— Самое позднее — в пять! — прокричала Май ему вслед.
Он не ответил.
Ханне услышала звук застёгивающейся молнии, стук закрывающейся двери и удаляющиеся шаги.
Оставшиеся вновь обратили своё внимание на чёрную коробку.
Ханне указала на белый путеводитель, на котором были изображены высокие горы, подножия которых уходили прямо в тёмно-синее море.
— Вам известно, ездила ли когда-либо Бритт-Мари на Мадейру? — спросила она.
— У неё не было на это средств. Да и времени, с такой-то работой. Правда, Бьёрн получил открытку с Мадейры через несколько лет после того, как Бритт-Мари пропала. Он считает, открытку послала она.
Линда отложила в сторону путеводитель. Под ним обнаружился календарь.
Линда взяла его в руки и принялась листать. Повсюду были короткие записки, касавшиеся преимущественно личных дел, таких как посещение врача или парикмахерской.
Ханне тоже читала заметки, стоя за спиной Линды.
20 апреля: Бьёрн обещал отвести Эрика в парк, но вместо этого уснул на диване. Хуже всего то, что меня это не удивляет.
21 апреля: Была в библиотеке, искала информацию об Элси.
— Кто такая Элси? — спросила Линда, откладывая в сторону календарь.
— Вы не знаете?
Когда ни Ханне, ни Линда не дали положительного ответа, Май заговорила:
— Элси была биологической матерью Бритт-Мари. Она была матерью-одиночкой и была вынуждена оставить Бритт-Мари сразу после рождения.
Она прервалась и поглядела на Линду и Ханне.
— Элси служила полицейской сестрой в Кларе. Она была там, когда обнаружили первую жертву Болотного Убийцы. Там Элси и умерла. Убийца, который всё ещё прятался в квартире, сбросил её с лестницы.
Линда уставилась на Май.
— Я полагаю, в семидесятых полиции была знакома эта история?
— Совершенно верно. Я лично разговаривала об этом с Фагербергом. Это ведь очень странное совпадение.
— Действительно, — согласилась Линда.
Затем она снова перевела взгляд на вещи Бритт-Мари. Вытащила старый потрёпанный блокнот и пролистала.
Блокнот был исписан аккуратным почерком, и, как оказалось, речь там шла о нападении и убийстве, совершённых в Эстертуне в 1974 году. Линда остановилась на последней записи, и Ханне её прочла:
Гунилла Нюман, Лонггатан, 27.
Двойная толстая линия.
31
Своей маленькой группой они собрались в одном из конференц-залов полицейского управления незадолго до Рождества.
На самом деле, в Госкомиссии работало больше сотрудников — там были следователи, криминалисты и даже группа разведки. Ханне не пересекалась с ними, потому что Роббан не считал это необходимым. Он решил, что лучше встречаться в таком формате: он, она, Линда и Лео.
Ханне знала, что всем, кроме неё, в грядущие праздники предстояло работать.
На каникулах Ханне и Уве собирались ходить в гости к родственникам или обедать с друзьями, а Линде, Роббану и Лео тем временем предстоит часами просиживать за рабочими столами в донельзя тесных кабинетах, делая всё возможное, чтобы отыскать Болотного Убийцу.
Роббан долго разглядывал оттиск таблицы с девятью ячейками, положив пластиковый лист на белый фон. В холодном свете люминесцентной лампы его загорелое лицо казалось неумытым, а бледный шрам на щеке выступал более отчётливо.
— Можно говорить о большом сходстве между убийством, совершённым в сороковых годах, и теми, что произошли позднее, — заговорила Ханне. — Но есть и существенные отличия. Например — то, как убийца выбирает жертв.
Женщина, убитая в 1944 году, была замужней и имела восьмерых детей, к тому же, была значительно старше тех, кто стал жертвами Болотного Убийцы в семидесятых годах и сейчас. Помимо всего прочего, она была проституткой. Жертвы 1974 года и нынешние — все матери-одиночки, имели по одному ребенку. Они вели самостоятельное хозяйство и работали полный день. Нападения на них совершались по ночам, но жертва 1944 года была, вероятнее всего, убита вечером. Место преступления также не совсем совпадает. Район Клара располагался в центре Стокгольма, а Эстертуна — более чем в пятнадцати километрах к северу от города.
Она взяла паузу, а затем продолжила:
— У нас есть данные, свидетельствующие в пользу того, что Анна Хёёг была изнасилована? Отчёт судмедэксперта уже поступил?
— Отчёт ещё не готов, но сегодня утром я перекинулся с ним парой слов, — ответил Роббан, пальцем потирая шрам на щеке. — Повреждения влагалища присутствуют, вне всяких сомнений, но они, вероятнее всего, нанесены этой злосчастной шваброй. Следы спермы отсутствуют.
— Отлично, — отозвалась Ханне. — Вот вам одно из важных отличий между убийствами семьдесят четвёртого года и нынешними. У женщины, убитой в семьдесят четвёртом, во влагалище была обнаружена сперма. Но что касается нынешних жертв, судмедэкспертиза подтверждает отсутствие признаков изнасилования.
— И что это нам дает? — спросил Роббан.
Ханне ненадолго задумалась.
— Скорее всего, он больше не способен совершить изнасилование, — ответила она. — Этот факт, вероятно, послужил причиной того, что убийца воткнул рукоятку швабры во влагалище Анны Хёёг — он был взбешён.
— Возможно, он стар, — вставила Линда.
— Именно, — подтвердила Ханне.
— Тогда, может быть, он и убил эту Мерту в сорок четвёртом? — предположила Линда. — Ко всему прочему, за то убийство был осуждён невиновный.
— Я бы так сильно не полагался на то фото, — фыркнул Лео. — Как можно признать его невиновным лишь на основании того, что в руках у него была газета за дату убийства? Она ведь могла не быть свежей.
— Ты можешь быть прав, — легко согласилась Ханне, встречаясь взглядом с Лео. — Но проверить это не получится. Расследование было поспешным, и каких бы то ни было технических улик тогда не обнаружили. Но стоит ли ожидать иного от расследования, которое проводилось в сороковые годы?
— Тот факт, что Бритт-Мари Удин приходилась дочерью той полицейской сестре, что обнаружила жертву в сорок четвёртом, имеет какое-то значение для анализа?
— Вообще-то, нет, — отозвалась Ханне. — Это странное обстоятельство, но мне сложно предположить, какое практическое значение для нашего расследования оно могло бы иметь. Однако это обстоятельство могло дополнительно мотивировать Бритт-Мари к поиску преступника.
— Но если всё же это один и тот же человек, — проговорила Линда, — и он разыскал Бритт-Мари, потому что она — родня Элси. Он хотел заставить её молчать, или…
— Но чего ради? — прервала её Ханне. — Бритт-Мари передали в приёмную семью ещё младенцем. Она не могла знать ничего, что могло бы навредить убийце. Нет, гораздо более вероятно, что кто-то решил скопировать то убийство. Оно ведь широко освещалось в прессе.
— Так мы имеем дело с одним или с несколькими преступниками? — устало протянул Роббан.
— Невозможно сказать, — спокойно произнесла Ханне. — Но давайте предположим, что это один и тот же человек. Насильники крайне редко дебютируют с таким жестоким преступлением, какое произошло на Норра Смедьегатан. Этот тип преступника воплощает в жизнь фантазии, которые до того вынашивал десятилетиями. У большинства имеется за спиной кое-какая уголовная карьера, что означает, что они не могут быть слишком молоды. Давайте предположим, что в сорок четвёртом он всё-таки был молод, скажем, около двадцати. Тогда на момент нападения и убийства в 1974-м ему было бы пятьдесят, а сейчас — около шестидесяти. Да, такой вариант имеет право на существование. Но вот если в сорок четвёртом ему было тридцать, то сейчас должно быть уже около семидесяти, и я не знаю, насколько правдоподобен такой вариант. Очень небольшой процент преступников совершает свои деяния в таком преклонном возрасте, во всяком случае, когда для совершения преступления требуется определённая физическая сила. А если в сорок четвёртом ему было уже сорок, то на сегодняшний день ему должно было исполниться восемьдесят, что само по себе свидетельствует о нелепости такого предположения. К тому же, стоит задаться вопросом, чем же занимался наш преступник в годы между убийствами?
— А как ты сама думаешь? — поинтересовался Лео, скрестив руки на груди в откровенно оборонительной позе.
— Самое простое предположение: сидел в тюрьме, в другом городе или даже за границей, — отозвалась Ханне. — В таком случае серию преступлений могли спровоцировать специфические события в жизни этого человека. Когда мы говорим о сексуальных преступлениях подобного рода, важно понимать, что обычно их провоцирует переживание преступником оскорбления или отказа. Поэтому между подобными преступлениями могут возникать длительные перерывы, до тех пор, пока преступник не подвергнется следующему оскорблению.
— Оскорбление? Ну не знаю, — протянул Лео и заёрзал на месте. — Звучит чересчур заумно для меня, уж извини. В любом случае, этот человек — сумасшедший.
— Сумасшедший — опасный термин, — выделяя каждое слово, предостерегла Ханне. — Я не думаю, что он является сумасшедшим по определению, с точки зрения закона. Эти преступления потребовали от человека, совершившего их, долгой и кропотливой подготовки. Психопат не способен к подобной деятельности. Такие люди — мужчины и женщины — обычно оставляют множество улик, и их вычисляют довольно быстро.
— Криминалисты ведь обнаружили волокна! — запротестовал Лео.
— Я имею в виду другие улики, — отозвалась Ханне. — Микроскопические следы в той или иной форме оставляет за собой каждый человек. Но здесь важно другое. Его никто не видел. Его никто не слышал. Никто не знает, каким образом он проникал в жилища жертв, и он не оставил ни отпечатков пальцев, ни следов обуви.
— В 1974 году обнаружили и кровь, и сперму, — напомнил Роббан.
— Да, но ведь нам это не сильно помогло, правда? — упорствовала Ханне. — Нам теперь известно, какая у него группа крови, но идентифицировать его мы всё равно не можем.
Лео явно колебался, прежде чем что-то сказать, но его опередил Роббан: