— Но он действительно ничего не знает! — Алексей, которого за локоть выпроваживали из гостиной, неожиданно обернулся. — Я знаю! А он нет. Он только помогал мне.
— Что? — глаза Клима Лаврентьевича усмешливо сузились. — А-а, понимаю! Сам погибай, а товарища выручай. Это ты молодец, Алеша. Или, может, ты этот самый «некто» и есть?
— Нет, но я знаю, что вам нужно!
— Даже так? Ну, садись. Послушаем тебя.
— Я, если позволите, стоя…
— Это как угодно!
— Я… Я действительно знаю все, — вкрадчивым голосом заговорил Алексей. — С самого начал я руководил заговором…
Олег напрягся. Он сразу почуял неладное. С подобными интонациями он был уже знаком. Бархатистый голос заполнял комнату без остатка, сладко обволакивал сознание. При этом Алексей, не отрываясь, глядел на Клима Лаврентьевича. Сердце у Олега сжалось. Он уже сообразил, на что надеялся его товарищ. Хотелось его прервать, сказать, что это бесполезно, но Олег уже не мог ничего с собой поделать. Руки его отяжелели, спина и ноги одеревянели. Алексей работал в «полную силу», и впервые всю мощь его внушения Олегу пришлось испытать на собственной шкуре. Парни, что перетаптывались у стен, перестали месить жвачку и тоже остолбенели. Алексею удалось скрутить всех, хотя они этого еще не понимали. ПОКА не понимали…
— Да, я руководил отрядом сопротивления, и они меня слушались. Все слушались. Потому что меня нельзя не слушаться, потому что слушаться меня приятно. Я говорю не только правду, но и то, что люди хотят от меня услышать. Я и сейчас буду говорить то, чего хотите вы. А потому, Клим Лаврентьевич, слушайте меня внимательно. И все, кто находится здесь, тоже слушайте! Вам хорошо, вам приятен мой голос. Потому что я ваш друг и я желаю вам добра. Именно от меня вы узнаете все секреты мира!… Встаньте, Клим Лаврентьевич! Пожмите мне руку в знак доверия. Вы доставите мне этим большую радость…
Олег боковым зрением заметил, что помощник Константина Николаевича медленно поднимается. Два шага вперед, и его коротенькая ручка тянется к Алексею, но Алексей не пожимает ее, а берет профессиональным движением за кисть.
— Вы удивительно добрый человек, Клим Лаврентьевич. Вам хочется делать людям добро, доставлять им счастье и радость… Скажите, зачем вы пришли к Олегу?
— Он… Он знает что-то о «Сети», — замороженно произнес чекист.
— А вы о ней тоже знаете?
— Знаю.
— И вы хотите причинить Олегу вред? Вашему старому доброму знакомцу?
С уст Клима Лаврентьевича сорвалось неразборчивое мычание.
— Вы не должны этого делать! Не должны, Клим Лаврентьевич! Потому что вы любите его. Он лучший человек из всех, кого вы когда-либо знали. Если вы причините ему вред, вам станет плохо и у вас заболит сердце. У вас могут лопнуть сосуды головного мозга, а вы даже понятия не имеете, как это больно. Олег ваш друг и он ничего не знает о «Сети». Совсем ничего…
Розовый благостный туман разорвало выстрелом. Олега качнуло, и выскакивающим из воды поплавком он вынырнул из дремы. Страшное все-таки случилось. Держась за грудь рукой, Алексей медленно сползал на пол. Клим Лаврентьевич очумело тер лоб ладонью, а в дверном проеме стоял еще один шкафоподобный субъект. Стрелял именно он. По всей видимости, агент оставался у входа, когда Алексей начал свой сеанс, а после любопытства ради сунулся в квартиру.
— Черт побери! Ты же его прикончил!
Громила растерянно глянул на дымящийся пистолет.
— Он же это… Охмурял вас! Я как глянул, так и сообразил, что дело нечисто. Вон и Максик приплыл, глазки под лоб закатил, и вы, извиняюсь, тоже… Вот я, значит, и того…
В прихожей загрохотали шаги. На выстрел примчалась охрана.
— Ладно, — продолжая растирать лоб и виски, Клим Лаврентьевич кивнул на лежащее тело. Заверните в брезент и вынесите. Да затрите тут все!
Обернувшись к белому, как мел, Олегу, он нервно улыбнулся.
— Да… Славный у тебя приятель. С такими способностями — и на свободе? Даже не верится. Кто он такой?
— Студент медик, — пролепетал Олег. — Немного владеет… Владел техникой гипноза.
— Ничего себе — немного! Пятерых в одну минуту уболтал!… Впрочем, об этом мы еще поговорим, а сейчас вернемся к нашим баранам, — Клим Лаврентьевич мучительно сморщился, припоминая. — Ах, да! Мы говорили о Константине Николаевиче, твоем знакомстве с ним и так далее…
Олег продолжал молчать.
— Может, ему врезать, босс? Для улучшения восприятия? — один из быков с энтузиазмом качнул огромным кулаком.
Клим Лаврентьевич покачал головой.
— Не надо… Олежа у нас мальчик умный, и трагедия, случившаяся с бедным Алешей, думаю, многому его научила. Итак, Олег? Я жду подробного рассказа!…
В голосе его промелькнула некая просительная интонация, и Олег с ужасом перевел глаза на мертвого Алексея. Его друг все-таки сумел кое-что сделать перед смертью. Нынешний Клим Лаврентьевич уже несколько отличался от того прежнего, что входил в квартиру пятнадцать минут назад…
Баринова Валентин Лужин отыскал далеко не сразу. Условленного «зеленого» сигнала на месте не оказалось, и соваться с Аллочкой на квартиру «братьев Крутилиных» он не рискнул. Покопавшись в памяти, потянул девушку за собой и, добравшись до центрального рынка, ткнул пальцем в доску объявлений, заставив искать словосочетания «целофанированное покрытие» и «амальгамное напыление». Самое забавное, что девушка и впрямь отыскала первая нужную колонку. Под фразой «Продается технология амальгамного напыления…» Баринов указал контактный телефон, и уже через пять минут Валентин разговаривал с Геннадием. Подробностей Баринов рассказывать не стал, но сообщил, что на квартиру соваться и впрямь опасно, что документы Крутилиных тоже сгорели и вообще все плохо. Новый свой адрес он назвал, чуть помявшись и, как показалось Валентину, без особого желания.
— Понимаешь, Валя, Галина тут ни при чем. Она даже понятия не имеет, кто я и откуда. Так уж получилось, что я теперь у нее.
— Не бойся, хвоста мы не приведем, — пообещал Лужин. — Сто раз проверюсь.
— Ты уж постарайся…
А еще через полчаса уже на подходе к нужному дому Валентин заметил за собой хвост. Впрочем, уже через минуту страхи его рассеялись. «Хвост» оказался Бариновым, решившим на свой страх и риск, присмотреть, не пехает ли кто за бывшим сокамерником следом. Уже в квартире они обнялись. Усадив их за стол и выставив из холодильника все, что было, Баринов принялся рассказывать о пережитых мытарствах — о веселенькой ночке, о коричневой чуме, о своем лихом прыжке под колеса «Москвича», про то, как быстро и внезапно они подружились с Галиной, хозяйкой машины. В свою очередь Валентин поведал о случившемся на квартире Константина Николаевича, подытожив обе истории невеселым смешком:
— Вот так, Гена-Геночка! Значит, опять мы с тобой вне закона?
— Выходит, так… Документы у тебя какие-нибудь есть?
— Да нет, все там оставил. А возвращаться, судя по всему, нельзя. Полковника они скорее всего тоже… — Валентин смущенно оглянулся на бледную и не притрагивающуюся к пище Аллочку. — Миша Зорин ведь с ним был, а вернулся весь в дырах. Жутко было смотреть. Считай, он нас и спас.
— Да-а, мужик был бедовый! — Баринов поднял голову. — Я думаю так, ребятки! На дно вам надобно ложиться. Недельку никуда не высовываться, а после линять из города куда подальше. Сейчас на вокзал вам не просочиться, а вот через несколько деньков будет легче. Сам знаешь, как у них это делается.
— Знаю, но предложение у меня все-таки иное!
— Что ты еще задумал? — Баринов тревожно зашевелился на стуле. — Хочешь потягаться мускулами с этими парнями? Окстись, Валя! Они же в порошок тебя сотрут!
— Уже пробовали, не получилось… Видишь ли, дело даже не в нас, а в этом самом Олеже. Он знает что-то, чего знать не положено. У Аллочки именно о нем спрашивали. Вот и надо попробовать опередить их. Найти этого Олега раньше, чем до него доберутся чекисты.
— Опередишь ты их, как же!… — Баринов фыркнул. — Миша Зорин какой крутой мен был, однако и того шлепнули. Ты никак на его место метишь?
— Брось, Барин! Я не кремлевский мечтатель и жить тоже хочу. Потому, собственно, и собираюсь проведать этого Олежу. Мы ведь и трясемся-то от собственного незнания. Вот пусть Олежа и расскажет нам все! А там уж будет видно.
— Не хотел бы я знать такое, из-за чего запросто шлепают таких парней, как Миша Зорин!
— А ты и не будешь знать! Я буду — и этого достаточно. К тебе же у меня такая просьба. Ты бы Аллу пока приютил, а? Некуда ей, понимаешь, податься. Двинет к знакомым, а там ее, как пить дать, прихватят. Зачем им живые свидетели? Ну, так что? Поможешь?
— Чего уж там… Как-нибудь устроим, — Баринов растерянно теребил ежик волос на затылке. — Галине, правда, надо объяснение толковое придумать. Ты зайди вечером обязательно! Она ж меня вилами к стене прижмет! Сам здесь без году неделя, а уже подружек привожу…
Валентин улыбнулся.
— Что, ревнивая дама?
— Ну… В общем с характером.
— Понятно. Тогда обещаю забежать… Теперь еще такой вопрос. Мне бы машину, Генчик? Чтобы поскорее обернуться.
— Елки зеленые! — Баринов скривился. — Прямо, как тряпку, выжимаешь! Ты пойми, мне не жалко. Я последнюю рубаху с себя сниму, но машина-то не моя! Если что случится по дороге? Если менты вдруг остановят? Что ты им скажешь без документов?
— Без документов я и останавливаться не буду. Не боись, оторвусь, ты меня знаешь. А Галина твоя заявит потом, что угнали, и, дескать, не в курсе.
— Скажет… — Баринов запыхтел, заворочался на стуле. — Она такое скажет, что мало не покажется. Ты хоть догадываешься, что со мной будет, если машина пропадет? Она же меня за афериста посчитает!
— Ничего, рискнем, Ген! Если любит, все простит, — Валентин подмигнул. — Что Барин, всерьез засосало?
Геннадий уклончиво повел плечом.
— Ладно, не скромничай. Рад за тебя, — Валентин похлопал приятеля по мощной руке. — Не будем рассиживать, пошли… Аллочка, я скоро вернусь. Никуда не уходи, Гена наш друг, верь ему, как мне.