Подо мной промелькнули смутно знакомые гавани порт-артурских бассейнов. Строений в порту вроде бы прибавилось, а из кораблей у причалов преобладали торговые лоханки. Во всяком случае больших боевых кораблей размером с крейсер или броненосец я не видел, их здесь в это время быть просто не могло.
Преследуемый мной самолёт маневрировал как-то вяло и даже не пытался убрать шасси. То ли «клиент» не имел привычки к подобному, то ли всё-таки был ранен.
Кстати, а с чего это Ту-2 стоял на самом старте?
Догнав бомбардировщик, я присмотрелся и увидел, что под хвостом у него торчит какая-то фиговина, похожая на крюк. Ага, тогда более-менее понятно. Скорее всего, у них здесь явно намечалось нечто вроде воздушных стрельб по конусу, а это, судя по всему, буксировщик мишеней, который стоял в ожидании полностью готовым и заправленным.
В мой прицел были видны китайские опознавательные знаки и пустые стрелковые кабины Ту-2. В задней, кажется, даже и пулемётного ствола не было.
Порт-Артур остался позади, внизу замелькало зеленоватое море с барашками волн. Небось тревога у них уже объявлена по всему побережью, и потому тянуть с «финальной точкой» не следовало.
Я прицелился и, откинув скобу с гашетки, прошил из трёх пушечных стволов, аккуратно слева направо, крылья и оба мотора Ту-2, который при первых выстрелах попытался уйти правым разворотом, но запоздал с манёвром. Часть моих разноцветных трассирующих снарядов улетела куда попало, уйдя в сторону от Ту-2, но большинство всё-таки достигло цели. Густой дым повалил сначала из одного его мотора, а потом и из второго.
Скорость Ту-2 заметно снизилась.
И я сделал второй заход, теперь целясь ему в середину, по маячащей между дымящих моторов длинной мачте радиоантенны над пилотской кабиной.
Снова была длинная очередь из всех трёх стволов.
Трассеры гасли в фюзеляже обречённого бомбардировщика; кувыркаясь, отлетела левая килевая шайба, а потом что-то внутри него взорвалось (центральный бак, наверное), и плоскости Ту-2 сложились. Я видел, как отлетела одна консоль с китайской кокардой на голубом нижнем фоне. Остальной самолёт разнесло в мелкие, похожие на неряшливую комету брызги. Облако обломков полетело к поверхности моря. Почему-то именно в этот момент я вспомнил, что по-английски «Ту-2» звучит как «Ту-Ту»…
Оставалось надеяться, что «клиент» не настолько везуч и парашюта у него, так же как и у меня, нет.
Выйдя из атаки, я заложил вираж, сделав круг над облаком дыма, медленно рассеивающимся на месте гибели бомбардировщика. Крайние обломки падали в воду, поднимая фонтаны брызг. Нет, никакого парашюта в небе видно не было.
Ну тогда, считайте, дело сделано, после такого он точно не мог выжить, как и никто другой на его месте. И почему-то мне его было совсем не жалко. Хотя чего я удивляюсь? Там, откуда я пришёл, к смертям мы вполне притерпелись…
А за плексом моей кабины, над морем, появился красивый ярко-оранжевый край солнечного диска. Кажется, восход…
И прежде чем я успел что-то сообразить, последовал множественный удар по хвосту, резко закачавший Ла-11, после которого в кабине ощутимо завоняло горелым. Затем справа от себя я увидел пару блестящих на солнце МиГ-15, явно выходивших из атаки по мне. Быстро же они подняли перехватчики, чему-то и их война в Корее научила…
Потом был странный сотряс, сопровождавшийся грохотом, и всё кончилось. И только оказавшись во тьме, я вдруг понял, что не знаю имён и фамилий «клиента» (если не считать за таковые странноватое «Грей-Грейн») и его «подружки по несчастью». Ну вот вам здрасте. Докатился. Уже веду себя как какой-нибудь наёмный белый снайпер (которому обычно платят по головам) на войне в далёкой и жаркой африканской стране, где одни негры активно озалупливают других, а всё ради месторождений каких-нибудь нужных неведомым им транснациональным корпорациям полезных ископаемых. Или как тот киллер из известного анекдота 1990-х, которому заплатили миллион «зелёных» в качестве аванса: раз так, подъезд, квартиру и фамилию можешь не называть, хватит и номера дома…
Вместо эпилога. Мало что прояснивший по сути дела разбор полётов, и не только
Снова Россия. Урал. Северная окраина г. Краснобельска. 28 февраля 20…
Действительно, на этом всё кончилось.
Здравствуй, милое время, где не понимающая, во что ввязалась, обезумевшая Океания опять воюет с Евразией и Остазией, причём, по собственной дурости, с обеими сразу…
При падении я довольно больно впечатался пятой точкой в глубокий снег и, мгновенно окоченев, услышал сначала запрещающий звонок на переходе через железку, а потом стучащее блямканье на стыках проходящего неподалёку товарного состава. Обледенелый последний вагон скрылся за поворотом, вместо запретного красного цвета табло с фигуркой пешехода перед рельсами стало разрешающе-зелёным, и я полез в руины гаражей искать дальновидно заначенный там мусорный мешок с пуховиком, который за время моего краткого отсутствия никто, слава богу, не успел ненавязчиво позаимствовать. Осознав перед этим, что я, как и за несколько минут до этого в кабине истребителя, сижу на своём ранце. Вот как они это делают? Ведь вроде был пристёгнут к пилотскому сиденью, но как раз оно-то вместе со мной в «исходную точку», что характерно, не перелетело. А шляпа с бурской символикой осталась в далёком 1954-м, в виде сувенира китайским коммунистам…
Позже, посмотрев кое-какие доступные документы и публикации, я сумел выяснить, что:
Древний монастырь Латинг в У-Танге, где когда-то очень давно вроде бы действительно квартировал пресловутый «Великий Цэрпх школы Дхуйнянкумара», в реальности существовал. Однако после того, как в 1937 году в этих краях некстати случилась эпидемия очень странной чумы (ряд историков считает, что это были происки японцев), монастырь и прилегающие деревни были покинуты людьми, а в 1959 году его руины были окончательно снесены китайцами во время взрывных работ при строительстве одной из веток стратегической автодороги в сторону Тибета. Более никаких сведений об этом культовом сооружении мне обнаружить не удалось, да и лезть дальше в эту откровенно дурацкую тайну мне не хотелось.
Если верить хроникам обороны Порт-Артура, в ночь с 22 на 23 августа 1904 года действительно имел место «беспорядочный артобстрел города и крепости». Японцами был выпущен «десяток одиннадцатидюймовых снарядов», часть которых взорвались на окраине Старого города. При этом «сгорело несколько не имевших военного значения построек», а также «пострадало несколько десятков человек из числа туземного китайского населения». Что сказать – не повезло в тот день «господину Ху»…
А вот никаких сведений о какой-либо стрельбе позади русских оборонительных линий, шпионах, диверсантах и прочих прорывах японских разведгрупп, которые могли произойти в Порт-Артуре в последнюю неделю августа 1904 года, ни в каких версиях отечественной официальной историографии обороны данной крепости, а равно и мемуарной литературе, не содержится.
При этом, если верить опубликованным в 2005-м американским историком Роном МакКеоном переведённым с японского на английский отрывочным данным о потерях Императорской армии при осаде Порт-Артура, в конце августа 1904 года во время «выполнения в русском тылу особо секретной миссии, обстоятельства которой остались неизвестны», погиб некий майор японской разведки Шигео Сасаки (не смейтесь, ребята, эта фамилия означает не совсем то, про что вы подумали, образующий её иероглиф состоит из двух частей – «помощник» и «дерево», только и всего). Как-то прояснить этот момент мне не удалось, но, судя по всему, того «человека в котелке» звали именно так…
Корнет и барон Я. В. Пыхте-Скебиносс действительно числится «усопшим по причине болезни» во время обороны Порт-Артура, но без точного указания даты. Известно только, что это произошло в 1904 году.
Фамилия капитана Александра Ксаверьевича Брдыч-Муранского оказалась в конце довольно длинного списка офицеров, погибших на боевых постах 15 декабря 1904 года, в критические дни осады Порт-Артура, в результате взрыва форта № 2 после двух попаданий японских тяжёлых снарядов. Практически в любой публикации об обороне Порт-Артура указано, что в этот день в форту № 2 погиб героический генерал Кондратенко со всем своим штабом и ещё много народу. Это был переломный момент обороны, когда японская артиллерия стала стрелять точнее, а японская пехота наконец научилась взаимодействовать с артиллерией…
Подпоручик Евгений Петрович Майский закончил Первую мировую в чине подполковника. Потом его судьба начала выкидывать довольно замысловатые загогулины, совершенно в стиле героев Алексея Толстого. Оказавшись в рядах Добровольческой армии и даже поучаствовав в пресловутом «Ледяном» походе, Майский в конце 1919 года оказался в рядах РККА, где сей военспец и прослужил всё последующее десятилетие. В официальных документах указано, что умер он в сентябре 1928 года, место захоронения – туркменский населённый пункт Ходжакала. Никаких внятных подробностей и деталей установить не удалось, но, судя по всему, товарищ Майский напоследок повоевал ещё и с басмачами…
А вот «снять своё кино» у меня таки, увы, не получилось. Будучи реалистом, я не мог ожидать от своей отчаянной попытки изменить ход Русско-японской войны многого. Однако, как оказалось, удалось сделать даже больше, нежели я рассчитывал!
Известный историк отечественного флота, капраз в отставке и кандидат каких-то там милитарных наук, Мирослав Колотун опубликовал в № 12 за 2020 год военно-исторического альманаха «Флотский сборник» небольшую статью, в которой рассказывалось о том, что 13 декабря 1904 года, в момент, когда главные силы Второй Тихоокеанской эскадры ещё находились в трёх днях пути от порта Носи-Бе на о. Мадагаскар, в Санкт-Петербурге состоялось некое заседание под председательством главного начальника флота и Морского ведомства генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича (кстати, дядя Николая II), на котором присутствовали управляющий Морским министерством генерал-адъютант Авелан Фёдор Карлович, начальник Морской обороны Балтийского моря вице-адмирал Бирилёв Алексей Алексеевич, генерал-адъютант Казнаков Николай Иванович, контр-адмирал великий князь Александр Михайлович и ряд других высших чинов флота. И, что самое удивительное, заседание почтил своим присутствием лично император Николай II, что в истории российского флота вообще случалось нечасто. Главная странность заседания состояла в том, что на нём обсуждалась, ни много ни мало, целесообразность дальнейших действий Второй Тихоокеанской эскадры! И, что самое интересное, участникам заседания был представлен и даже «принят к сведению» некий доставленный из Порт-Артура документ (выходит, Зиновьев всё-таки не сидел сложа руки!), где обосновывалась необходимость вернуть Вторую Тихоокеанскую эскадру обратно или радикально изменить текущие оперативные планы, поскольку дальнейший поход грозил ей неминуемым разгромом. Впрочем, финал заседания был предсказуем. Николай II, а за ним и Алексей Александрович изволили высказать сомнение в достоверности полученной из Порт-Артура информации, усомнившись в компетентности автора документа, который к тому же «использовал непроверенную информацию, полученную из неофициальных источников», а сам документ был «составлен не по форме», да ещё и «передан с нарушением соответствующих процедур», – и высказались за то, чтобы «оставить всё как есть», всего лишь усилив Вторую Тихоокеанскую эскадру дополнительными кораблями. Видимо, здесь имелась в виду Третья Тихоокеанская эскадра контр-адмирала Николая Ивановича Небогатова (четыре броненосца береговой обороны, один старый броненосный крейсер и несколько вспомогательных судов), решение об отправке которой на Тихий океан было принято за три дня до этого, 11 декабря 1904 года. Третья Тихоокеанская эскадра сумела выйти из Либавы только 3 февраля 1905 года, и ничем, кроме дополнительно потерянного тоннажа, а также лишними поко