Бран опустил голову, стоя на коленях. Восторженное чувство обновления и воодушевления охватило его. Ничто еще не потеряно! Первосвященник в силах все исправить. И Бран пойдет за ним до конца.
– Благословите! – выдавил послушник, задыхаясь от слез пьянящего восторга.
– Даже отступника благословляем во имя Отца Небесного, – воздев очи вверх, проникновенно сказал Первосвященник. Он шагнул вперед и возложил руки на светлую шевелюру коленопреклоненного мальчика. – А сейчас отправляйся в келью, куда укажут тебе. Там держи голодный пост и молись о спасении души своей и об искуплении. Спать не ложись и жди. Мы явимся к тебе, когда придет время.
Глава 33
Бран выполнял все, что велел ему Первосвященник. Последний раз послушник ел еще утром у реки вместе с Лигией да в городе успел один раз надкусить коржик. Больше у него за весь день не было во рту ни крошки, ни капли воды. Но голода или жажды Бран не чувствовал. Он не вставал с колен и молился так истово, как никогда прежде.
Наступила глубокая ночь, а он все молился. Силы физические давно оставили его, но нервное возбуждение, целая гамма чувств, где было и горе, и воодушевление не позволяли и помыслить о сне и отдыхе. Он ждал Первосвященника. Он ждал искупления. Он готов был ждать этого столько, сколько потребуется, хоть всю ночь, хоть две, хоть три ночи.
Луна уже описала половину пути на небосводе, когда дверь отворилась и на пороге появился сам Первосвященник.
– Идем, дитя. – В тишине ночи его голос звучал особенно внушительно.
Бран поднялся с колен. Он так переволновался за последний день, так обессилел, что едва не упал из-за головокружения. Но он удержался. Его трясло от волнения, но он держался.
Вслед за Первосвященником послушник покинул маленькую келью. Они шли по пустому темному коридору, и казалось, что кроме них во всем доме больше никого нет – такая стояла тишина.
Вскоре они вышли в сад. Свет луны и звезд серебрил путь и причудливо играл с тенями деревьев. На какое-то мгновение Брану показалось, что он вновь очутился в Отражении. Мороз пробежал по коже. Но нет, это был реальный мир. И рядом медленно и степенно шагал Первосвященник. Что могло случиться, когда рядом главный защитник света Отца Небесного на земле?
Они прошли по узкой дорожке, по краям которой росли аккуратно подстриженные кусты. Густая тень от высокой монастырской стены накрыла их. По едва различимым в ночи каменным ступеням Бран стал подниматься вслед за Первосвященником. Наконец они оказались на стене. Оборонительные бойницы, зубчатые высокие каменные ограды для ведения обстрела противника поразили послушника. Дух захватывало, стоило только представить, что когда-то, сотни лет назад, здесь действительно сражались и гибли защитники крепости.
Мальчик с Первосвященником медленно шли по стене к башне. Абсолютная тишина поражала слух. Словно бы монастырь не находился в сердце огромного города. За стеной лежала огромная площадь. Дальше спали дома. Редко где можно было заметить слабо освещенное свечой окно.
– Посмотри, как покоен этот город, – мягко произнес Первосвященник своим обволакивающим голосом. – Посмотри, как спокойно он спит после дневной суеты. Сколько людей он принял сегодня? Все они – благочестивые и мошенники, честные люди и отъявленные мерзавцы – все они наша паства. Все они нуждаются в нашем слове. Полюби этот город, как любим его мы, и он откроется тебе.
Ты смелый и умный юноша, Бран. Мы сразу это заметили. У тебя доброе сердце. Такие люди нужны монашеству. Тебе предстоит еще многому научиться, но мы уже видим высоты, которые ты можешь достичь. Однажды ты займешь наше место и продолжишь вслед за нами нести бремя Первосвященника.
Бран лишился дара речи от восторга. Щеки его вспыхнули, как при лихорадке. Неужели? Возможно ли это? Стать в будущем Первосвященником? У послушника голова пошла кругом от такой перспективы. Какая же это честь! Идя в Мироград, Бран мог мечтать лишь хоть раз увидеть Первосвященника, но получить разрешение учиться на высший чин… Это казалось невероятным… Но как же проступок?
– Сила, воля, мудрость – все это в тебе уже есть, – продолжил Первосвященник. – Теперь предстоит пройти главное испытание. Искупление. Испытание веры. Самое сложное испытание в твоей жизни. Запомни, Бран, теперь один только шаг отделяет тебя от принятия в высшее монашество. Сможешь ли ты сделать его или навсегда останешься просто мальчиком, когда-то служившим послушником? Станешь ли истинным монахом или будешь влачить жалкое существование всеми брошенного и отвергнутого, не достойного даже пасти овец, не то что вести за собой паству верующих? Пройдешь ли испытание веры?
– Пройду, – твердо сказал Бран. Он ни на мгновение не сомневался в этом.
– Готов ли ты избавиться от предрассудков и ложных идолов?
– Готов.
– Готов ли пройти путь искупления? – Голос Первосвященника возвысился, пробирая до самых потаенных уголков души.
– Да, – почти выкрикнул Бран.
– Хорошо, – мягко заключил Первосвященник. – Тогда следуй за нами и делай в точности, что мы тебе скажем, не колеблясь ни секунды. Только так пройдешь путь искупления и очистишь свою душу.
К этому времени они дошли по стене до монастырских ворот, через которые Бран вошел сюда прошлым днем. Они спустились по круглой винтовой лестнице внутри башни и оказались на широкой дороге, ведущей от ворот к храму. Вчера Бран так и не смог побывать в нем, и теперь храм вновь открывался перед ним в своем величии. Ночью он был не менее впечатляющим. Белые стены, колонны, золотой купол покрылись серебром лунного света. Рельефы еще резче выделялись на стенах, оживляя картины прошлого.
В полном молчании и тишине Бран и Первосвященник приближались к храму. Они шли медленно, и каждый шаг отпечатывался в сознании мальчика. Каждый шаг приближал его к чему-то значительному. Он чувствовал, что этой ночью вся его жизнь изменится. Скоро он перестанет быть простым послушником. Он будет учиться на Первосвященника, и, может быть, однажды кто-нибудь напишет его житие. О том, кем он был, как родился, что видел и преодолел, и самое главное – как прошел испытание веры.
Храм рос и рос в глазах Брана с каждым шагом. Они ступили на первую широкую ступень лестницы, ведущей к распахнутым дверям. Внутри стоял торжественный полумрак, разгоняемый лишь светом нескольких свечей. Они шагнули внутрь. Бран не услышал, но почувствовал, как закрылись тяжелые высокие двери за их спинами.
Центральное помещение храма было огромным. В дальнем конце на постаменте был установлен Образ. Два ряда колонн прокладывали к нему дорогу. Углы терялись во мраке. Сводчатого купола тоже не было видно, колонны будто уходили прямо в мглу неизвестности.
Дорожка из свечей на высоких позолоченных подсвечниках между колонн уводила вперед. В торжественной тишине Бран следовал по ней за Первосвященником.
Когда они подошли к Образу, послушник упал на колени. В сердце всего монашества, в главном храме Мирограда у Образа, не оскверненного слугами Нечистого, он вознес молитву Отцу Небесному. Как давно он не мог вот так искренне и от всего сердца помолиться в храме!
Когда Бран поднялся с колен, Первосвященник указал ему на поблескивающий в свете свечей предмет, лежавший на кафедре. Послушник медленно подошел и с удивлением узнал серебряный кинжал Гестионар Овир. На идеальном клинке была четко видна зарубка.
– Возьми его, – сказал Первосвященник.
Бран удивленно уставился на Его Святейшество. Никто не мог прикоснуться к клинку Гестионар Овир. Послушник уже видел, как это пытался сделать один из лесных разбойников Дорго. Он сам сильно обжегся, когда однажды использовал клинок против Унхасая.
– Бери, – утвердительно кивнул Первосвященник, и Бран протянул руку.
Вопреки ожиданиям, ладонь не обожгло, не ударило болью. Ничего не произошло. Клинок свободно лег в руку. Только теперь Бран заметил, что рукоять была чем-то перемотана.
– А теперь ступай и исполни свой долг. Пришла пора пройти путь искупления, – велел Первосвященник и отступил в сторону, открывая взгляду мальчика страшную картину.
В полукруге свечей стояла привязанная к колонне девушка. Ее походная одежда была изорвана, лицо носило следы побоев. Темные волосы с единственной светлой прядью растрепаны и спадали на плечи и грудь, вместо того чтобы быть собранными в аккуратную косу за спиной. Она стояла абсолютно неподвижно, сложно не живой человек, а еще одно каменное изваяние, каких было полно в саду и на площади. Разбитые губы плотно сомкнуты. Только глаза сверкали в бликах свечей. Одни глаза ее были живы. И они смотрели Брану прямо в сердце. Он с трудом узнал Лигию.
Мальчик перевел перепуганный взгляд на Первосвященника. Тот был непреклонен.
– Пройди последнее испытание веры, дитя. – Бархатный голос Первосвященника разлился по храму. Разве мог этот голос лгать или велеть сделать что-то плохое? – Не верь глазам своим. То лишь чудовище под человеческой маской. Разрушь этот порочный круг. Уничтожь ее. Докажи, что ты истинный воин монашества. Наполни свое сердце праведным гневом. Вспомни, кто виноват в гибели твоего наставника пресвитера Никониила.
Неизвестно каким образом, но Бран оказался перед Лигией. Серебряный клинок в его руках был направлен точно ей в живот. Голос Первосвященника не умолкал ни на мгновение, веля нанести удар. Сердце подпрыгивало в груди, все мышцы вдруг одеревенели. Мысли спутались и пульсировали болью где-то в затылке. И вдруг… не может убийство свершаться именем Отца Небесного. Это же Лигия. Даже если она совершила что-то… Нет, он не может этого сделать.
Серебряный клинок со звоном упал на каменный пол. Слезы хлынули у Брана из глаз. Он обернулся к Первосвященнику:
– Простите меня, – всхлипнул мальчик. – Простите, но я не могу. Отец Небесный учил нас милосердию. Пожалуйста, проявите его к Лигии. Пусть мне никогда не стать монахом и жизнь моя будет жалкой. Но я не убийца!
– Трус! Слабак! – Внезапно лицо Первосвященника исказилось от злости. Он шагнул вперед и со всего размаху ударил послушника по лицу.