исшествия с Катаевым, и список его жертв довольно обширен. Наиболее достоверно предположение, что он, как и многие другие, был создан Кочевницей. После коллапса этой аномалии о Черном Сталкере больше упоминаний нет.
– Но ваш начальник считает Черного Сталкера мифом.
– Полковник Одинцов – умный человек. Но в этом он заблуждается. Даже мне не удалось его переубедить.
– А мог Катаев в дальнейшем, изменившись, начать убивать, маскируя свои деяния под Черного Сталкера? Ну, знаете, как убийцы-имитаторы, работающие под своих знаменитых предшественников-психопатов?
– Скажем так: у меня нет фактов, подтверждающих, что это невозможно. Но я так не думаю.
– Почему? Катаев выглядит фигурой весьма подозрительной. Судите сами: он сталкивается в Зоне с Черным Сталкером, но выживает. Один из его спутников мертв, второй – тяжело ранен. Вопрос первый: почему фантом отпустил живым Катаева? Вопрос второй: почему именно после столкновения с фантомом в Катаеве очень удачно пробуждаются пси-способности? Вопрос третий: Катаев – преступник, пойманный на весьма серьезном деле. Торговля кровью Измененных – не шутка. Почему полковник Одинцов не только отпускает его, но и отправляет (пусть негласно) в Зону? Как можно доверять такому?
– Ответы на все ваши вопросы лежат поблизости друг от друга. Катаев был одним из немногих выживших в Краснотайгинске. Насколько мне удалось понять из его воспоминаний об инциденте, часть сущности Черного Сталкера создана на основе сущности Вадима Низовцева, который был в Краснотайгинске вместе с Катаевым, но погиб. Это может быть одной из причин. У Катаева – стойкость к излучению Объектов, иначе бы он изменился уже в Краснотайгинске. Он мог заинтересовать Кочевницу, а коль скоро Черный Сталкер – ее креатура, фантом мог получить указание отпустить Катаева.
– Для чего он был нужен Кочевнице?
– Боюсь, этого мы уже никогда не узнаем. Но, полагаю, ее интерес вызывают все выжившие в краснотайгинском аду. Таких не много.
– Вы знаете кого-то еще из выживших?
– Не лично. Вместе с Катаевым были трое…
– Вадим Низовцев, Марина Дробкова и Михаил Стрельцов.
– Вот видите – вы сами все знаете.
– К сожалению, эти имена мне ничего не дают. Все они, кроме Катаева, мертвы.
– Как все? – Удивление Мальцева казалось очень искренним. – Про Дробкову и Низовцева я знаю, но Стрельцов выжил.
– Выжил тогда. Но я наводила справки. Он числится погибшим. В прошлом году был убит Измененными.
– Вот, значит, как…
– Поэтому я спрашиваю: вы знаете о ком-то еще из уцелевших?
– Увы…
– Жаль. Вы говорили, у вас есть ответы и на другие заданные мной вопросы?
– Да. Пробуждение у Катаева способностей после столкновения с фантомом – не совпадение. Он подвергся мощной пси-атаке Черного Сталкера. А это встряска, сопоставимая с ударом молнии или клинической смертью. Она вполне могла стать катализатором. Кроме того, полагаю, полковник объяснил свои мотивы для отправки Катаева в Зону на поиск экспедиции АПБР?
– Да. Он упоминал о связи Катаева с одной из научниц – Агнешкой Томаховской. И о пси-контакте с кем-то из членов экспедиции.
– Не с кем-то, а с той же Агнешкой Томаховской, в дальнейшем подобравшейся к Кочевнице ближе всех. После утраты связи с экспедицией это был шанс, какими не разбрасываются.
– Однако он обманул ваше доверие.
– Я в этом не столь уверен, как полковник Одинцов.
– Он упоминал свидетельские показания…
– Не склонен им доверять столь безоговорочно. В основном эти сведения поступали от еще одного научника экспедиции, Александра Костылева. Он оставался живым до самого конца, но, очевидно, погиб при коллапсе Кочевницы.
– Почему вы не доверяете ему?
– Скорее, сомневаюсь. Он долго был в Зоне, пусть даже и с пси-блокиратором. Но уверенности в том, что он не изменился, нет. А если так, его показания продиктованы Кочевницей.
– Костылев был единственным источником?
– Нет, но… нам уже доводилось видеть создаваемых Зоной фантомов, которые в отличие от Черного Сталкера не черные тени, а точные копии живых людей… Или недавно погибших людей. Эти свидетели вполне могли видеть фантома, а не Катаева. К сожалению, все они мертвы, и с ними не поговоришь. А вот…
– Что?
– Вы позволите дать вам совет?
– Я готова его выслушать.
– Отыщите его.
– Кого, Катаева? Если вы не в курсе, его тут много кто ищет, но что-то никто не нашел.
– У меня есть некоторые идеи, где он в принципе может быть. Только, если найдете, не стреляйте сразу и не наставляйте на него оружие, а просто поговорите.
– А если вы ошибаетесь, и Катаев – убийца, он мне мозг сожжет!
– Не сожжет, если вы отправитесь не с командой ФСБ или АПБР, в которых он увидит угрозу, а с кем-то из его знакомых, вольных сталкеров.
– И вы знаете, где их найти?
– Вы хотите, чтобы я сделал за вас всю работу? Нет, не знаю. Сталкеры – в оперативной разработке у АПБР, а может быть, и ФСБ. Вам и карты в руки как оперативнику. Я скину вам информацию о предположительном местонахождении Катаева, а дальше действуйте сами… Ох, простите, у меня тут батарея садится. Ждите моего сообщения. Удачи!
Строганова не успела произнести ни слова, как в трубке зазвучали гудки отбоя. Перезвонила, но услышала бесстрастное сообщение: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
Анастасия вздохнула. Слишком много противоречивой информации из источников, степень доверия к которым не стопроцентная. Она ведет расследование, в котором под подозрением все… Может, пора уже получать информацию из первых рук?
Строганова снова взялась за телефон и вызвала Байдачного.
– Андрей, добудь мне все, что у нас есть на так называемых вольных сталкеров. Это срочно. Через сорок минут буду в управлении. Надеюсь, к тому времени все материалы будут у меня на столе. Выполняй!
Глава 11Из дневниковых записей Михаила Стрельцова
Густые разросшиеся клены и акации расступились, и передо мной будто призрак возникло мрачного вида серое пятиэтажное здание. Расположенное вроде бы на достаточно оживленном месте между клиническим госпиталем и дворцом спорта, оно было отгорожено от излюбленного места прогулок местного населения широкой полосой зеленых насаждений. Тополя, клены, акации, черемуха, яблони – этакий живописный хаос. Густые заросли, сквозь которые летом практически ничего не видно.
И дом. С богатой, должен заметить, историей. Когда-то это длинное здание было главным корпусом клинической больницы. Но воздвигались новые, более современные корпуса, и в конце концов состарившегося и обветшавшего заслуженного ветерана списали за ненадобностью. Больница разместилась в новых строениях, а это осталось пустым, заброшенным, мало-помалу превращаясь в руины. Долго стояло оно, мрачно глядя на мир слепыми окнами, становясь прибежищем для бомжей, бродячих собак и крыс. Постепенно приобретало репутацию места нехорошего, проблемного. Некоторые даже утверждали, что видели там привидения. Но дурная репутация стала брендом этого дома, и сюда стали стекаться как обычные хулиганистые подростки, так и любители экстрима. Прогнившие перекрытия на этажах забрали не одну жизнь, пополняя компанию призраков, населявших этот дом. А потом его облюбовали ролевики, устраивавшие там опасные игры по вселенным из жанра постапокалипсис… Знали бы они тогда, что скоро в такую игру в некоторых местах придется сыграть в реальности, без всяких условностей и на выживание… Но в то время об угрозе обломков метеоритов и порождаемых ими Зон никто еще и слыхом не слыхивал. До краснотайгинской бойни оставалось еще пять лет…
А вот когда все самое страшное уже случилось, пришли суровые ребята с большими деньгами и широкими полномочиями. Они выкупили дом, выгнали оттуда всех непрошеных жильцов, поставили ограду и охрану, нагнали несколько бригад строителей, и понеслась душа в рай. За считаные месяцы мрачный, дышащий на ладан инвалид полностью преобразился. Ему сделали полный капитальный ремонт с заменой проводки, канализации, перекрытий. Теперь он выглядел как новое, чуть ли не только что выстроенное современное здание с пластиковыми окнами и качественной внешней отделкой. Разве что выдержано было в прежних серых тонах и свою мрачную ауру нисколько не утратило. Конечно, самые серьезные изменения произошли внутри, однако это могли оценить лишь те, у кого был допуск высокого уровня, а именно – сотрудники организации, которая его, собственно, и приобрела.
Так в жизни этого многострадального дома начался третий период – когда в нем разместилось екатеринбургское отделение АПБР.
Предъявив охране пропуск, я попал в «свой» сектор здания уже через автоматический турникет с двухуровневой аутентификацией – отпечаток пальца и сетчатка глаза. Кому-то такие меры безопасности могут показаться параноидальными, на что я могу ответить лишь одно – вы просто никогда не работали в АПБР, и этим все сказано.
Шефа я нашел в его официальном кабинете на втором этаже (а был и еще один, тайный, для особых случаев). Его секретарша Нина Сергеевна – дама бальзаковского возраста, славившаяся «приветливостью» медвежьего капкана, но питавшая ко мне определенную слабость.
– Добрый день, Нина Сергеевна! – В беседах с ней я всегда старался быть безукоризненно вежливым, не позволяя себе, однако, ни малейшей фамильярности. – Шеф у себя?
– Здравствуй, Михаил! Аркадий Семенович приказал, как только ты появишься, сразу идти к нему…
– Тут наши с ним желания совпадают, – с кривой улыбкой отозвался я и направился к двери.
– Только у него сейчас посетитель. Подожди немного. Думаю, он скоро закончит.
Я пожал плечами и сел в кресло. Ладно, подожду.
Ждать действительно пришлось недолго. Минут через пять из его кабинета вышла незнакомая высокая белокурая женщина лет тридцати пяти, бросила на меня короткий взгляд и стремительно удалилась. Я проводил ее глазами, прикидывая про себя, кем бы она могла быть, поднялся и зашел в кабинет.