– Грабить, но не убивать попусту! – крикнул Антон Кураев. – Просить пощады будут – милуйте! А коли сопротивляться станут – рубите, не жалейте! Два десятка мужиков приведите мне! Вперед, псы государевы!
И отряд налетел на усадьбу. Но ее сторожа, прослышав о страшном нашествии, накануне сбежали. Это было время великого исхода русского народа на окраины смертельно больного государства – уходили на Дон и на Волгу, на Русский Север и в Пермь Великую, бежали в Литву. Страшен был государь со своей волчьей армией, страшны были новые порядки, точно писанные в аду для пыток и мук народных. Долго опричники отлавливали по округе мужичков, но спустя пару часов привели к хозяину два десятка до смерти напуганных пахарей, плакавших, крестившихся и готовившихся в лютой смерти. Привели и старожила усадьбы – бородатого старика.
– Как звать? – спросил Кураев.
– Федором, – ответил тот.
– Есть у вас тут колодец, Федор, камнями заваленный? – спросил Антон Кураев.
– Есть такой, боярин, – ответил тот.
– Где он – показывай.
– А почто тебе, боярин? Дурное место там…
– Да ты, старик, дерзок, – прорычал Кабанин.
– Я не боярин, – усмехнулся Кураев. – Слуга я царев, его пес цепной. А почто, не твоего ума дело.
– Там, я слышал, кладбище, в колодце том…
– Веди, старик! – прикрикнул Антон.
И старожил привел их к колодцу на самом краю имения. Привели сюда и связанных мужиков. Колодец был и впрямь завален камнями.
– Ну что, мужички, – кивнул Кабанин, – откопаете нам колодец? Водицы напиться хочется.
– А что ж другие колодцы? – спросил один из мужиков.
– А ну, подойди сюда, – кивнул Кабанин.
Тот боязливо подошел. Матвей Кабанин вытащил из-за пояса плеть, мужик сжался, закрылся рукой. Плеть разрезала воздух и с щелчком ударила мужика по спине. Тот взвыл.
– А вот чего, – усмехнулся Кабанин. – Теперь всем ясно? За каждый новый вопрос буду прибавлять по удару. Самого любопытного до смерти засеку! – повысил голос он. – Даю слово царского живодера!
Григорий Сивцов рассмеялся:
– Не шутите с ним, мужички, до смерти запорет! Сам видел, он умеет!
И мужики стали таскать из колодца камни. Двое нехотя полезли вниз. Другие сбрасывали сетку на веревке и тащили камень наружу. Работа шла быстро. Близился закат того дня, которому суждено было изменить многое в жизни многих – и вперед на столетия!
– Тут бревнышки какие-то! – крикнул один из мужичков.
– Пора нам самим браться за дело, – глядя в глаза Кураеву, сказал Кабанин. – Слышишь, Антон Дмитрич?
– Слышу, – кивнул тот.
Когда камни были вытащены и горой лежали на поверхности, мужиков выгнали из колодца.
– Вот что, – сказал Кураев немногим своим людям, оставшимся с ним. – У меня поручение от самого царя найти тайные документы боярина Шереметева. Дело государственной важности. Разъезжайтесь и смотрите, чтобы сюда никто не подобрался. Если пропустите хоть одного, государь с живого кожу снимет. Верите?
– Верим! – быстро откликнулись опричники.
– Молодцы, а теперь прочь отсюда и стерегите меня, как дитя свое стерегли бы от татей! И мужичков гоните подальше!
– Может, их лучше того, – шепотком спросил Кабанин и чиркнул большим пальцем по шее. – Мужичков-то?
– Не надо, – ответил Кураев. – Они ни сном ни духом, что тут есть. Прочь пошли! – крикнул он своим.
Воины Антона Кураева поспешно разъехались, подгоняя плетками улепетывающих мужиков. Те были рады-радехоньки, что остались живы.
Веревочная лестница уходила в колодец.
– Мы вниз полезем, Григорий, а ты в оба смотри, – сказал Антон.
– Уже смотрю, Антон Дмитрич! – горячо откликнулся тот.
Взяв факела, Кураев и Кабанин осторожно полезли вниз.
– За ночь надо управиться, Антоша! – шептал Кабанин. – Неужто не соврал Шереметев?
Тут, в тьме кромешной и в сырости, и впрямь вкривь и вкось лежали бревна. Оказавшись внизу, устроив факела, Кураев и Кабанин стали разбирать сложенные бревна и скоро обнаружили, что и под ними есть что-то.
– Сундук, сундук! – скоро захрипел Кабанин. – Ей-богу, так!
И впрямь, скоро их руки наткнулись на крышку кованого сундука и на ручку.
– А вот и второй! – возбужденно выговорил Антон.
– Ну как?! Ну как?! – сверху покрикивал Григорий Сивцов. – Братцы?! Антон Дмитрич?!
– Да заткнись ты, леший! – гулко вырвался из колодца, точно из могилы, гневный голос бывшего палача. – Всю округу скличешь!
Сивцов замолчал.
– Ставь бревна по краю колодца, так место освободим!
Идея была отличная – они расставили бревна вдоль каменной кладки и скоро освободили пространство.
– Какой первый откроем?
– Любой открывай! – кивнул Антон.
– Живот аж мутит! Первый раз в жизни! – признался Матвей Кабанин и при свете факелов взялся ломать замок на первом из двух сундуков. – Сколько людей загубил, и все со смехом! А тут, Антошка, тут… Давай же, черт, давай! – приговаривал он, ударяя топориком по замку.
И вскоре сбил его.
– Начал – заканчивай, – кивнул ему Антон. – Тяни крышку.
– Боязно, – сладострастно прошептал Кабанин.
– Тяни ты…
Кабанин наклонился, покрепче ухватился за рукоятку и потянул на себя тяжелую крышку, и впрямь похожую на гробовую. Антон трепетно поднес факел к чреву сундука.
– Что это? – тем же шепотом проговорил Кабанин. – Антон Дмитрич, что это?
– Мать моя родная, – едва выдавил из себя Кураев и нервно усмехнулся. – Глазам не верю, Матвей…
– Это ж кирпичи, – прохрипел Кабанин – его тон переменился – гнев и ненависть перехватывали ему глотку. – Где ж золото-серебро? Где ж самоцветы обещанные? – он запустил руки и стал выбрасывать кирпичи наружу. – Это что же, заместо короны императорской?
– Да уж, на корону византийского императора это мало похоже, – при свете факельного пламени разглядывая содержимое сундука, пробормотал Антон Кураев. – Как нехорошо, Никита Василич…
Вышвыривая кирпичи, Кабанин неистово хрипел:
– Надул нас, стало быть, Шереметев?! – он пробирался к днищу. – Так я ж всех его деток отыщу, я всех его слуг и собак, всех, кого он жаловал… А-а! – выдавил из себя палач. – Ненавижу! Что б ему на том свете…
– Ну что там?! – пропищал сверху Сивцов.
– Выберусь, и этого удавлю, – мотнув головой к ночному небу, мрачно процедил Кабанин. – Должен я кого-то удавить. Жаль, мужиков отпустили! Ох, я бы их четвертовал! – И вдруг едва не заплакал: – Антоша, да как же так?!
Кураев оцепенело смотрел на пустой сундук. Удар был силен! Но так ли он надеялся найти сокровище боярина Шереметева? Верил ли в это на все сто? Не сказкой ли казалась ему все это время история с великим сокровищем, похищенным в Бахчисарае?
– У нас еще второй сундук есть, – резонно заметил Кураев.
– А сам не хочешь? – спросил Кабанин. – Дознаться? – пламя порывами освещало его взбешенное и веселое лицо. – Тут, во втором сундуке, бревнышки тесаные, небось уложены рядком, а? Антон Дмитрич?
– Поговори у меня, – зло молвил Антон.
– А что я такого сказал? У тебя с Шереметевым дружба была. Али не так? – Кабанин протянул ему топор: – Хошь сам? Потрудись, дознаватель!
Но Кураев только взглядом выстрелил в его сторону:
– Не дразни меня, Матвей, работай.
– Слушаюсь, – усмехнулся тот. – Какой ты нынче недобрый, Антоша… – Кураев отступил, и Кабанин взялся сбивать топориком второй замок. – Вот выберусь, так я всей округе такую пытку устрою, что они у меня век помнить будут, кто таков Матвей Кабанин. Все деревни перемелю с Шереметевскими холопами, с женкам и детками их малыми! Есть! – выдохнул он, ухватился за кованую рукоятку и потянул вверх. – Ох, как я их пытать буду: одних огнем жечь, других топить, третьих… А-а!..
Кураев как раз поднес факел к чреву второго сундука, и вдруг темный колодец заиграл фантастическим светом, точно ясная ночь открылась им – и тысячи прекрасных звезд разом вспыхнули и ослепили их. Два кладоискателя как зачарованные смотрели на это чудо и молчали – долго молчали! Слова никто не мог произнести, точно с найденным сокровищем у них отняли речь.
– Братцы! – донесся сверху голосок Григория Сивцова. – Ну что там?!
– Да-а, – выдохнул Кабанин. – Оно! Антоша! Антон Дмитрич! Сокровище…
– Да, Матвей, оно самое. И не верил я уже, а вот оно…
И, не сговариваясь, они запустили руки в золотые монеты и драгоценные камни, в браслеты, диадемы, перстни…
И сидели так долго, жадно щупая и перебирая великое богатство, пытаясь напоить себя его волшебной силой.
– Выходит, не соврал боярин Шереметев, – наконец молвил Кураев.
– А как же первый сундук? – спросил Кабанин. – Как же такое могло случиться, Антоша? Кто-то проник в колодец и забрал?
– Не-а. Я знаю, как было, – кивнул Антон.
– Ну?!
– Шереметева самого одурачили. Кто-то из его ближних.
– Как же так?
Кураев пожал плечами:
– А так. Приготовил он сундук к погребению, закупорил его, а кто-то шибко умный, а может, и не один, отпер его, злато-серебро забрал, туда кирпичи сложил, а потом и запер. И опустили в колодец два сундука, и заложили после. Вот как все было.
– А ведь верно. Ой, умно! Ловко и умно, – кивнул Кабанин. – Надо встряхнуть домочадцев!
– Усадьба опустела, – покачал головой Кураев. – Все разбежались при нашем-то приближении. Кого сыщешь?
– Старика, здешнего мудреца, в оборот надо взять, Антоша, Антон Дмитрич. Он должен знать, кто тут и чем ведает!
– Для начала надо вытащить то, что есть, – Кураев кивнул на сокровища. – Тут и нам, и нашим детям и внукам на век вперед!
– Тоже верно, – кивнул Кабанин. Он поднял голову и крикнул вверх: – Сивцо-о-о-ов!
– Аюшки?!
– Мешки бросай, Григорий!
– Да неужто?!
– Бросай, змей!
– Бросаю, Матвей Дармидонтыч!
И скоро на дно колодца упали четыре плотных мешка.
– Поторопимся, – сказал Антон. – Надо все кровь из носу за ночь сделать!
И уже через четверть часа Григорий вытягивал на поверхность первый, крепко перевязанный мешок. Для надежности решили сокровище р