Почти сразу удача. Загонщики загнали большого хряка, которого Прушковский положил с 300 м. Правда, с оптическим прицелом, но все же подвиг. Прушковский отрезал кончик хвоста и засунул его под ленточку шляпы. Исключительно эффективный гон, Б.-А. дирижировал с помощью уоки-токи. За утро 4 хряка, 13 свиноматок и 29 поросят. Все животные, кроме одного, подстрелены Прушковским (на шляпе места уже нет, стал затыкать за пояс плаща). Старик Рыдз почти совсем не стрелял, кажется, проблема с глазами, и к тому же задыхается в лесу. (Я сам неожиданно в прекрасной кондиции!). Рыдз за ленчем (отлично организованном в маркитанской палатке) рассказал, что он в 30-е гг. служил управляющим в большом поместье в восточной Польше, где были великолепные угодья с дикими кабанами. Польша и сейчас «самая богатая дикими кабанами страна в Европе». Однако некоторыми охотничьими угодьями распоряжается теперь СССР. «Русские ничего в этом не понимают», тем не менее во времена Хрущева, который вроде бы любил охоту, туда завезли новых животных. Теперь множество туристов, участвующих в охоте, организуемой государством. Хищническое уничтожение, согл. Рыдзу, «правительство слишком заинтересовано в иностранной валюте». Прушковский более молчалив, осенью собирается в Сибирь изучать охоту на волков с самолета.
Весьма странный эпизод после ленча. Внезапно из березовой рощи вылезают две сильно накрашенные дамы в шубах! Оказалось, фотомодели из ежемесячного журнала изд-ва «Бонниер» делают репортаж о моде. Фотограф пришел в восторг от антикварных кожаных плащей господ Рыдза и Прушковского. Уговорил их попозировать в качестве «мужских манекенов» для создания настроения. Прушковский сперва насторожился, но потом помягчел. Рыдз как рыба в воде, шутил и щипал девушек за щечки. Позднее доверительно сообщил мне, что они чересчур худы. В Польше никогда бы не допустили, чтобы красивые девушки были похожи на скелеты.
Для нас, ГИЖевцев, положение несколько щекотливое, прессу желательно держать подальше. Но репортаж выйдет не раньше весны (а тогда Готланд, скорее всего, потеряет актуальность).
Вторая половина дня относительно неудачна, всего 9 животных. Русе́н припомнил охоту на волков, упомянутую Прушковским. Решили связаться с одним из вертолетов, который был на месте через 10 мин. Еще одна задержка — репортажной группе захотелось сделать несколько снимков на фоне военного вертолета оливкового цвета, «модный цвет следующего года». Прушковский, Русе́н, Б.-А. и нижеподписавшийся позировали. (Рыдз посчитал себя слишком старым, но не настолько, чтобы потом не устроить громкую возню в вагончике манекенщиц).
Охота с вертолета — сплошная свистопляска. Очень трудно удержать машину на месте при порывистом ветре. Стрелять в бегущих свиней из раскачивающегося вертолета тоже не так просто. Первых двух только ранили. Вертолет не смог приземлиться, пришлось направить туда наземный патруль. Потом пилот придумал зависать прямо над загнанным животным, которого воздушный поток прижимал к земле и, похоже, ослеплял. После чего Прушковский стрелял вниз из специального, согнутого под углом ружья. Весьма эффективный метод. («Уже не спорт», согл. Б.-А.). Указал ему, что здесь речь идет вовсе не о спорте, а о гос. задании! Результаты охоты с вертолета: 68 животных. Создало определенные проблемы для наземных патрулей-сборщиков, есть риск, что мелкое лесное зверье уже успело полакомиться свининой. (Кошмар для вет. управления!).
Решили остаться в лесу до завтра. (Русе́н все организует). Есть возможность испытать новые армейские палатки. В мое время были совсем другие.
Весьма печальное окончание визита поляков! Посреди ночи был разбужен Б.-А., учуявшим запах дыма. (Вышел из палатки по личным делам). Всего в метрах двадцати от палатки обнаружили Рыдза, манекенщиц и фотографа, которые на костре поджаривали молочного поросенка. Фатальный случай. Все уже успели отведать поросятины. Был вынужден резко прервать трапезу. Б.-А. заставил их выпить теплой соленой воды, но вырвало только двоих. Совершенно согласен с Б.-А. — необходима изоляция. Пытался по радио связаться с местным врачом в Бёршвике отн-но срочных мер. Меня переадресовали в информ. центр по отравлениям Каролинской больницы. Кажется, делать нечего. (Вышеозначенный не склонен придавать этому почти никакого значения, «проблема не медицинская»). Пришлось посадить всю компанию, включая Рыдза, «под домашний арест» до утра. Связался с председателем Комитета по здравоохранению, который считает, что проблема выходит за рамки закона о здравоохранении. Злобный звонок из «Олена & Окерлюнда»: «не имеете права задерживать манекенщиц и фотографов». Польское посольство осаждает Горда.
Вопрос, кажется, решен благодаря тому, что происшествие трактуется как «неосторожное поведение во временно запретной военной зоне». Говорил с глазу на глаз с каждым участником репортажа, все проявили лояльность.
Прушковский страшно злится на Рыдза; языка, естественно, не понимаем. Б.-А. полагает, что этот инцидент может поставить точку в их дальнейших загранпоездках. Б.-А.: «Только бы они не попросили политического убежища, иначе скандал полнейший». Сегодня в Висбю прибывает секретарь посольства Польши. Согл. Горду, «посольство уже снизило обороты».
Желудочный грипп. Не выдержал жизни в лесу? Не слишком весело болеть в гостинице. Появилось дурацкое чувство, что про меня могут забыть. Персонал запрет дверь и откроет ее, только когда я ничем не буду отличаться от других постояльцев. Б.-А. велел телефонисткам ни с кем меня не соединять; считает, что хоть раз мне надо полностью от всего отключиться. («И желательно перестать вести этот свой подробный дневник»). Лежу, обложенный кипой черных записных книжек. Может, стоило бы сделать еще одну попытку бросить. (Никто не будет так счастлив, как Маргарета). Тяжело отказаться от почти 25-летней привычки. М. одно время считала, что мне надо показаться врачу, «похоже на навязчивую идею». (Маргарета как раз тогда окончила вечерние курсы по психологии). Чтобы успокоить М., сходил к специалисту «по душе». Он не нашел никаких отклонений, напротив, по его мн-ю, ведение дневника — вымирающее явление, и потому его надо всячески поощрять. Говорил о «постоянном душевном очищении».
Делал два длительных перерыва: во время службы в армии в 1946–47 гг. — осталось белое пятно, и во время помолвки — считал, что фиксировать подробности — «предательство». Возобновил записи после рождения Юхана. Постоянная шутка М.: она получила Юхана, а я — обратно свой дневник.
Желудок вроде бы удерживает чай. Пора попросить телефонисток переслать мне сообщения о телефонных звонках.
Затишье перед революцией. Местное отделение ГИЖ размещено в пансионате «Солнечный берег». Говорил с управляющим Хансеном о том, чтобы использовать пансионат в Хольмхэллар в качестве опорного пункта на юге (все равно пустует, и кроме того, остались навыки со времен мобилизационной готовности). Работа идет полным ходом, съездил на машине в Фиденес. Все указатели завешаны. Русе́н убежден, что заграждение получится отличное. Дорожные посты на участке Вестергорда-церковь Фиде-Сиффриде уже укомплектованы. Судя по всему, не привлекают никакого внимания. Все полностью объясняется переходом на правостороннее движение сегодня ночью. Наблюдательные вышки тоже на месте. Идея Тове-Расмуссена: перебросить в Фиде несколько птичьих наблюдательных вышек плюс пост службы воздушного слежения. Ни один крупный предмет не должен проскользнуть незамеченным. Получил разрешение взять на время еще четырех собак, натасканных на наркотики. Они патрулируют линию заграждения в ночное время. (Выяснилось однако, что домашние свиньи предпочитают ночью отлеживаться, если их не спугнут).
Бёршвик произвел очень благоприятное впечатление. (В отличие от Хемсе и Хавдхема). Связано, безусловно, с его расположением у моря. Миниатюрный порт с нефтяными цистернами. В средние века — центр каменотесов, здесь, по рассказам, работало немало строителей церквей. Забавно, что мои первые воспоминания об этом месте были негативные: прилетел с юга на вертолете и первое, что увидел — гигантскую гору угля. (По-прежнему распри с военной авиацией относительно наших полетов. ВВС железно держится за свой низкополетный коридор. «Необходим для поддержания нашей боевой готовности». Очевидно, планы по созданию вертолетного ангара в Хольмхэллар будут саботированы).
Один случай все-таки поступил на рассмотрение прокурора, хотя мы всячески старались избежать этого — крестьянин из Геррума, спрятавший свиней в гараже для тракторов.
Б.-А. с женой у нас сегодня вечером. Пора отпраздновать достижение нами 25 000-ого рубежа.
Ночные перегруппировки завершены. Никаких инцидентов. Утром проинспектировал выброс нефти между Вендбургом и Хелигхольменом. Полосы густой нефти до 100 м длиной и островки площадью в несколько квадратных метров. Загрязненный берег. Береговая охрана на месте. Погибло небольшое количество морских птиц (еще не сезон). Местность будет подвергнута химическому опрыскиванию. Начнут не раньше середины недели. Все сходится отлично: неудача на прошлой неделе не повторится. Когда облава дойдет до берега, ни одно судно не сумеет незамеченным выбраться из нефтяного пояса. Животные не смогут выплыть в открытое море. Русе́н позаботился и об уникальном составе нефтяного слоя. Потом будет проще простого выследить суда, бывшие в контакте с этим нефтяным поясом.
Приехала Маргарета посмотреть участок. Расположен на окраине Сторсюдрет на восточной стороне. Вид на море, правда, его несколько загораживает горное плато. Небольшая лощина с фруктовыми деревьями. На юге видны мачты Хубургена. На участке есть колодец, но развалившийся. Повезло с погодой — яркое солнце и почти полное затишье. Утро пришлось посвятить М. (Для ведомства ни малейшей потери, последнюю неделю работал 80–90 часов). На участке два разрушенных строения; точнее три, надворные службы сейчас просто сровнялись с землей. Здесь находилась усадьба, которая вроде бы сгорела в сочельник в 1890-х гг. Согл. Б.-А., страшно трудно получить разрешение на застройку. Единственная возможность — «реставрировать руины». Знаком с одн