Никогда не испытывала такого дикого, выстуживающего душу страха! Мир мгновенно словно выцвел, и жалкий десяток шагов до лежащего на боку Десара я бежала сквозь серую пелену ужаса.
Я бежала и уже понимала: с ранениями, что наносили кантрады, едва научились бороться, и здесь, в лесу, в одиночку я никак не смогу такое исцелить.
Тело онемело и стало чужим, в ушах нарастал странный шум, пальцы свело судорогой.
Я наконец добежала и рухнула рядом с Десаром на колени, сама едва живая от ужаса.
Клешня кантрада проткнула рубашку на животе и вошла внутрь. Из-за накатившей паники я не сразу поняла, что крови нет. Почему тогда Десар без сознания? Я вспорола рубашку и увидела, что раны нет, клешня прошла буквально на расстоянии двух пальцев от поджарого живота Десара.
Я оттащила его чуть в сторону от парализованного кантрада и только тогда запустила диагностическое заклинание.
О нет!.. Только не это!..
39.3
Не знаю, как я умудрилась приложить капитана параличом.
Сама. Парализовала. Напарника. В бою.
Зажмурив глаза, покрылась слоем липкого пота, представив, как он будет орать, когда очнётся. До боли сжала челюсти, а потом развеяла заклинание, и как только Десар вперил в меня полный бешенства взгляд, виновато прошептала:
— Прости! Я случайно…
Он молча перевёл взгляд на нависающую над нами тушу парализованного кантрада и поднялся. Подошёл ближе, с окаменевшим выражением лица изучил чудовище, а затем одним аккуратным движением вогнал тому в глаз кинжал и вскипятил мозги.
Также молча повернулся ко мне и посмотрел на меня таким матом, что я сжалась в комок от стыда.
— Прости, я сама не знаю, как это получилось. Я не специально… Мне очень жаль…
Мой лепет Десар проигнорировал, также молча взял за руку и потянул за собой — в сторону, где остались вещи. Я плелась следом за ним, чувствуя себя практически ничтожеством. Дружеский огонь — это всегда жуткий позор, а если учесть, что я ещё и лишила Десара возможности хоть как-то двигаться и избегать ударов…
Боги, какой стыд!..
К моменту, когда мы дошли до места, где побросали вещи, щёки и уши у меня уже пылали так, что хоть яичницу на них жарь. Капитан всё ещё молча поднял с пола скрутку с медвежьей шкурой, сунул мне в свободную руку корзину и потащил за собой, так и не выпустив из хватки другую ладонь. Я шла и заживо варилась в чувстве вины. Если бы такое кто-то проделал со мной, я бы так орала… до небес… до разрыва барабанных перепонок… А Десар всё также молча печатал шаг, уводя меня как можно дальше от места встречи с кантрадом.
Час спустя я подумала: уж лучше бы он наорал…
— Десар, я понимаю, что ты злишься… — начала было я, но осеклась, когда он остановился, развернул меня к себе и набрал полную грудь воздуха.
Уже показалось — ну вот она, гневная тирада о том, какая я криворукая воительница, но Десар медленно, напряжённо выдохнул, глядя мне в лицо… и так ничего и не сказал! Просто потянул за собой, и мы снова двинулись по утреннему лесу.
Меня всю аж перекручивало одновременно от ужасного чувства вины и от радости, что мой капитан жив. Стоило представить, что его больше нет, как горло сковывало болью, нёбо начинало щипать, а глаза пекло от подступающих слёз.
— Десар, прости. Я же не специально… Я бы никогда намеренно не причинила тебе вред! Никогда! Ну хочешь поклянусь? — заискивающе предложила я, но опять натолкнулась на стену молчания.
Он лишь ускорил шаг, отчего мне пришлось перейти едва ли не на рысь. Хотя позади был ночной марш-бросок, никакой усталости я не ощущала — настолько сильно встряхнул меня страх потерять Десара. Сердце до сих пор билось, как сумасшедшее. На душе постепенно оседали вина, раздражение и обида, словно конденсатом стекая по рёбрам изнутри и собираясь где-то в районе солнечного сплетения в гремучую смесь.
Долго он теперь будет меня игнорировать?! Разве я специально?! Вообще-то я его недовольную задницу спасала! И спасла, между прочим! Если бы не паралич, вряд ли кантрад дал бы ему подойти и поджарить себе мозги! Они обычно не настолько любезны!
Оказывается, стоит лишь добавить капельку злости, как гремучая смесь на дне души тут же взрывается:
— Десар, мне действительно очень жаль! Разве не ты сам говорил, что мы должны обсуждать всё происходящее в звезде? Да, я облажалась, но наказывать меня молчанием — это по-детски!
Он резко замер на полушаге, развернулся ко мне и выпалил:
— А я не знаю, что сказать, Кайра! Приказы мои ты напрочь проигнорировала, ещё и парализовала так, что я кулем повалился на землю и даже понять не мог, воткнул в меня кантрад клешню или нет. Никогда не ощущал себя настолько бессильным. При этом я прекрасно понимаю, что обязан тебе жизнью, потому что всё, что мог сделать я — это увести кантрада подальше от тебя, а потом попытаться отсидеться на дереве. И шансы на успех такого восхитительно хорошего плана, прямо скажем, были не очень высоки, поэтому я тебе безусловно благодарен. А также восхищён тем, что ты в одиночку уложила не только меня, но ещё и одну из самых опасных тварей нашего мира. Что я тебе сейчас должен сказать?! Молодец? Ты, конечно, молодец. Но ещё ты действительно облажалась и оставила меня абсолютно беззащитным перед кантрадом!
— Извини, — виновато насупилась я.
— Извиняю, но это не командная работа. Ты могла хоть как-то меня предупредить! Так нельзя поступать! Ты ведь даже не знала, будет ли работать на нём твой паралич!
— Теперь знаю. При попадании в лапу отключается только она. Где-то под хвостом у него есть один нервный центр, а в голове — другой. Нужно целиться в голову… — тихо ответила я.
Десар замолчал, нарочито медленно и размеренно дыша, а потом заговорил уже спокойным голосом:
— Мы обязательно обсудим и разберём ситуацию, но сделаем это завтра. В свете последних событий в случае нападения будем действовать так: я оттяну внимание кантрада на себя и постараюсь водить кругами так, чтобы у тебя был хороший обзор и возможность нормально приложить его параличом. Его. Не меня. Может, мне табличку какую-то на себя повесить, чтоб ты в следующий раз меня не пришила случайно, моя невероятно могущественная луна?
Я потупилась, глядя под ноги. Поддела носком сапога шляпку старого гриба и насупленно ответила:
— Я постараюсь больше не промахиваться.
— Мазила, — ласково припечатал Десар, а потом заботливо спросил: — Есть хочешь?
— Нет. Но я устала.
— Тогда ложимся спать, пока ещё кого-нибудь не встретили, — Десар огляделся и указал на кусты игольника неподалёку: — Давай туда.
Место оказалось шикарное, с трёх сторон окружённое непролазной стеной колючего хвойного кустарника. Единственный проход Десар замаскировал ветвями и навесил несколько защитных заклинаний.
— Отлично. Можем лечь спать вдвоём, — резюмировал он, скидывая на землю скрутку со шкурой.
Я была с ним полностью согласна. Сверху баты не достанут — ветви над головой не позволят летать. Они же защищают и от солнца. По бокам — непролазные, шипастые кусты, а единственный проход обезопасить не так уж сложно.
Мы расстелили ковёр, сверху положили шкуру и завалились спать одетые — сил идти купаться просто не осталось, как не осталось сил и думать о чём-либо. Меня словно выключило, и проснулась я уже поздно вечером, в темноте и одиночестве, укрытая свободной половинкой шкуры.
Рядом стояла плоская тарелка с жестяной коробочкой с драже для свежего дыхания, веточкой моего любимого туманоцвета и отваром душицы, а снаружи доносился запах жареной рыбы.
Меня до краёв переполнило нежностью и благодарностью за трогательную заботу.
Я взяла в руки кружку, сделала несколько глотков, прикрыла глаза и мысленно вернулась к вчерашнему бою, прокручивая шаг за шагом. Десар прав: я должна была крикнуть ему, что смогла парализовать хвост кантрада. Я действовала, как одиночка. Хотя… одиночка бы сбежала, а я бы никогда не бросила Десара. Проснулось острое, навязчивое желание научиться сражаться вместе с ним, слаженно и чётко. Так, как уже умели Эрер с Мелчем и пока не умела я...
Следующее воспоминание заставило сердце болезненно сжаться — я вспомнила ту секунду, когда посчитала Десара погибшим, и неожиданно нахлынувшая боль доходчиво показала, насколько сильно я заблуждалась, думая, будто могу бороться с возникшими чувствами. Не смогу. Я всегда боролась против других и никогда — против себя. А ещё я никогда не боялась рисковать. Стало вдруг кристально ясно: я не прощу себе, если откажусь от отношений с Десаром.
Да, возможно, в будущем я пожалею о согласии на брак, но вот в чём ирония: об отказе я пожалею абсолютно точно! Я уже скучаю по нему, хотя мы даже не расставались! Он всего лишь слегка увеличил дистанцию и вёл себя подчёркнуто по-дружески, однако мне этого было уже мучительно мало. А от одной лишь мысли, что Десар мог погибнуть, внутренности закручивало колючей проволокой и сматывало в кровоточащий комок.
Значит, и сомневаться больше не в чем.
Брен… Брен, конечно, будет в бешенстве. Остаётся уповать лишь на то, что, сначала получив похоронку, а потом увидев меня невредимой, брат простит брак с «врагом»; и что живая Кайра Блайнер будет для него всё же лучше, чем мёртвая Кайра Боллар. В конце концов, я всё равно никогда бы не пошла замуж по его указке, так что брату в любом случае пришлось бы либо смириться с моим одиночеством, либо принять мой выбор. Конечно, этот выбор с его точки зрения — хуже некуда, ну так мы не в сказке живём, чтобы летать на сахарных облаках.
Отвар в кружке почти закончился, я закинула в рот драже и разжевала, ощущая себя обновлённой и какой-то свежей. Словно только что вылупившейся бабочкой, честное слово. Даже не осознавала, насколько угнетённо ощущала себя последние дни.
Я села на ковре и собиралась выйти из убежища, чтобы обнять Десара и рассказать ему о своём решении, когда снаружи послышались странные, завывающие звуки, от которых в жилах мгновенно похолодела кровь. Корёжаще немелодично и тихо — на самой грани слышимости — выл какой-то незнакомый зверь.