16.
Впрочем, Генрих недолго колебался. Когда вопрос был закрыт, в нем больше не оставалось сомнений или чувства вины по поводу казни Анны. Это подтверждается тем, как жестко он отреагировал в июне 1537 года на сообщение сэра Фрэнсиса Брайана о том, что Ланселот де Карль опубликовал поэму «История английской королевы Анны Буллан» и она появилась во Франции в открытой продаже. Разгневанный Генрих приказал Стивену Гардинеру добиться аудиенции Франциска и потребовать, чтобы все экземпляры были уничтожены. Удивительно, но Франциск выполнил требование: напечатанный текст исчез с прилавков страны и появился вновь лишь в 1545 году, когда поэма была переиздана в Лионе17.
Не все в парламенте – да и не только в нем – были готовы верить историям о распутстве Анны. Сестра Карла, Мария Венгерская, в письме к брату, которое она написала через десять дней после суда над Анной и Джорджем, поделилась с ним своим мнением по поводу новостей, полученных из Англии: поскольку признался только Смитон, создавалось впечатление, что Генрих затеял «это разбирательство» (фр. ce stil) с единственной целью – избавиться от Анны18. В Лондоне, и в особенности среди евангелистски настроенных членов торговой компании купцов-авантюристов, зрело недовольство. Сэр Джон Аллен, лорд-мэр Лондона, присутствовавший на процессах над Анной и ее мнимыми сообщниками и ставший свидетелем их казни, человек, хорошо известный Генриху и Кромвелю и регулярно принимавший участие в заседаниях Тайного совета, всегда сомневался в виновности Анны. Джордж Константин утверждал, что «многие недовольно ворчали по поводу казни королевы Анны». Шапюи, которого трудно назвать другом Анны, но которому не откажешь в честности, лучше других уловил царившие в обществе настроения: «…хотя все радуются казни блудницы, есть те, кто ропщет по поводу процесса над ней и другими, а про короля говорят разное»19.
Несколько десятилетий спустя Джордж Уайетт, анализируя факты, которыми он оперировал при написании биографического сочинения «Жизнь Анны Болейн», пришел к выводу о том, что вменяемые ей инцест и супружескую измену «было невозможно совершить по ряду обстоятельств». Во-первых, это было неосуществимо по причине «обязательного постоянного присутствия при ней придворных дам и фрейлин», некая из которых, как выяснилось позже, «дерзнула занять ее место и добиться любви короля». Кроме того, это было невозможно, «потому что она не могла ни отстранить столь знатных дам, которым по должности было поручено постоянно прислуживать ей, ни сделать так, чтобы они не были свидетелями ее поступков»20.
Когда всего через семь недель после казни Анны стало известно о тайном замужестве Маргарет Дуглас, она и ее возлюбленный были арестованы. Генрих отправил обоих в Тауэр, однако после настойчивого вмешательства матери Маргарет, старшей сестры короля, он распорядился перевезти племянницу в Сайонское аббатство, где она провела около года21. Парламент предъявил лорду Томасу Говарду обвинение в государственной измене, объявив изменой заключение брака с членом королевской семьи без разрешения короля. Смертный приговор Томасу Говарду был на время отложен, однако, находясь в Тауэре в ожидании казни, он заболел и спустя пятнадцать месяцев умер22. Маргарет Дуглас было позволено вернуться ко двору, где она стала называться «леди Маргарет Говард». Это значит, что, разрушив ее тайный брак, Генрих так и не смог его расторгнуть23.
За исключением герцога Саффолка с его непревзойденным инстинктом самосохранения, немногие из тех, кому удалось уцелеть и даже извлечь выгоду от падения Анны, прожили долго. Родители Анны, как бы они ни старались заискивать и раболепствовать перед Генрихом, чтобы вернуть его доверие и положение при дворе, так и не смогли реабилитироваться. Впав в немилость, Томас Болейн умер в своей постели в замке Хивер в 1539 году и ныне покоится в церкви Святого Петра, где его память увековечена бронзовой статуей в полный рост. Мать Анны, Элизабет Болейн, скончалась годом ранее в доме Болейнов в Лондоне. Ее тело было перевезено в Ламбет на барке «с горящими факелами и четырьмя знаменами, выставленными по всем сторонам судна» и погребено в фамильном склепе Говардов в приходской церкви близ Темзы24. Сэр Томас успел уладить финансовые дела с вдовой Джорджа, Джейн Паркер, которая продолжала служить при дворе, сначала у Джейн Сеймур, а потом у Анны Клевской, пока не оказалась втянута в скандальную любовную интригу Екатерины Говард и Томаса Калпепера, закончившуюся трагедией. В 1542 году она взошла на эшафот и была обезглавлена на Тауэр-грин напротив арсенала25.
Не прошло и нескольких недель после смерти Анны, как Кромвель получил желанную должность, став первым министром короля. Широкие полномочия генерального викария, а также должность лорда – хранителя Малой печати и, наконец, лорда – великого камергера позволили ему продолжить дело реформации церкви. Нередко он действовал за спиной короля и, как ни странно, зачастую следовал тем принципам, которые некогда отстаивала сама Анна26. Джон Фокс не случайно называл Анну и Кромвеля архитекторами-близнецами английской Реформации, как нарочно совершенно непохожими друг на друга. Когда Кромвель тоже переступил черту и в 1540 году был казнен, Генрих вернулся к прежним религиозным взглядам католического толка, однако в вопросах политики оставался непреклонен, отрицая власть Рима и папский примат.
Один из поклонников Анны, Гарри Перси, умер летом 1537 года в возрасте всего лишь 35 лет. К этому времени он не мог говорить и почти потерял зрение, страдал от вздутия живота, и «все его тело было желтым, как шафран». Томас Уайетт после освобождения из Тауэра продолжил дипломатическую карьеру, однако вскоре понял, что плохо соответствует этой роли. По злой иронии судьбы в 1541 году он снова оказался в Тауэре: на этот раз он попал туда стараниями Эдмунда Боннера по обвинению в государственной измене. Как только Уайетту удалось доказать свою невиновность, Генрих проявил невероятную жестокость и лицемерие, потребовав от него в качестве платы за свободу вернуться к жене, которую тот давно покинул, и жить с ней, как подобает добродетельному супругу. Уайетт скрепя сердце подчинился, но лишь в известной степени и ненадолго. Дни его уже были сочтены: он умер своей смертью всего через год27.
Кузен Анны, Фрэнсис Брайан, дождался своего звездного часа, став главным джентльменом личных покоев короля, однако утратил влияние из-за подозрений в содействии возобновлению отношений с Римом. К концу 1538 года он был смещен с должности и умер в Ирландии в 1550 году. Его зять, Николас Кэрью, и Генри Куртене, маркиз Эксетер, сложили головы на плахе, став жертвами обвинений Кромвеля в заговоре с целью восстановить Марию в правах. Значительно больше повезло дяде Анны, герцогу Норфолку. Несмотря на то что на закате правления Генриха парламент выдвинул против Норфолка обвинение в государственной измене, ему удалось избежать казни: утром того дня, когда палач должен был отрубить ему голову, король умер. Менее удачливым оказался его сын, Генри Говард, граф Суррей, которого судили и приговорили к смерти двумя неделями ранее.
Мэри Говард, сестра графа Суррея и вдова Генри Фицроя, впала в немилость за то, что скрывала роман Маргарет Дуглас. Она с большим трудом получила причитавшуюся ей часть наследства мужа и даже была вынуждена продать свои драгоценности. После ареста отца и брата в 1546 году она взяла на себя воспитание детей покойного графа Суррея, а в качестве учителя для них наняла Джона Фокса. Замуж Мэри больше никогда не вышла, хотя ее отец пытался выдать ее за Томаса Сеймура, младшего брата Джейн28.
Кузина Анны, Мэри Шелтон, тоже поначалу отказывалась от брачных уз, предпочитая замужеству давно длившийся роман с Томасом Клером, слугой и давним другом Суррея. В 1544 году, составляя завещание, Клер оставил ей в наследство половину от дюжины поместий в Норфолке. Когда Клер умер, Суррей написал эпитафию, в которой есть следующие строки:
Шелтон любил, Суррея же выбрал своим господином,
О, горе мне, жизнь нас связала нежными узами, нитью единой.
Лишь после его смерти Мэри решилась на замужество, став второй супругой сэра Энтони Хевенингема, богатого землевладельца из Норфолка, а когда он умер, она вышла замуж за Филипа Эпплярда, который был значительно младше ее. Филип Эпплярд приходился сводным братом Эми Робсарт, несчастной первой супруге Роберта Дадли, фаворита и поклонника королевы Елизаветы29.
После смерти Генриха в 1547 году принц Эдвард, которому было всего девять лет, был коронован как Эдуард VI. Немного не дожив до своего шестнадцатилетия, он умер от бронхиальной пневмонии. Под чутким руководством Кранмера он твердо держал курс на протестантизм. После него на трон взошла его единокровная сестра Мария, которая была ревностной католичкой. Став королевой, она вышла замуж за сына императора Карла, Филиппа, который в то время был регентом и наследником испанского престола, и добилась воссоединения с Римом. Их брак был бездетным. Ее смерть в 1558 году в одиночестве и печали открыла дорогу к трону для дочери Анны, которая в этой борьбе за власть в итоге оказалась единственным настоящим победителем.
Взойдя на престол, Елизавета вновь разорвала отношения с Римом. Без Анны и ее дочери Англия никогда бы не завершила переход к протестантизму. В книге «Гавань для верующих и истинных подданных» (An Harborowe [Harbour] for Faithfull and Trewe Subiectes), изданной в 1559 году, ее автор Джон Эйлмер, некогда монах-послушник, которому Анна помогла получить образование в Кембридже, отзывался о ней как о «главной, первой и единственной причине изгнания римского зверя со всей его нищенской поклажей». По его словам, она была «и плодом, и корнем» Реформации. «Найдется ли хоть один мужчина в истории Англии, совершивший деяние столь величественное, как то, что совершила эта женщина?» – вопрошает он