– Отжившие.
– Во-от! Именно! Очень точное определение. Человечество изжило себя как цивилизация, как биологический вид. Пришла пора уйти.
Я горько усмехнулся.
– Так, значит? Вы не даете нам даже шанса, а просто списали в архив истории? Не рановато ли?
– Опять вы за свое! Да я не сомневаюсь, что люди еще способны сопротивляться. Даже довольно долго сопротивляться, нагромоздив Гималаи трупов, только в принципе это ничего не меняет…
– Да не о сопротивлении речь! – с досадой ответил я. – Разумеется, мы будем биться за выживание, но дело в том, что мы, люди, заслуживаем еще одного шанса. Быть может, где-то мы и свернули не туда, но не все так безнадежно. Мы еще способны измениться сами, без всяких Источников и направленных мутаций. Измениться в лучшую сторону. Наш потенциал еще не исчерпан.
Воскобойников прищурился.
– Способны, говорите? А вот давайте я еще один пример приведу, причем из области, очень вам близкой. Вы, Михаил, по сути – солдат. Пусть не в армии, а в некой структуре военизированного типа. Не суть. А солдат лучше воюет, когда он верит, что защищает правое дело (если, разумеется, это не чистый наемник, которого, кроме денег, ничего не интересует).
– К чему это вы?
– О правом деле вообще и о вашей организации в частности как о носителе этой «правоты». Вы хотели узнать, почему я задавал вам такие странные вопросы? Извольте, объясню. Только объяснение вам не понравится. И тут уже не мои субъективные оценочные критерии, а голые факты, которые вы сможете оценить самостоятельно. Готовы?
– Давайте, жгите, – мрачно отозвался я.
– Когда я изобретал антинову, моей целью было средство, останавливающее изменение. Тогда я еще верил, что это необходимо. И с тем побочным эффектом, который вызывал зависимость и убивал Измененного, если вакцину не вводить раз в два месяца, я намеревался бороться. Но руководству АПБР это было не нужно. Напротив – в этом побочном эффекте они усмотрели шанс для себя. Шанс возвыситься. А ведь и правда: «лояльный» – отличный солдат. Он благодаря своим способностям превосходит качественно обычного человека, и в то же время можно не опасаться его предательства: вакцина в ваших руках, и вам решать, будет он жить или умрет.
– Если вы думаете, что сейчас раскрыли мне глаза, то ошибаетесь. Я знаю, как создают «лояльных» и для чего. Нам нужен кто-то, способный противостоять на равных Измененным-террористам из НМП…
– Но знаете вы, очевидно, не все. Если позволите, я продолжу.
– Конечно.
– Так вот, в верхушке АПБР нашлись умные головы, которые решили, что настолько сужать область применения «лояльных» глупо. Ведь можно создать из них целую армию сверхлюдей, которой крайне сложно будет что-то противопоставить.
– Но ведь «лояльных» очень мало! Довольно редко обстоятельства складываются так, что удается вовремя ввести Измененному вакцину. Как такое можно поставить на поток?
– А вот тут вы жестоко ошибаетесь, Михаил! Они способ нашли. И это – кровь Измененных. Знаете сколько крови можно взять у донора за раз? Около четырехсот миллилитров. Представляете, сколько это инъекций? После того как кровь восстановится, ее можно взять вторично. А дальше все просто: инъекция крови Измененных, а затем, через некоторое время, – антинова. И здравствуй, новый солдат армии «людей-Х»! Видимо, кстати, проект назвали «Х» именно поэтому. Эта армия уже сейчас достаточно многочисленная, а что будет через год или два… Мне известно и еще кое-что. Научный корпус АПБР несколько продвинулся в вопросе модернизации антиновы для «лояльных», но не в том направлении, в котором двигался бы я. В рамках проекта «Х» они создали особую присадку к вакцине, так что «лояльные», созданные ею, приобретают зависимость конкретно от нее. В результате антинова любого другого вида им не помогает. Совсем. Это для того, чтобы «лояльные» заговорщиков не переметнулись к другим обладателям вакцины. Как вам такое?
Я покачал головой.
– Звучит как совершенно безумная теория заговора! Я не могу и не хочу в это верить! У вас есть доказательства?
– У меня есть свидетельства Измененных, которых пытались задействовать в проекте, но они отказались, предпочтя смерть от вакцинальной ломки. Ужасную смерть, должен заметить. Я пытался им помочь, но, увы, не преуспел.
– То есть у вас нет ничего, кроме слов? Ваших и «лояльных»?
– Есть исследования крови тех «лояльных», что обратились ко мне. Правда, вы ничего в них не поймете. Для этого вам потребуются достаточно квалифицированные химик и биолог.
Я усмехнулся.
– Очень удобно – вешать мне лапшу, пользуясь моей неосведомленностью в вашей сфере. Но уж простите, если я предпочту остаться скептиком.
Профессор вздохнул.
– Что ж, очень жаль, Михаил, что мне не удалось до вас достучаться… Хотя это следовало предвидеть. Моя информация переворачивает с ног на голову весь ваш мир, столь удобно и логично выстроенный. Комфортный для вас и дающий вам ощущение того, что вы воюете на правильной стороне. Естественно, когда у вас пытаются это забрать, вы сопротивляетесь, и ваше сознание отторгает все, что не вписывается в ваше мировоззрение.
– Хватит! – Я раздраженно вскочил на ноги. – Я слушал достаточно! В свою веру вы меня не обратите. У вас есть хоть что-то, кроме конспирологических гипотез? Что-то об НМП? Сиде? О «кроте» Новых в АПБР?
Профессор помолчал, задумчиво потирая подбородок.
– Сначала скажите, что вы теперь собираетесь делать?
– Уж точно не отсиживаться в бункере, скрываясь от всех! Уж простите, если это прозвучит слишком пафосно, но человечество ведет войну за выживание, и я намерен ему помочь в меру своих скромных сил. И пусть вы считаете, что время людей вышло, мы вам никакие не «отжившие». И все эти ваши мрачные картины… Я докажу, что все не так, слышите?!
Мой голос поднялся почти до крика. Заметив это, я резко оборвал свою тираду и умолк, тяжело дыша.
Воскобойников грустно улыбнулся.
– Да вы, Михаил, идеалист, как я погляжу! Тяжко вам жить, наверное! Жизнь таких, как вы, не жалеет. Бьет постоянно, и тем больнее, чем сильнее ваша вера в светлое и справедливое. Когда вы покинете это место, боюсь, вам весьма скоро придется увидеть, что прав я, а не вы. И в тот миг, когда разобьются ваши розовые очки, вам будет очень плохо. Беда человечества в том, что подобных вам в нем абсолютное меньшинство. Именно поэтому оно сойдет со сцены. Я здесь потому, что не хочу это видеть. А вы идете туда, чтобы до конца защищать обреченную цитадель и погибнуть на ее стенах. Что ж, это ваш выбор, и удерживать вас я не стану… Что же до информации, вы ее получите. Хотя бы в компенсацию за мой недружелюбный прием. Вряд ли она вам поможет, но почему бы и нет, в конце концов? Слушайте внимательно. Можете даже на диктофон записать, я не возражаю.
Я уходил. Двигался по направлению ко второму выходу из бункера, путь к которому мне подсказал Воскобойников. Шел я, честно говоря, словно пыльным мешком по голове ударенный от той информации, что он на меня вывалил. Конечно, можно сколько угодно подобно Станиславскому твердить «Не верю!», но и отмахиваться от этого тоже нельзя. Не в том я нынче положении, чтобы голову в песок прятать. У меня сейчас как в том зоопарке из анекдота: «страусов не пугать – пол бетонный». Вот под моими ногами в данный момент не то что бетон – скала гранитная. В прямом и переносном смысле. Некуда голову прятать, да и некогда, похоже. Все, что я услышал, проверять надо. Осторожно, но тщательно и не мешкая, а иначе…
Перед тем как открыть люк, я в нерешительности замер, остро жалея об отсутствии камер или перископа. Конечно, выход тайный, но кто его знает – может, район патрулируется еще какими-нибудь Измененными. Новыми или «лояльными». Первые просто убьют, а вторым я уже не доверял – заронил-таки профессор своими речами зерна сомнения! Кому они лояльны? Черт его знает! Более или менее уверен я могу быть в одной Алине, поскольку «обратил» ее сам.
Впрочем, ладно – перед смертью не надышишься! Я решительно схватился за ручку люка. Он был хорошо смазан и открылся почти бесшумно – похоже, профессор для своих сношений с внешним миром пользовался именно этим входом, а не главным. Поначалу я лишь чуть-чуть приоткрыл его и выглянул в щель. Глупо, конечно: если там действительно засада, вряд ли они станут обнаруживать себя раньше времени, давая мне возможность нырнуть обратно. Нет, если враги там, они дождутся, когда я вылезу полностью.
Что ж, не будем заставлять их ждать. И я вылез…
Ничего не происходило ровно полминуты. А потом мне словно врезали громадным невидимым кулаком. «Кинетик, – успел подумать я в полете. – Ну, вот и все!» Удар о землю вышиб из меня дыхание и слегка оглушил. Тем не менее меня сразу же прихватили, не давая опомниться: невидимый пресс прижал к земле. Кем бы ни был мой противник, но действовал он по принципу «лучше перебдеть, чем недобдеть».
Распластанный на земле, я слышал неторопливые приближающиеся шаги. Легкие, видимо, женские. В сочетании с типом воздействия, который применил ко мне Измененный, это о многом говорило. Когда подошедший склонился надо мной, я уже знал, кого увижу. И не ошибся.
– Еще раз здравствуйте, Михаил! Рада видеть, что вы преуспели! – произнесла «лояльная» Ольга.
М-да, нечего сказать, ловко она меня развела! И ведь вроде не доверял я ей, никакой информацией не делился, а вот поди ж ты! И как только она меня нашла?
– Небось теряетесь в догадках, как я вас отыскала? – усмехнулась «лояльная», будто прочитав мои мысли, затем наклонилась, пробежала пальцами по отгибу воротника моей куртки и сняла маленькую серую продолговатую капсулу маячка. – Обнимашки с вами у того висячего моста мне удалось использовать с толком. Нужно же было выяснить, где находится второй вход в бункер.
Я скрипнул зубами, не сумев сдержать досады. Действительно, сделала, как ничего не смыслящего новичка. И ведь даже купание в реке не помогло! Чертов маячок не испортился и не отвалился. Что такое не везет и как с ним бороться? Сзади послышались еще шаги. Поступь более тяжелая. Похоже, мужчина. Я мог только гадать, прижатый к земле кинетической силой «лояльной». Вы