— Есть! Держу! Режьте скорее!
— Левая, дубина! Нам нужна его левая нога! ― раздраженно прорычал Кар.
— Сейчас доберемся и до левой, ― заверил главаря здоровяк Чёпет и всей своей массой навалился на пленника.
Эдвард застонал от резкой боли во всем своем израненном теле, однако уже через мгновение позабыл о ней. Хуже чем боль оказалась вонь давно немытого человеческого тела, к которой примешивался крепкий чесночный дух и перегар от выпитого накануне эля. Бороться со всем этим химоружием было просто невозможно. Лейтенант с горечью осознал это, скривился, стиснул зубы и отвернувшись, попытался отыскать хоть один глоток чистого живительного воздуха. Попытка удалась, и Мэй втянул в легкие аромат старой подгнившей древесины, хвои и прелого сена. Как выяснилось, это оказался воистину целебнейший из эликсиров после применения которого все его страдания мигом оборвались. Все действительно закончилось так же молниеносно, как и началось. Тяжеловеса Чёпета, ловкача Малеха и всех тех, кто кинулся им помогать, унесло будто одним неистовым порывом какой-то неведомой колдовской силы.
Не смея поверить в чудо, Эдвард еще несколько мгновений недвижимо лежал, упершись лбом в стену. Сквозь надрывное с хрипотцой дыхание он прислушивался, как к себе самому, так и полутемному мирку старого деревянного дома. Внутри лейтенанта бесновались боль, слабость и дурнота. Короче, ничего нового и особенного, все то, к чему Мэй уже начал понемногу привыкать. Что же касается окружающего пространства… То да, в нем возникла какая-то странная, подозрительная, можно сказать, кладбищенская тишина. Не зная, что и подумать, землянин медленно повернул голову и с ходу напоролся на полдюжины ошарашенных, растерянных, а может даже перепуганных взглядов.
Все как один контрабандисты отступили назад и оттуда из сумрака полутемного сруба глядели на него, правда совсем не в лицо, а куда-то гораздо ниже. Опустив глаза, Эдвард обнаружил, что его летный комбинезон, мягко говоря, пришел в негодность. В недавней короткой свалке кто-то из нападавших таки ухитрился воспользоваться своим ножом и распороть левую штанину Мэя, а заодно и находящееся под ней летное термобелье. Поэтому теперь из полуметровой прорехи торчало его основательно сбитое колено и верхняя часть голени, на которой островерхой трехдюймовой литерой «А» красовалось старое родимое пятно. Самое удивительное, что именно вид этого вполне безобидного темно-бордового кожного образования и заставил полдюжины матерых убийц, бывалых трапперов и охотников за драконами замереть от суеверного ужаса.
Первым взял себя в руки, конечно же, Кар. Он кашлянул, прочищая глотку, после чего хрипло проскрежетал:
— Вот это и есть самая настоящая стрела повелителей Железного неба. Выходит, избранник, все же пришел. ― Одноглазый атаман покачал головой, после чего не удержался от тяжелого и невероятно задумчивого вздоха: ― Уж и не знаю, парни, к добру сие или ко злу.
Глава 32
Чем больше Тиалас вслушивалась в окружающее пространство, тем все более жутко и в то же время гадко и мерзко ей становилось. Здесь, на этой старой заброшенной дороге и впрямь совсем недавно творилась магия. И это была вовсе не чистая белая магия эльфов, а нечто чужое, темное, зловещее, отчетливо смердящее кровью.
Принцесса вздрогнула всем телом и очнулась. Голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. Магия крови была совершенно чужда эльфийским волшебникам. Они служили великим богам леса, свету и самой жизни. Что же касается крови, то она являлась символом зла, смерти и разрушения. Наверное, поэтому кровавые ритуалы так обожали практически все маги из низменного и презренного рода хомос.
Тиалас долго стояла уткнув взгляд в заросшую травой колею, задавая себе один и тот же вопрос: что же ей теперь делать? Было ясно, что караван, в котором находился ее возлюбленный, покинул дорогу каким-то магическим способом. Это означило, что среди составлявших его путников находился довольно опытный маг, способный создавать крупные магические порталы.
Подумав об этом, Тиалас отрицательно покачала головой. Нет, для создания дырок в необъятном теле пространства магам вовсе не нужны кровавые ритуалы. Как учили древние трактаты, существа наделенные магией могут самостоятельно скручивать потоки силы до такой плотности, что те становятся способными рвать пространство и в мгновения ока перемещать как живые так и не живые объекты в самые удаленные уголки мира. Так что кровь могла понадобиться лишь в случаи, если нечто само по себе не принадлежащее миру живых пыталось дотянуться, сравняться в возможностях с живым волшебником. Что же это могло быть? Напряженно соображая, принцесса наморщила свой красивый высокий лоб.
Прозрение пришло как ослепительная вспышка молнии. Конечно же, это особый магический артефакт, один из тех, что причисляется к отвратительным грязным «вампирио-муэрте», творениям черных магов-ремесленников из Долины мрака! Дремавший до поры до времени, он пробудился, ожил, как только почувствовал вкус и энергию живой крови.
Тут Тиалас вновь затряслась от страх, только на этот раз уже вовсе не за себя. Ведь отдать кровь по своей собственной воли вряд ли кто-нибудь пожелает. Значит, ее возьмут силой. У кого? Да конечно же у пленников. А кто в этом проклятущем караване сейчас находится на положении пленника?
Представив, что ее обожаемый рыцарь сейчас истекает кровью, которую неведомые злодеи сливают из него, будто веселый эль из засаленного бочонка, эльфийка застонала и прямо таки заметалась по дороге. Что предпринять? Куда бежать? Где искать?
Где искать? Последний из заданных самой себе вопросов оказался очень правельным и полезным. Именно он и заставил Тиалас побороть панику и попытаться собраться с мыслями.
— Думай! Думай! Думай! ― вслух приказала себе девушка. ― Как отыскать след ушедших по магическому переходу? Вспомни, что говорил тебе об этом наш придворный учитель, великомудрый мэтр Ауст?
Тиалас словно наяву увидала изборожденное морщинами, окаймленное длинными седыми волосами лицо старого эльфийского волшебника. Он говорил плавно и размеренно, словно читал певучий стих одной из древних былинных баллад: «Любой маг, владеющий силой, вольно или невольно оставляет ее следы. Это, прежде всего, вторичные возмущения или лучше сказать завихрения всеобщего энергетического эфира воспоследовавшие за мощным сжатием и концентрацией всеобщих потоков силы. Держатся такие завихрения намного дольше, так как являются следствием не только конкретного магического воздействия, но и восстановительного процесса протекающего затем в ткани самого эфира. Обнаружить их легче всего, если знать или хотя бы предполагать каким именно типом ворожбы воспользовалась разыскиваемая вами персона. Или как когда-то говаривали примитивные хомос: клин клином вышибают…».
Вот значит как оно все выходит! ― принцесса вновь почувствовала накатывающуюся на нее слабость и тошноту. ― Получается, что след кровавой ворожбы легче всего отыскать с помощью все той же крови. Кабы Тиалас была опытной чародейкой, а не всего лишь начинающей ученицей, то тогда, вполне вероятно, она смогла бы отыскать иной способ. А так… А так, пожалуй, оставалась только кровь.
Юная эльфийка медленно вытянула из скрытых в широком поясе ножен небольшой нож с изогнутым, словно серп лезвием. Нож не был оружием в прямом понимании этого слова. Кривой клинок никогда не видывал крови. Он использовался только для срезания разнообразных целебных трав, молодых побегов, грибов, откапывания кореньев и вскрытия раковин речных моллюсков.
Тиалас некоторое время просто держала нож во вдруг ставшей влажной от пота руке и с колотящимся сердцем глядела на серебристый, отточенный, тускло мерцающий металл. Наконец собравшись с духом, принцесса вскинула нож и… мужественно уколола его острием себя в палец. Из крохотной ранки тут же появилась небольшая алая капля. Тиалас стойко снесла ее вид и попыталась сосредоточится на составлении заклятья.
Заклятье требовалось такое, чтобы смогло закрутить воронку силы. Тогда кровь, впрыснутая в нее, будет вмиг распылена на тысячи мельчайших корпускул, которые впитаются в тело великого эфира, проявят недавно оставленный след, укажут направление, а может, если повезет, и даже то самое место, куда направились похитители светловолосого рыцаря.
Именно так по разумению юной чародейки и должна была выглядеть предстоящая ворожба. Однако одно дело задумка, а совсем другое ее реальное воплощение. Воронка силы это ведь вовсе не простое заклятье, когда ты выхватываешь из всеобщего энергетического полотна крохотный лоскуток, видоизменяешь его, придаешь форму, проявляешь те или иные свойства, заставляешь служить себе будто маленькую лесную мышку. Для создания воронки требуется взять под контроль крупный поток силы текущий в окружающем тебя пространстве. Тиалас никогда не проделывала ничего подобного, а только лишь с завистью наблюдала, как это ловко получается у ее старшего брата. Отдавая должное Калену, следовало сказать, что принц несколько раз пытался научить сестру, но только у той никогда ничего путного не получалось.
— Ну, а вот сейчас получится! Точно получится! ― приказала себе принцесса и резко закрыла глаза.
В наступившей темноте девушка постаралась сосредоточиться, почувствовать находящиеся рядом предметы. Ведь все предметы, содержат в себе частичку всеобщей силы. Мертвые в меньшей степени, живые в большей. От власти над энергией мертвого мира Тиалас решительно отказалась и тут же сосредоточиться на всем живом. Это казалось правильным и логичным, так как вокруг эльфийки находился живой дышащий чувствующий Великий Юльский лес, неотъемлемой частичкой которого являлась и она сама.
Сперва принцесса ничего не заметила, только лишь темная пелена, посеребренная пробивающимся сквозь опущенные веки дневным светом. Но Тиалас упрямо не прекращала поиски и вскоре была вознаграждена за свои старания и упорство. Перед мысленным взором юной чародейки стали проступать какие-то размытые зеленовато-голубые тени или силуэты. Кто это или что это разобрать было невозможно, а тем более сказать откуда они пришли. Стараясь не спугнуть неведомых гостей, принцесса сосредоточилась и вдруг поняла, что видит их вовсе не глазами, что призраки появились из глубин ее собственного сознания.