— Ты чего своей сестричке наговорил? — с ходу набрасываюсь я на него.
— Машеньке? — смущается парень. — Ой, то есть Марии?
Я закашливаюсь от «Машеньки», выбравшей себе столь убийственное имя, как Исфет. Ну ладно, это ей подходит больше. Но то, как нежно о ней говорит Макс, меня забавляет.
— Машеньке, Машеньке, — киваю я. — Она же не твоя, хм, родная сестра? В смысле не совсем родная.
— Если ты про то, что она незаконнорожденная, то верно, — беззлобно отвечает он. — Не такая уж это и тайна. Не принято об этом говорить, верно. Но в случае с моей сестрой случай уж слишком необычный.
Этот наследник точно находка для шпиона. То ли ему настолько не хватает обычного общения, то ли Макс реально очень болтлив. Для моего блага лучше бы это было первое.
— А что необычного в незаконнорожденных? — пожимаю я плечами, делая равнодушный вид.
Главное, не спугнуть.
— Ну обычно только один родитель одаренный. И в большинстве случаев это отец ребенка. Но вот Ма…рия у нас исключение. Ее мать тоже одаренная. И догадываюсь, что из великого рода.
— Догадываешься? То есть никто не знает, кто ее мать? — ему все же удается меня удивить. — Ну, кроме отца, естественно.
— Никто. И зачем я тебе это рассказал… Так что моя сестра сделала? — торопится он перевести тему.
— Возмущалась нашему с тобой общению, как я понял. Так что ты ей про меня сказал?
— Ничего. Не говорил я с Маней про это. Наверное увидела нас и подумала, что ты… Ну что у нас разногласия.
Я уже натурально прыскаю со смеху в кулак. Маня! Докопается до меня еще раз, так и назову.
— Ладно, передай ей хоть, что никаких разногласий у нас нет. Или есть? — интересуюсь я причиной его появления.
— Нет, — неуверенно отвечает проклинатель. — Но я с новостями. Точнее с одной догадкой. Всю ночь провел в храмовой библиотеке. И нашел в очень древних книгах описание нескольких подобных случаев.
Макс опять озирается, потирает шрам на виске и подходит ближе:
— Скажи мне, Белаторский, сколько на тебе проклятий?
Глава 21
Задумываюсь я крепко. Во-первых о том, много ли можно говорить болтливому проклинателю. Парень же выдаст все первому встречному. Может, это только у нас с ним такая душевная связь, но вряд ли.
Во-вторых, а сколько действительно? Ну одно, от сейдконы, точно. Было еще, от хвостатой в горах, любительницы устроить семейный очаг магическим образом. Но его же сняли?
— А почему ты об этом спрашиваешь? — с подозрением уточняю я.
— Ах да, слово княжича, что не буду никому говорить о том, что ты мне про себя расскажешь, — как-то очень обыденно клянется Макс. — Я вообще-то не из разговорчивых.
Видно, что он искренне верит в свою молчаливость. Не могу я его понять, этого странного парня.
— Да ну. А для меня сделал исключение? Ты мне уже столько всего рассказал…
— Да? — удивляется он на миг и кивает. — Да, точно. Хм, обычно такого не бывает. В любом случае, Белаторский, я дал слово.
— А тебя самого не проклинали? — не отступаю я.
Знаю я из достоверных источников, как неожиданно могут сработать проклятия в связке с клятвами.
— Нет, конечно, — Макс впадает в задумчивый ступор и отмирает, убежденно мотая головой. — Нет. Не потому что проклинателя невозможно проклясть. А потому что я бы это знал и чувствовал.
— А мое, то есть мои проклятия ты тоже чувствуешь?
— Так. Может, ты все же сообщишь мне все данные? Мне нужен полный анамнез, чтобы разобраться.
Вздыхаю и отчаянно борюсь с недоверием. Слово то он дал… Хотя, чем мне может повредить история проклятий? Учитывая, что он и без того, знает многовато моих тайн.
В общем, чистосердечно сознаюсь, что подцепил еще одно, на гостеприимном севере. Пришедший в обычное равнодушное состояние Трианов, едва заслышав про хульдру, оживляется.
— Так это остаточное действие! — заявляет мне он с горящими глазами.
— Чего?
Вот пугают меня люди, шибанутые на научно-магической почве. В этом неуемном любопытстве они с жрецом очень похожи. И надо же, совпадение, именно от этих двух мне и прилетали нежданчики в последнее время.
— Снятие проклятия избавляет лишь от прямого воздействия. Но след остается всегда. И в случае, когда несколько проклятий взаимодействуют, последствия могут быть совершенно непредсказуемые!
Приходится сильно охладить его детскую радость своим возмущением:
— То есть, проклиная меня, ты знал об этом?!
До Макса сказанное им же самим доходит медленно. Парень бледнеет и часто хлопает ресницами, то ли пугаясь, то ли обижаясь.
— Нет, — наконец определяется он с чувствами и расстраивается. — Тогда я об этом не знал. Твой случай настолько редкий, что сами старшие не знали. Говорю же, в древней книге нашел…
Судя по всему, он готов расплакаться. И что мне теперь, его успокаивать? Проклятие получил я, непредсказуемые последствия тоже, а в печали теперь он.
— Ты это, Макс, соберись. Снять то это теперь как?
— А зачем? — непонимающе хмурится проклинатель. — Сам же сказал, что сработало наоборот. Разве ж это плохо?
— Давай-ка напомню, — терпеливо объясняю я, игнорируя легкую зависть в последнем вопросе. — Ты изначально мне хотел помочь со снятием другого проклятия. Оно, так то, меня может с ума свести.
— А ты уверен?
И тут я подвисаю. Если допустить, что одно на другое как-то воздействует, то может и в случае сейдконы оно сработало не так? Ведь именно проклятие сейдконы не дает сработать магии закрепления клятв. Пусть даже лично я списываю побочные эффекты на символы ифритов.
Но тогда творилось такое светопреставление, что вспомнить отдельные моменты я не могу. Да и не особо хочу вспоминать, что пришлось сделать.
— А думаешь стоит проверять? — подытоживаю я это бессмысленное обсуждение.
Этим экспериментаторам лишь бы очередную теорию или идею проверить. А мне потом бегать безумным, пусть и удовлетворенным. Представляю это зрелище и содрогаюсь. Демон тогда будет не самым страшным, что водится на острове.
— Можно проверить другое, — с энтузиазмом предлагает Макс. — Я могу наложить еще одно проклятие…
— Иди нахрен, Трианов, — от души выражаю я свое мнение по этому поводу.
— Но это бы точно подтвердило мою догадку, — проклинатель канючит, словно маленький ребенок выпрашивает конфету.
— Без догадок, теорий и идей. Я тебе ноги оторву, если ты вздумаешь меня еще чем-нибудь проклинать.
Трианов заметно пугается, но выдает согласный кивок. Вот теперь Машенька точно на меня накинется за наезд на брата. Но с этого станется попробовать.
Я зябко ежусь, с тоской поглядывая на затянутое серыми облаками небо. Дождь прекратился, но влажность в воздухе стоит такая, что можно вздохнуть и утолить жажду одновременно. Вот бы меня прокляли на разгон облаков…
— Давай подведем итог, — перевожу я взгляд на скуксившегося проклинателя. — Твое проклятие сработало не так, как ты хотел, из-за того, что на мне уже были и есть другие проклятия. Возможно, и другое работает не так, по этой же причине. Поблагодарим за это любвеобильную горную жительницу. Ну а как снять свое же проклятие, ты выяснил?
— Да, — Макс смотрит на меня с опаской. — Нужно провести ритуал в храме Шесемтет, только наша верховная сможет снять его. Но…
— Но это не точно? — подсказываю я, усмехаясь.
— Нет. В смысле да, но не в этом суть. Необходим совместный ритуал с участием нескольких верховных жриц. Требуется целительная сила верховной Хека и верховная Маат в качестве наблюдателя и подтверждения справедливости.
— Ну, это не проблема, — отмахиваюсь, обрадовавшись.
Пышногрудая Зоряна и моя строгая бабуля точно не откажут в помощи.
— Но это не все. Для таких ритуалов необходимо разрешение императора. Глава рода должен обратиться с прошением.
А вот это проблема. Или нет. Раз уж Трианова ко мне послал сам император, то почему бы не помочь и с разрешением на проведение ритуала. Если только это не было изначальным планом. Хтонь, я постоянно подозреваю главу империи в заговоре против меня.
Впрочем, это выяснить несложно. Передам деду информацию и проверим. И только я хочу сообщить пригорюнившемуся Максу хорошую новость, как до меня доходит один нюанс. Жрица Маат может ощущать силу хаоса во мне, как и жрица Хека.
Одно дело помогать наследнику великого рода, другое — одержимому. А чтобы выяснить, возможно ли такое, и дед, и император должны узнать о том, что во мне хаоса, мягко говоря, дохрена.
Макс видит, что я помрачнел, и расстраивается еще больше.
— Извини, Игорь, это я виноват. Если бы я знал, что так получится…
— Так, завязывай, — останавливаю я его. — Знал, не знал. Все равно бы попробовали. Уже неважно. Ты выяснил, из-за чего и что можно сделать. За это тебе спасибо. Дальше я сам буду разбираться.
Парень вроде и соглашается, но продолжает грустить и я по доброте душевной зову его на праздник. Макс отнекивается, отговариваясь тем, что никто его видеть не хочет. Приходится делать официальное приглашение, но он хоть улыбается.
На том мы и расходимся. Взглянув с надеждой на пасмурное небо, я отправляюсь к себе. Еще есть возможность поспать перед ужином и началом праздника.
Как мне отправить сообщение о необходимости группового сеанса верховных, я не знаю. Вся эта конспирация меня напрягает. Нужно придумать способ оперативной связи без придумывания завуалированных сообщений. И, пожалуй, предстоящий праздник может дать такую возможность.
Снится мне снова какая-то дичь. Но вместо кошмаров про неудачи в любви, ко мне приходят тени в тенях. По-другому это и не назвать. Я почему-то вижу красноглазую фигуру, которая появилась во время финала противостояния со страшим Панаевским. Тогда мне показалось, что это его и убило.
Является и загадочная персона в капюшоне, что разговаривала со мной на севере. И дряхлый дедок из развалин в пустыне, давший силу Нергала, тоже ворчит в темноте. Тревожный, но непонятный сон.