– А если Николай не согласится с нашим предложением? – спросил Вильгельм.
– Сами по себе сепаратные переговоры между Берлином и Петербургом станут достаточно веской причиной для того, чтобы надолго поссорить союзников. Это, в свою очередь, намного ограничит их военную и финансовую помощь России. А без постоянных кредитов российская императорская армия не продержится и года.
– Значит, в любом случае мы будем в выигрыше! – радостно воскликнул кайзер и возбужденно выскочил из кресла.
Нервной походкой он прошел к окну и, открыв форточку, вдохнул в себя свежий весенний воздух. Возвратившись к камину, Вильгельм торжественно провозгласил:
– Я всегда знал, что у меня есть преданный и умный друг, который даже в самой сложной ситуации всегда готов дать своему императору дельный совет! Я жалую вас почетным званием моего Первого Советника!
– Яволь, Ваше Величество! – воскликнул Николаи, явно польщенный этим высоким и почетным званием.
– Но где же мы найдем надежного и достойного посредника, чтобы связаться с русскими, чтобы ни одна живая душа об этом не узнала? – деловым тоном спросил император.
– Я уже подумал об этом. В настоящее время на территории Срединных империй, в своих поместьях, проживает немало российских вельмож, застигнутых войной. По-моему, это должен быть достаточно ловкий человек высшего общества, которого хорошо знают при дворе и к которому отнесутся с доверием и император, и особенно императрица, которая, насколько я знаю, имеет огромное влияние на своего супруга…
– Такому человеку я бы дал самые высокие полномочия, – включился в разговор Вильгельм, – однако, не зная реакции царя на наше предложение, было бы неосторожным вмешивать в это дело мое имя. По дипломатическим соображениям, не следует ссылаться также и на высоких официальных лиц – канцлера фон Бетмана или министра иностранных дел фон Ягова…
– Яволь, Ваше Величество, – склонил понятливо голову Николаи. – Если позволите, то детали этой операции я додумаю самостоятельно. Эти мелочи не должны отрывать вас от важных государственных дел.
– Хорошо! – согласился император. – Но мне интересно знать, кто же будет тем голубком, который принесет русскому царю наш символ мира?
– В огромном списке русских, которые были задержаны или сами задержались с началом войны на территории Срединных империй, я отыскал великосветскую голубку, которая и принесет в своем клюве так необходимую нам оливковую ветвь мира.
– И кто же это? – нетерпеливо спросил Вильгельм.
– Это фрейлина русской царицы княжна Мария Васильчикова. Начало войны застало ее в принадлежащем ей имении «Кляйн Вартенштайн» недалеко от Вены.
– Фройляйн Васильчикова была представлена мне российской императрицей во время Кильской регаты года два назад, – сразу же вспомнил кайзер высокую, сильную, полнотелую женщину, поразившею его не столько своей поблекшей красотой, сколько ослепительно сверкающими бриллиантами. Он еще подумал тогда, что за средства от продажи драгоценностей этой великосветской львицы можно было бы построить прекрасную яхту, не хуже «Гогенцоллерна».
– А княжна согласна? – поинтересовался Вильгельм.
– Я работаю над этим, – неопределенно ответил Николаи. – Судя по характеру ее писем, адресованных друзьям и родственникам, она больше всего печется о мире между нашими государствами…
– С нами Бог! – благословил император своего обер-шпиона на суперсекретное дело во благо Германии.
Глава IX. Петроград. Март 1915 г.
1
– Вы уверенны в том, что именно кайзер Вильгельм будирует идею сепаратного мира Германии и России? – строго спросил британский посол в России Джордж Уильям Бьюкенен помощника британского военного атташе майора Джилроя, прибывшего накануне из Ставки Верховного главнокомандующего русских войск.
– Да, сэр! – не задумываясь, ответил майор. – Мне известно больше.
Посол с интересом взглянул на вытянувшегося перед ним служаку. «Не зря сэр Уинстон в свое время прислал в Петроград этого пронырливого малого, – удовлетворенно подумал он и тут же внутренне насторожился, оттого, что ему во время очередной аудиенции у Сазонова так и не удалось добиться ясного ответа на вопрос, когда русские войска перейдут от позиционных действий к наступательным. – А это значит, что русские задумали что-то в тайне от своих союзников», – осенила посла неприятная мысль.
Еще раз окинув взглядом своего военного агента, он великодушно предложил:
– Присаживайтесь, майор. Как говорят русские: «В ногах правды нет». А мы сегодня должны не только доискаться до истины, но и ответить на вопрос: «Что делать?»
Проследив взглядом за тем, как Джилрой с видимым удовольствием расположился в мягком кресле напротив, посол предложил ему сигару. И тут же, не дожидаясь, пока тот откашляется после первой затяжки, заинтересованно спросил:
– Так что же вам стало известно?
– Первый зондаж возможности замирения с Россией немцы предприняли в самом начале нынешнего года через брата императрицы Александры Федоровны Эрика графа Эйленбургского, а также банкиров Фрида Вартбурга и Андерсена…
– Неужели? – удивленно воскликнул Бьюкенен. – Значит, граф Эйленбург после скандального разгона либенбергского кружка снова у кайзера в фаворе? Иначе он не доверил бы ему такой секретной миссии…
– Окольными путями министру царского двора графу Фредериксу было доставлено письмо от его берлинского друга графа Эйленбурга с предложением «положить конец недоразумению между двумя государствами», – невозмутимо продолжал майор. – По циркулирующим в Ставке слухам, Николай в ответ на это предложение заметил, что «дружба умерла и похоронена».
– Неужели Вильгельм на этом остановился? – окинув проницательным взглядом военного агента, спросил посол.
– Нет, сэр, мне стало известно из достоверных источников о том, что шефом германской разведки был специально подготовлен довольно необычный посланник в Петроград…
– И кто же это? – нетерпеливо перебил майора Бьюкенен.
– Ставка полна слухами о том, что некая русская графиня, бывшая фрейлина царицы, которая с началом войны была интернирована австрийскими властями и проживала в своем Венском поместье, направила императрице письмо с предложением стать посредником в мирных переговорах Германии и России…
– Вы уверенны в том, что инициатива сепаратного мира с русскими исходит от немцев, а не от австрийцев?
Джилрой недоуменно взглянул на Бьюкенена.
– Об австрийцах я не слышал ни слова. Осмелюсь спросить вас, сэр, – у вас есть информация из других источников?
– Да, – несколько сконфуженно промолвил посол. – Из перехваченной нами телеграммы Сазонова к русскому послу в Париже Извольскому стало известно, что министр проинформировал его о возможной попытке Австрии заключить сепаратный мир с Россией. Во время последней встречи с Сазоновым я всячески старался вызвать министра на откровенность, но он со свойственным ему мастерством ускользал от прямых ответов, ограничиваясь намеками на то, что именно австрийцы что-то затевают в тайне от немцев…
– Известная тактика, сэр! – воскликнул майор. – Русские хотят ввести нас в заблуждение.
– Возможно, вы правы, – задумчиво промолвил посол. – Ведь австрийцам нечего предложить русским, кроме Балкан. В то время как кайзер в обмен на сепаратный мир может пообещать русским Дарданеллы! Больше того, ради замирения на Востоке, Германия может пойти на разграничение сфер влияния с Россией на Ближнем Востоке и на демилитаризацию проливов. Вы знаете, чем это может нам грозить?
– Догадываюсь, сэр. Если Германия и Россия разделят Оттоманскую империю, совершенно невозможно будет удержать не только Персию, но и Индию. Она упадет, как перезревший плод, к ногам Вильгельма… Или русских… В таких условиях Египет и Северная Африка также станут германскими владениями…
– И тогда союз этих двух держав будет концом Британской империи, – глухо промолвил Бьюкенен. – Поэтому наша главная задача состоит в том, чтобы всячески препятствовать этим переговорам. Россия не должна выйти из войны и обязана в полном объеме соблюдать союзнический договор. А для того, чтобы проливы больше не были германской разменной картой, я посоветую лорду Грею, чтобы он довел до Кабинета министров необходимость форсирования Дарданеллской операции. Пока проливы не будут наши, я, как говорят русские, гроша ломаного не поставлю на победу над Германией.
– Сэр, в ходе нашей «Большой игры» на Востоке, мне частенько приходилось общаться с русскими. К моему огромному удивлению, многие из них еще верят джентльменскому соглашению. Может быть, стоит пообещать царю Константинополь, чтобы у него пропал соблазн на посулы Вильгельма. А взамен потребовать широкомасштабного наступления на их Западном фронте и отправки во Францию русского экспедиционного корпуса…
– После того как Николай II в личной беседе заявил французскому послу о том, что он намерен принять «радикальное решение, касающееся Константинополя и черноморских проливов», Форин-оффис прислал мне необходимые инструкции. И когда Сазонов вскоре представил мне и Палеологу меморандум, выдержанный в том же духе, я, следуя рекомендациям министерства, дал принципиальное согласие на это, но оговорил право Англии на соответствующую компенсацию. Французы после недолгого молчания тоже были вынуждены согласиться с требованиями русских. Я думаю, что это наше джентльменское соглашение будет достойно оценено царем и станет веским аргументом против сепаратных переговоров с немцами.
– Неужели нам и в самом деле придется отдать проливы русским? – удивленно воскликнул майор. – Во время аудиенции, перед моей командировкой в Россию, сэр Уинстон проинформировал меня о своих намерениях в отношении проливов, в том случае, если Германия начнет сепаратные переговоры с Россией. Я осмелюсь посоветовать вам, сэр, как можно быстрее поставить об этом в известность не только вашего шефа, но и Первого Лорда Адмиралтейства. С тем, чтобы он был готов отдать своевременный приказ главному штабу о начале операции Средиземноморского флота по взятию с моря турецких укреплений в Дарданеллах и прорыву через Мраморное море к стол