ро не мог. Так что у моих противников были все основания считать, что на организацию заслона и засады у них времени предостаточно.
Ну же, сволочь, давай, потеряй уже терпение и выходи к своим зверям на открытое место! Ну!! Чтобы выиграть время на реакцию, я снова повесил бинокль на шею, постарался сесть еще устойчивее и занял позицию для стрельбы, время от времени припадая глазом к оптическому прицелу. Дистанция около полукилометра. Для моего оружия – практически предельная. Для прицельной стрельбы, само собой. На самом деле то, что я затеял, было чистейшей авантюрой. С одной стороны, риск промахнуться велик: ветер, неудобное и неустойчивое положение для стрельбы, дистанция… А в случае промаха даже тот иллюзорный фактор внезапности, который возникает из незнания противника о том, что я жив, будет утерян. С другой стороны, если животноводу удастся все-таки построить свою серую армию, мой прорыв к бункеру из дела очень трудного превратится в невозможное.
Оптическое око прицела шарило по дороге, но пока в его поле зрения время от времени попадали только силуэты волков. Однако мне было неудобно. В принципе стрелять можно, но только если прямо сейчас или в ближайшее время. Долго мне так не просидеть – тело одеревенеет, и я просто свалюсь, если животновод не выйдет на открытое место хотя бы в течение четверти часа. Сам бы я такую огневую точку ни за что не выбрал, но тут обстоятельства выбрали за меня.
Ну же, ну! Где ты там?! Выходи, подлый трус! Вот как раз ветер стих ненадолго. Давай уже!
Я так ждал появления Измененного, что, когда это все-таки произошло, в первый момент не поверил своим глазам – решил, что у меня глюки от жгучего желания увидеть наконец в прицеле своего врага. Думаю, он знал, что нельзя обнаруживать себя, но, возможно, не слишком-то верил, что я могу его откуда-нибудь увидеть, не говоря уже о том, чтобы в него выстрелить. А тут ситуация, видимо, настолько вышла из-под контроля, что он разом потерял и терпение, и осторожность. Любой псионик скажет, что на небольшом расстоянии, а тем более при визуальном контакте воздействие сильнее и надежнее. К животноводам, полагаю, это относится в той же степени. Этот, видимо, решил как можно сильнее надавить на мозг самых непослушных зверей и подошел совсем близко…
Порыв ветра снова качнул дерево, но я вжался в него всем телом, обвив ногами ветку, на которой сидел, а левой рукой обхватив ствол. Ветер, пожалуйста, не надо! Потерпи чуть-чуть! Много не прошу! Так, затишье, надо пользоваться. Сесть поустойчивее, чтобы ничто не помешало выстрелу… Целиться в голову с такого расстояния и в подобных условиях самонадеянно, но все другие варианты не давали гарантии смерти. Даже раненый животновод может сохранить возможность управлять своим звериным войском. Итак, голова… поправка на ветер, хотя какая там, к черту, поправка – он дует хаотично, порывами, как бог на душу положит… Чуть ниже… Ну, ни пуха!
Послав себя мысленно к черту, я плавно нажал на спуск, секунды две спустя еще, а потом и еще. Три выстрела подряд в предельном темпе – это трудно, рискованно, но зато лишние шансы… Я не успел додумать, как один из моих свинцовых «подарочков» достиг цели – голова Измененного дернулась, колени подломились, и он рухнул на дорогу.
Есть!!! От радости я чуть не свалился сам и чуть не уронил винтовку, но справился. Теперь вниз, и срочно, пока не засекли! Повесив винтовку на плечо, я начал спускаться. Понимал, разумеется, что она будет мешать, за все цепляясь, но надо скрыться в массиве деревьев прежде, чем коллеги погибшего животновода смогут разглядеть меня в бинокль. Если они это сделают, мне крышка: полкилометра по лесу пробежать не так уж долго – думаю, быстрее, чем мне спуститься с этой чертовой ели. Добегут и поджарят меня прямо тут, на спуске.
Спешка – плохой помощник. Я еще пару раз мог как упасть, так и потерять оружие. Но этого все же не произошло, и когда над моей головой уже зашумели на ветру верхушки соседних сосен и елей, я смог наконец перевести дух и убрать СВД-С в рюкзак. Вот и все, а теперь вниз, вниз, вниз! Я спускался, уже не обращая внимания на ссадины, царапины и цепляющие меня ветки. Все мысли были только об одном: я себя раскрыл, но врагов стало минус один. Причем этот один со своим талантом стоил многого. Кажется, моя затея только что стала чуть-чуть менее безнадежной.
Интерлюдия 6Строганова
– Олег?! – наконец вырвалось у Бакса.
– С утра был, – отозвался Катаев. – А что, не похож?
– Похож-то похож, – проворчал сталкер и постарался незаметно скосить глаза на детекторы Анастасии. Напрасно: от близости пространственной аномалии они сходили с ума.
Впрочем, от Катаева его осторожный взгляд не укрылся. Однако он только усмехнулся и ничего не сказал. Вернее, сказал, но совсем не то, чего ожидала Строганова.
– Слушайте, парни, может, перестанете наставлять на меня стволы? Это, в конце концов, невежливо!
– Откуда мы можем знать, в каком ты состоянии? – возразил Бакс. – Ты за границу РПД перешел так далеко, что ее уж и не видать. Третья неделя в Зоне!
– Я же стойкий, ты знаешь.
Бакс чуть поморщился.
– Вот только не начинай опять своим Краснотайгинском козырять! Надоело уже!
– Как угодно, – пожал плечами Катаев. – Только я в норме, можете не сомневаться.
– А вот мы все-таки усомнимся с твоего позволения, – язвительно вставил Раптор. – Про тебя, знаешь ли, всякое рассказывают.
При этих словах он невольно покосился на Строганову.
– Мало ли что рассказывают! – Взгляд Катаева сделался усталым и скучающим, как у кинозвезды, которой смертельно надоело опровергать чушь, написанную в желтой прессе. – Не всему можно верить.
– Так это ж не бабки на скамейке сплетничают! – Бакс по-прежнему был насторожен. – Информация от официальных органов идет.
Беглый сталкер бросил заинтересованный взгляд на Строганову и неторопливо произнес:
– А источник информации вы, похоже, с собой захватили? Кстати, может, познакомите меня со своей спутницей? Даже стыдно за вас – совсем о манерах забыли!
– Капитан Строганова, ФСБ, – решила наконец вмешаться в эту ядовитую пикировку Анастасия. – А вы, насколько я понимаю, Олег Катаев?
– Он самый, товарищ капитан. Сдается мне, вдохновитель этого похода – именно вы?
– В проницательности вам не откажешь. Впрочем, с вашими способностями…
– Вы мне льстите. По крайней мере это так выглядит. А явились сюда, конечно, по мою душу?
– И снова в точку.
– Вопрос только зачем? Арестовать меня? При всем уважении к вашей организации, вряд ли у вас это получится.
– Вовсе нет. Для ареста я бы сюда прибыла не одна. Мне нужно с вами поговорить, узнать из первых рук о том, что здесь произошло две недели назад.
– Мне кажется, все уже всё знают. Или думают, что знают. И выводы, как видно, не в мою пользу. Так зачем тратить время и рисковать встречей с тем, кто, по-вашему, является опасным преступником?
– Я хочу узнать о тех событиях от их участника, а не от тех, кто делает выводы на основании косвенных улик и заполняет пробелы в фактической информации своими домыслами.
– Сильно сказано, товарищ капитан! – Катаев снова усмехнулся. Честно говоря, его постоянная кривая полуулыбка уже понемногу начинала раздражать Строганову. – То есть вы явились сюда в поисках истины? А тому, что вам расскажет главный подозреваемый во множестве убийств, вы, конечно, поверите безоговорочно?
– Может, прекратите язвить? – устало проговорила Строганова. – Если хотите знать, я на вашей стороне.
– Отрадно слышать, только хотелось бы уяснить, с чего вдруг. Я ведь и до этой истории с Кочевницей не был примерным гражданином.
– Я в курсе. Только когда в таком не самом очевидном деле все дружно начинают обвинять в столь тяжких преступлениях одного человека, невольно закрадывается подозрение: а не пытаются ли из него сделать козла отпущения? Сразу оговорюсь, чтобы вы ничего там себе не воображали, что дело не в моей личной к вам симпатии, а просто в стремлении добраться до истины.
– Похвально…
В который уж раз Строгановой показалось, что она слышит в голосе Катаева плохо замаскированную иронию, если не сарказм, и это ее раздражало чем дальше, тем больше. Да что он о себе возомнил, этот сталкер?! Или выпендривается не по делу, или вправду виновен, или слишком параноит…
– Вы зря себя так ведете, Катаев! – Анастасия пыталась говорить спокойно, не пуская раздражение в свой голос, но получалось как-то не очень. – В вашем положении очень глупо разбрасываться потенциальными союзниками: я что-то не вижу поблизости очереди из желающих вам помочь. Я ведь могу сейчас просто уехать и оставить все как есть. Доложу начальству, что улики подтвердили вашу виновность. Желаете и дальше оставаться изгоем в человеческом обществе и скрываться в Зоне – флаг вам в руки. Обидно во всем этом только одно: если вы невиновны, истинные преступники избегнут наказания именно потому, что вы тут выпускаете иглы и яд, не желая вести конструктивный диалог.
Катаев демонстративно три раза медленно хлопнул в ладоши.
– Отличная речь, товарищ капитан! Только слова остаются словами, и я, если честно, не вижу, с чего бы мне вам верить. Только с того, что вы пришли сюда в компании моих коллег? Как-то маловато, вам не кажется?
– А что вы теряете? – пожала плечами Строганова. – Вы уже изгнанник и объявлены во всеобщий розыск. То есть у всех органов правопорядка есть подробные ориентировки на вас. Что плохого в простом разговоре со мной?
– Вам ведь нужна информация о Кочевнице? Мне удалось о ней узнать довольно много. Вот только информация эта – не для всех, и в плохих руках она может наделать много бед.
– В плохих руках… – устало повторила Строганова. – Знаете, я поняла, что с вашим настроем мне вам ничего не доказать. Вы со своей паранойей просто не способны воспринимать разумные доводы. Я предполагала, что разговор будет трудным, но нулевого результата никак не ждала. Жаль, что этот поход, потребовавший немало риска и усилий, оказался напрасен…