Колоссальные сдвиги в отношении людей к детскому насилию коснулись не только преступлений прошлых лет. После показа документального фильма о Джимми Сэвиле многие сотни – если не тысячи – жертв по всей Великобритании обрели уверенность, чтобы рассказать о насилии, пережитом многие годы назад, когда они были детьми, но огромное количество людей смогло заговорить и о преступлениях, совершенных не так давно. Королевская уголовная прокуратура стала куда более решительно выдвигать обвинения в преступлениях, за уголовное преследование которых годы назад могла и вовсе не взяться. После разоблачения Сэвила лондонская полиция наглядно показала свою решимость расследовать каждую зацепку, чтобы поймать преступника, каким бы влиятельным он ни был.
Вместе с тем события, развернувшиеся в результате разоблачения Сэвила, в какой-то момент, как мне казалось, приняли опасный поворот. В рамках расследования его преступной деятельности я тщательно собирал показания свидетелей для получения убедительных доказательств, кропотливо проверяя всю полученную информацию с той же дотошностью, с какой бы она была рассмотрена в суде, поскольку Сэвил был мертв и не мог выступать в защиту себя.
Расследования же в отношении некоторых других людей, казалось, больше не происходили подобным образом, превратившись в бесконтрольное копание в прошлом страны. Летом 2015 года бывший премьер-министр сэр Эдвард Хит оказался вовлечен в скандал, когда его имя в свете совершенно странных обстоятельств публично связали с насильственными преступлениями против детей.
3 августа Независимая комиссия по рассмотрению жалоб объявила, что в полицию Уилтшира поступило заявление от бывшего высокопоставленного полицейского. В конце 2014 года он сообщил, что, по его сведениям, в 1990-х одно уголовное дело было закрыто, когда всплыла информация о причастности Хита к насилию над детьми. Как сообщила полиция Уилтшира, они связались с комиссией в марте, «все это время неустанно работая над выяснением обстоятельств, связанных с этими обвинениями». Комиссия пять месяцев владела этой информацией, прежде чем сделать публичное заявление.
В день, когда комиссия обнародовала эту информацию, суперинтендант полиции Уилтшира встал у бывшего дома Хита и сделал заявление для прессы: «Мы обращаемся к жертвам: если вы в прошлом стали жертвой сексуального насилия со стороны сэра Теда[17] Хита или владеете какой-либо информацией по этому поводу, пожалуйста, свяжитесь с полицией».
Как правило, полиция обращается к жертвам с призывом дать показания только после того, как суд признает виновным живого подозреваемого, либо (если обвиняемого уже нет в живых) после того, как Королевская уголовная прокуратура рассмотрит все имеющиеся доказательства и примет решение, что, будь человек жив, их оказалось бы достаточно, чтобы выдвинуть обвинения. Обратившись напрямую к жертвам, полиция тем самым ясно дала понять, что, по ее мнению, бывший премьер-министр был однозначно виновен в этих преступлениях.
Возникает неизбежный вопрос: какие именно следственные действия были предприняты полицией Уилтшира и Независимой комиссией по рассмотрению жалоб, чтобы выяснить правду? Потому что в течение 48 часов после сделанного заявления СМИ выяснили, кто проходил в качестве обвинителя и подсудимого по делу, закрытому в 1990-х, и, по словам обеих сторон, судебный процесс был остановлен не из-за политического вмешательства или какого-то заговора – причина была в том, что свидетель обвинения отказался дать показания в суде.
Так почему же комиссия и полиция Уилтшира предали огласке эти явно ничем не подтвержденные и не соответствовавшие действительности обвинения? Когда полиция Уилтшира сделала заявление для прессы, у них не было никаких доказательств или показаний свидетелей, или других жертв. Все, что было в их распоряжении, – это обвинения, выдвинутые человеком со стороны.
Позже выяснилось, что ранее в тот год, в апреле, в лондонскую полицию поступило заявление на Хита с обвинением в изнасиловании, однако полиция решила, что «версии, которые могут быть должным образом проработаны следствием, отсутствуют».
Чрезвычайно опасно называть людей потенциальными преступниками, прежде чем им будут выдвинуты обвинения. Конечно, сэр Эдвард Хит был мертв, и к нему это никакого отношения иметь не могло, но в свете расследования преступлений Сэвила я полагаю, что в некоторых ситуациях совершенно правомерно называть имя подозреваемого после проведения предварительного расследования, а также при наличии достаточного количества подкрепляющих доказательств. Такой подход сыграл решающую роль в изобличении Макса Клиффорда, Рольфа Харриса и Стюарта Холла, имена которых были преданы огласке полицией уже после выдвинутых против них обвинений. Когда же подобные подкрепляющие доказательства отсутствуют, когда заслуживающих доверие свидетелей слишком мало, я считаю, что называть кого-либо виновным в столь порицаемом обществом преступлении, как педофилия, чревато серьезными последствиями.
Летом 2015 года стало очевидно, что небольшая группа журналистов и высокопоставленных людей, среди которых было несколько политиков, решила возглавить кампанию по раскрытию хорошо организованных сообществ педофилов, включающих политиков, как бывших, так и действующих. К сожалению, эти люди не делали упор на доказательства. Вместо этого они предпочли выдавать слухи за факты и, что в ряде случаев вызывало огромное беспокойство, оказывали давление на жертв детского насилия, из-за чего они назвали своими обидчиками ряд высокопоставленных людей. И даже после публичных призывов к жертвам сообществ политиков-педофилов заявить о себе во многих случаях больше никто не откликнулся. Это было серьезным поводом усомниться в словах этих людей. И хоть они могли все выдумать или запутаться в воспоминаниях о том, что случилось с ними в детстве, я считаю, что их показания следовало проверить, прежде чем отмести.
Мне удалось разузнать об одном таком человеке. Теперь он сам был под следствием. Хоть прежде он и выдвинул в адрес известных людей ряд шокирующих и выдуманных обвинений в насильственных действиях, совершенных по отношению к нему в 1970-х, полагаю, что, скорее всего, действительно стал жертвой насилия в детстве – просто это были не те люди, на которых он указал. К сожалению, полиция решила объявить, что его слова «заслуживают доверия» – считаю это серьезной ошибкой. Что заслуживает доверия, а что нет – решает суд. Задача полиции – расследовать обвинения, собрать доказательства и предоставить их прокуратуре, а разбираться с тем, кто в чем действительно виновен, должен уже суд.
Этот свидетель принялся рассказывать полиции и СМИ о том, как подвергался насилию со стороны Сэвила, но описание им его действий показалось мне чрезвычайно странным. К тому моменту я уже поговорил со многими жертвами Сэвила и хорошо представлял, как тот действовал и бесцеремонно с ними обращался. Я не верил, что описанные этим свидетелем события действительно имели место.
Когда же он стал рассказывать о своем участии в оргиях, устраиваемых этим избранным кругом насильников, я окончательно потерял веру в его слова.
Мало кто задумывается, как действуют насильники. Помните, что чем больше людей знают о совершаемых человеком преступлениях, тем выше риск, что его разоблачат и поймают, особенно если он известный или состоятельный. Зачем высокопоставленному лицу или политику подвергать себя риску доноса или шантажа со стороны сообщника?
Практически всю свою профессиональную карьеру я имел дело с насильниками, и могу сказать, что за очень редким исключением они действуют в одиночку и выбирают жертв среди знакомых людей. Так, например, Сэвил, хоть у него и была небольшая группа сообщников (менее четырех человек), всегда тщательно подходил к выбору жертвы и никогда не имел дело с другими преступными группами. Тем не менее практически во всех случаях, когда политиков обвиняли в сексуальном насилии – как в прошлом, так и в настоящем, – утверждалось, будто эти преступления были совершены группой лиц.
Пресса неоднократно просила меня прокомментировать обвинения, выдвинутые вышеупомянутым человеком, но каждый раз я отвечал отказом. В глубине души я всегда знал, что однажды то, что он всем рассказывает, ему сильно аукнется. К сожалению, когда кто-то выступает с ложными обвинениями, впоследствии это подрывает доверие к показаниям настоящих жертв.
За годы своей работы журналистом я регулярно обменивался информацией с полицией Йоркшира. Кроме того, мне часто звонит руководство ITV, чтобы узнать, стоит ли им брать в качестве ведущего того или иного человека. Если я ничего плохого о нем не слышал, говорю им, что это можно сделать.
Впрочем, как-то раз меня пригласили в программу «Доброе утро, Британия», и вскоре после меня в эфире появился Макс Клиффорд. На следующий день после выхода документального фильма о Сэвиле я получил сообщение от человека, ставшего жертвой насилия со стороны Клиффорда, и уже тогда знал, что он будет разоблачен. Помню, как подумал про себя: «Вскоре тебя прищучат».
Что касается самой идеи о сообществе высокопоставленных педофилов, у меня нет никаких сомнений, что все эти годы политики совершали сексуальное насилие по отношению к детям, но сложно поверить, будто им удавалось действовать группами, избежав какого-либо наказания и публичной огласки. Помните, сколько людей были в курсе слухов, ходивших вокруг всего одного человека – Джимми Сэвила? Теперь представьте себе ситуацию в случае группы насильников – как столько людей могли сдерживать подобные слухи?
К сожалению, подобно убийцам, в нашем обществе свободно живут педофилы. Иногда они ищут работу, которая открыла бы для них доступ к детям, иногда придумывают другие способы подобраться к своим жертвам. Насилие над детьми может происходить в любой сфере деятельности – ни одна профессия от этого не защищена. После того как все узнали правду о Сэвиле, были предприняты серьезные шаги по созданию условий для того, чтобы жертвы заявляли о себе – прежде всего, чтобы почувствовали, что к их словам готовы прислушаться. Однако чрезвычайно важно, чтобы достигнутый прогресс не был сведен на нет беспорядочными, недоказуемыми слухами и сплетнями. Все должно основываться исключительно на доказательствах и фактах.