начала совершил непоправимую ошибку, вступив в союз с Венецианской республикой и Францией за шесть недель до победы Карла в Павии3.
Екатерина была обескуражена: пренебрежительное отношение племянника к ее мужу лишало ее твердой почвы под ногами. Чувство досады из-за допущенного ею политического просчета усиливало в ней ощущение, что время ее уходит. Ей было почти сорок лет, а как минимум четыре неудачные беременности, закончившиеся мертворождением или выкидышами, преждевременно состарили ее: она поправилась, обрюзгла и едва походила на ту молодую девушку, что так очаровала всех, прибыв из Испании. Уверенная в том, что у нее наступила менопауза, она прекратила интимные отношения с Генрихом за несколько месяцев до того, как начались приготовления к турниру за Замок верности. К лету 1525 года этот факт был уже хорошо известен Катберту Тансталлу[61], о чем свидетельствует письмо, которое он пишет Генриху из Толедо, отважившись предостеречь его:
Ее Величество королева уже давно не дарила Вам ребенка, и, хотя Бог может послать ей еще детей, она уже вышла из того возраста, в котором женщины обычно приносят потомство. По этой причине единственная надежда на продолжение Вашего рода возлагается на миледи принцессу.