– Я думаю так же, – отозвался удовлетворенно генерал. – А что вы можете доложить уже сейчас по прикрытию переброски войск в Торн? – перешел он на деловой тон.
– Все идет по плану, – заверил генерала Николаи. – Погрузка людей и орудий начнется сегодня в 22.00. К этому времени первоочередные пехотные дивизии должны маршем выйти к железнодорожной станции. Я уже согласовал с начальником железных дорог Восточного фронта генералом Керстеном график движения воинских эшелонов. За ночь можно будет перевезти до трех пехотных или двух кавалерийских дивизий. И днем в составах, идущих из Калиша под видом порожняка, можно будет перебазировать до пяти артиллерийских бригад. За всеми станциями и полустанками, через которые будут проходить воинские эшелоны, помимо штатной охраны будет установлено негласное наблюдение. Всех появляющихся возле путей подозрительных личностей я приказал задерживать. В пристанционном лагере русских военнопленных, после того как среди солдат и офицеров будет распространена нужная нам дезинформация, сегодня ночью будет осуществлен побег. Завтра десять-двенадцать счастливчиков, уже будут информировать русскую контрразведку о том, что мы сосредотачиваем войска в районе Калиша. Такую же информацию выдадут и три наших двойных агента. Подобной дезинформацией владеет и личный состав пяти засланных накануне в тыл русским диверсионно-разведывательных групп, которым поставлена задача взорвать мосты через Вислу и Варту в тылу 1-й и 2-й армий. Насколько я знаю, противник достаточно надежно охраняет мосты и переправы. Так что есть вероятность того, что кто-то из состава ДРГ попадет в руки русской контрразведки и подтвердит информацию о скоплении сил под Калишем.
– Отменно, – удовлетворенно промолвил Людендорф. – Я всегда был спокоен за участок фронта, где организовывали работу вы, Вальтер.
– А я всегда рад помочь вам, генерал, в достижении нашей главной задачи – победы над русскими! – радостно воскликнул Николаи. – Приятно работать с человеком, который тебя понимает и доверяет, – добавил он, пожимая протянутую Людендорфом руку в знак благодарности за проделанную работу.
– Я думаю, что ваш новый ставленник, майор Клюге, не хуже вас разбирается в вопросах разведки и контрразведки? – спросил генерал, подходя к карте.
– Это один из лучших моих учеников, – гордо ответил Николаи. – Кстати, организация «побега» из лагеря военнопленных в Калише – его идея.
– А как идет операция по прикрытию вашего резидента в Варшаве? – поинтересовался Людендорф.
– На днях поручик Кулаковский совершит побег из лагеря военнопленных Зольтау и через нейтральные страны будет пробираться в Петроград, где и начнет выполнять поставленную нами задачу. Скажу без хвастовства, что подготовленные нами люди знают, как заставить противника поверить даже в самое невероятное, – самоуверенно промолвил Николаи.
– Тогда я уверен в том, что нам наконец-то удастся сломить хребет этому русскому медведю Рузскому, – неожиданно заявил Людендорф так, словно еще и еще раз заставляя убедить себя в этом. – Иначе все, что мы до этого сделали, всего лишь – мышиная возня. Страшная, кровавая, но возня…
11 ноября, за несколько дней до начала наступления русских, генерал Макензен нанес мощный контрудар по передовым частям 2-й армии. Неожиданное наступление немецкой армии от Торна создало для русских войск огромные затруднения, но это не помешало им в течение нескольких дней упорно держать свои позиции. Несмотря на то, что занимавшие исходное положение для наступления на запад в районе Калиша армии Рузского были вытянуты в линию и почти не имели фронтовых и армейских резервов, они не разбежались от мощного удара врага, маневрируя всеми имеющимися силами и средствами. А когда стало ясно, что под Калишом германских войск почти нет, Рузский, хоть и с задержкой, но приказал войскам перегруппироваться. В течение нескольких дней отдельные корпуса 2-й и 5-й армий выдвинулись к северу от Лодзи и остановили противника. И тогда даже мощнейший клин, острием которого были пять дивизий генерала Шеффера, свое назначение не выполнил, мало того, сам был охвачен русскими войсками в районе Лодзи.
Об этом Людендорф узнал из расшифрованных русских телеграмм, представленных в штаб службой радиоперехвата.
На пятый день контрнаступления германских войск шеф германской разведки Николаи положил на стол генерала Людендорфа направленную накануне телеграмму Рузского, в которой тот приказал в течение трех дней перегруппировать войска с тем, чтобы не только остановить врага, рвущегося к Лодзи, но и охватить вклинившуюся в боевые порядки русских войск группировку Шеффера.
Это неожиданное известие вызвало в штабе Гинденбурга панику.
На вопрос фельдмаршала, что делать, Людендорф неопределенно развел руками.
– У нас нет никаких сил, чтобы помочь находящейся под Лодзью 9-й армии. Тем более нет никакой надежды на освобождение отрезанных от основных сил войск генерала Шеффера. Мы просто вынуждены безмолвно наблюдать за гибелью наших солдат!
Следующая расшифрованная криптографами Николаи телеграмма генерала Рузского, в которой бодро говорилось о нормализации положения на фронте и необходимости всеми имеющимися силами 1-й и 2-й армий и тремя корпусами 5-й армии окружить армию Макензена, повергла штаб группы армий Обер-Вест в шок. Особенно та ее часть, где говорилось о необходимости сосредоточения в районе Лодзи эшелонов для перевозки в тыл германских пленных.
– Все повисло на волоске! – произнес в отчаянии Людендорф, возвращая телеграмму Николаи. – Ведь вопрос идет не только о пленении стольких храбрых солдат и торжестве неприятеля, вопрос идет о проигрыше всей военной кампании, последствия которой непременно отразится не только на Восточном, но и на Западном фронте…
– Еще не все потеряно, – откликнулся на эти мрачные слова Николаи. – Насколько я знаю, у русских частенько слова расходятся с делом. Сегодня утром мои люди перехватили еще две телеграммы, посланные открытым текстом, в которых командующие 1-й и 10-й армий докладывают о том, что после выполнения предыдущего приказа об отступлении, выдвинуть свои корпуса в намеченные сроки в район Лодзи, чтобы блокировать там группу Шеффера, просто не в состоянии. Так что у генерала Шеффера есть шанс с наименьшими потерями выбраться из мешка, устроенного нам противником.
Эти слова вселили в души главнокомандующего и его начальника штаба последнюю надежду. Вскоре из-за нерасторопности и просчетов русских генералов, остатки группировки Шеффера действительно унесли ноги через Брезины, потеряв больше половины личного состава.
Эшелоны, запланированные генералом Рузским для перевозки немецких военнопленных, к огромной радости штаба фельдмаршала Гинденбурга, не потребовались.
– Крупная оперативная цель: уничтожить русских в излучине Вислы, нами так и не была достигнута, – подвел итог Людендорф в узком кругу штабных генералов. – Вместо блестящего повторения «Танненберга», мы чуть было сами не оказались в мешке. К нашему сожалению, следует признать, что русские учатся на своих ошибках, и при планировании последующих операций всем нам необходимо это учитывать, – закончил на грустной ноте генерал.
– А я бы не стал излишне драматизировать эту неудавшуюся операцию, – неожиданно воскликнул Николаи, – и считаю, что основным результатом контрудара 9-й армии стал срыв русского вторжения в Германию. И постараюсь, чтобы об этом почаще писали берлинские газеты!
Глава III. Северо-Западный фронт. Октябрь – ноябрь 1914 г.
1
Наступила самая тяжелая для солдата пора – осень, с её частыми дождями, холодом и грязью. Впереди были затяжные бои и неминуемые при этом кровь, страдания, смерть… Ко всему этому в пух и прах рассыпались надежды на то, что война скоро закончится. А к длительным боям не были готовы ни войска, ни интенданты. Окопы обживались с трудом, в снабжении наметились перебои, и не только боеприпасами, но и продовольствием.
Не по годам рослый заряжающий пулеметной команды Денис Кульнев, несколько месяцев назад сбежавший на фронт после конфликта с отцом – управляющим имением генерала Баташова, упорно познавал нелегкую военную науку. Когда он основательно изучил «максим», наводчик пулемета младший унтер-офицер Самойлов доверил ему сначала подносить боеприпасы и только потом назначил заряжающим. В этом качестве Денис уже не раз участвовал в боях, постоянно примечая для себя особенности довольно эффективной стрельбы своего пулеметного начальника, который, казалось, словно косой, выкашивал целые ряды атакующих. Еще в первом и самом страшном бою он удивлялся особенности немцев наступать плотным строем, а иногда даже сомкнутыми колоннами, что давало возможность пулеметчикам наносить им довольно ощутимые потери. Бывали случаи, когда младший унтер-офицер Самойлов своим «максимом» расстреливал без перезаряжания до взвода пехоты противника.
На вопрос Дениса, почему немцы не наступают рассыпным строем, как русские пехотинцы, Самойлов пожал плечами.
– Наверное, потому, что замордованные казарменной муштрой, они привыкли ходить только строем, как написано в их инструкции, – после небольшой паузы промолвил он. – Мне мой батька рассказывал, что они на турка тоже плотным строем ходили до тех пор, пока генерал Скобелев вопреки всем уставам не приказал наступать цепью…
У пулеметчиков уже выработался свой почерк в организации и ведении огня. Как правило, в первой линии начальник пулеметной команды капитан Воронин ставил треть имеющихся в наличии пулеметов, вторая треть пулеметчиков вела огонь со второй линии, и треть пулеметных расчетов находилась в резерве. По команде Воронина первыми открывали огонь пулеметчики со второй линии окопов, давая возможность первой линии наметить себе цели, и, как только пулеметы второй линии замолкали, израсходовав все патроны из ленты, в дело включались «максимы» первой линии, позволяя тем самым пулеметной команде вести огонь почти беспрестанно. Главное, чтобы подносчики боеприпасов доставляли вовремя патронные коробки.