— Знаешь, буду очень рада, если до моего приезда пару раз под дядей развалится стул и старый негодяй как следует отшибет себе копчик.
Ти хихикнул. Потом вытянул за цепочку из-за шиворота амулет связи и что-то пробормотал.
— Угу, считай, сделано.
— Ти, у тебя есть мысли, как мне вести себя с Шаорраном? — На последней вечеринке я узнала у дракона, что он на две недели уезжает в Ларран, чтобы лично возглавить Посольство Тер-Шэрранта и познакомиться с принцессой Астер.
— Ну, после того как ты обломала Шэрна, Шао знает, что ты не так проста, как кажешься. Кстати, он расспрашивал меня о впечатлении от принцессы Астер.
— И что ты ему сказал?
— Что ты мне очень-очень симпатична, разумеется. Что с тобой стоит иметь дело. А, да! И сообщил, что ты прекрасно танцуешь!
Я хмыкнула. У меня уже были наготове три танцевальные вариации, которые гарантированно заплетут ноги Шаоррану косичкой, заставив спотыкаться на балу. Вроде бы ему такое нравится… Вообще, понятия о развлечениях у всех разные. И если кому-то приятно путаться в собственных ногах — отчего не помочь?
Но между делом Ти ткнул меня носом в очевидную вещь, которую я сама чуть не упустила из вида. После того как я спровадила Шэрна, у драконов были все основания подозревать, что принцесса Астер обладает магией. И полная уверенность, что она не так беспомощна, как изображает перед лордом Регентом. И Шаорран наверняка это знает. То есть разыгрывать роль несовершеннолетней простушки перед ним бессмысленно.
Еще мы решили, что Арден тоже вернется в Ларран. Для разнообразия в роли самого себя, кронпринца Арденариэля. И, естественно, явится во дворец почти одновременно с драконами. Лишь бы за ним эта, как ее, Верисиэлль не увязалась… а то такая неразбериха начнется!
С учебой мы вроде бы все утрясли. После сдачи экзамена по драконьему законодательству нагрузка снизилась до вполне приемлемой и, что важно, освободились утренние часы. Было бы странным, если б я ежедневно начала просыпать дворцовый завтрак. И эта сонливость затянулась бы на целый год. Еще мы решили, что после полугода в монастыре мне просто необходимо удариться в благочестие — ежедневные молитвы и бдения в часовне, чтение жития святых, отказ от трапез… Так можно прикрыть мое отсутствие во дворце и заодно потрепать дяде нервы. Например, заявить, что мне было видение святой Цецилии, которая строго велела сохранять целомудрие до ее личных особых указаний.
Сегодня днем я на всякий случай попрощалась с Мирикой, передав ей простенький с виду моховой агат в серебряной оправе на черном кожаном шнурке. Вещица в глаза не бросалась, и ее можно было носить и как кулон, и как браслет. Как обычно, я зачаровала амулет от потери или кражи. Похожий на акварельный рисунок овальный камушек с размытыми силуэтами тонущих в тумане лесных деревьев служил усилителем ментального сигнала. Теперь, если Мирике понадобится помощь, я услышу ее и в Ларране. И даже на берегу Северного моря.
Арден затребовал из башни Алла’тель список обучающихся там эльфийских студентов с личными характеристиками, чтобы подобрать кандидата, на которого можно было бы переключить внимание честолюбивой охотницы за кронпринцами. Поскольку семья Роон’нал обладала большими связями, к выбору стоило подходить осмотрительно: подсунь вредную блондинку какому-нибудь рьяному оппозиционеру или честолюбцу — и получишь немалую проблему в будущем. Нужен был верный Владыке парень с сильным характером, которому бы действительно нравилась Верисиэлль. Ти и Ар предполагали, что девица не постесняется влезть к «принцу» в постель… а дальше все будет зависеть от ее выбора. Если она сможет полюбить, то выйдет замуж и будет счастлива. Если же нет, то все закончится скандалом… но парень хотя бы удовлетворит свою страсть. Пока мы не определились с кандидатом и с тем, как объяснить ему происходящее.
Шон почти доковырял заклинание для просмотра картин прошлого, над которым бился последние недели. Я честно пыталась вникнуть, но пока моя теоретическая подготовка была недостаточной, и от зауми про темпоральное что-то-там у меня клинило мозги. Пока я поняла только, что для того, чтобы увидеть действительно что-то стоящее, а не то, как лягушка скачет задом наперед, нужно очень много энергии. Возможно, хватит сил нас четверых, подкрепленных магией наших драконов… а возможно, потребуется подпитка из Ока Дракона, которое я носила на груди не снимая. Вот только как заряжать накопитель, если у нас целибат из-за коллективной беременности драконом Повелителя?
Послушницу Лиррит успешно выкрали из монастыря. Сейчас она вместе с «принцессой» и «камеристкой» ехала в Ларран. Завтра Норд встретит карету в предместьях и заберет девушку в дом Ланы. Там она и останется, пока мы не покончим с гильдией полуорков-убийц. Поучится чему-нибудь полезному, посмотрит столицу, а заодно поможет Лане, которая ждала появления ребенка приблизительно через месяц.
У меня возникла смутная идея, как можно отбить поместье отца Лиррит у убийц, не дав им сбежать через портал и даже поднять тревогу. Теперь, когда мы умели блокировать любую магию, кроме драконьей, можно было отсечь и амулеты связи, и телепорты от источников магии и вывести их из строя. Только непонятно, область какого размера мы можем изолировать за один раз? Шон обещал поработать… у нас была еще неделя на подготовку.
Маги Мириндиэля приступили к облету Империи. Карту разбили на квадраты, которые потом тщательно прочесывали, не пропуская ни одного угла. Пока ничего не нашли, но охота только началась.
— Принцесса Астер! Племянница! Как же нам не хватало тебя, девочка!
Я сделала вид, что споткнулась, одновременно уклонившись от объятий лорда Фирданна. Как метко написал один поэт: «Давно я не встречал гадюки. И что-то не скучал в разлуке!»[1] Изображавший Ирис Тиану ловко поддержал меня под локоть, в то же время загораживая от распростершего длани дядюшки.
— Как же мы соскучились… — Дядюшка Гвидо, изогнув руки кренделем, попытался подъехать с другой стороны. Он что, всерьез собирается меня прижать к груди? Да я ему сейчас сама нос откушу! Или лучше отрежу — кусать такого противно!
Тиану резво вклинился между нами, успев подхватить большую ковровую сумку, судя по виду — с обувью. И, поскользнувшись на булыжниках двора, уронил ее дяде на ногу. Дядя взвыл.
«Что там было?»
«Не знаю! Но я утяжелил это магией! Пусть лапы не распускает!»
— Дядюшка, — я присела в реверансе, — я тоже рада вас видеть! Но как вы можете так нарушать заветы Храма? Благородным девицам до свадьбы негоже обниматься с мужчинами!
Дядя посмотрел на мое бледное осунувшееся лицо с синяками под глазами и вздохнул. Да, не такой встречи он ждал. Хотя какой смысл обниматься с тощей кикиморой с лицом цвета брюха дохлой жор-рыбы? Никакого удовольствия! Была худышка — стала монашка!
«Да, что-то я тут перемудрил…» — мелькнуло в дядюшкиной голове.
Я захлопала ресницами, сдерживая смех.
— Дядюшка! Как я благодарна вам, что попала в этот чудесный монастырь! Как бы иначе я смогла узреть истинный путь? — приложив ладонь к груди, запрокинула голову, прикрыла глаза, как анемичная курица, и громко затянула визгливым фальцетом:
Славься, святая Цецилия дева!
Путь нам пресве-етлый ты указала.
Жизнь целомудрия клятвой связала…
Блага мирские отринуть велела…
Дядя закатил глаза. Тиану, который уже слышал сегодня мою репетицию, ментально ржал, как-то умудряясь сохранять восторженно-идиотское выражение лица. Кучер ретировался за угол кареты и там заткнул уши, гвардейцы у дверей сморщились, как от зубной боли. Где-то завыла собака. Когда я вывела последнюю строчку: «Твоо-им заветам мы будем верныыыы!» — Двор облегченно вздохнул.
Я уставилась на дядю, всем видом показывая, что ожидаю горячего одобрения. Увы, не дождалась. Дядя как-то странно побагровел, выпучил глаза и начал хватать ртом воздух. Вот непонятный — сам же хотел благочестия и кротости!
В сопровождении Тиану-Ирис и несущих багаж слуг я отправилась к своей комнате, зашла — и вот тут-то завизжала по-настоящему! Вылетела в коридор и издала такой звук, что задребезжали рыцарские доспехи и оконные стекла на трех этажах. Шедший за нами следом лорд Фирданн шарахнулся.
— Вертеп разврата! Гнездо порока!! Жилище блудницы!!! — с искаженным лицом я начала наступать на пятящегося задом дядю.
Не знаю, что лорд Регент узрел в моих глазах, но по коридору разнесся резкий запах тухлых яиц. Потом дядя примиряющее поднял обе ладони и забормотал:
— Все переделаем, как ты хочешь! Я думал, тебе понравится!
Ага, понравится! Он что, такой интерьерчик в любимом публичном доме подсмотрел? От сочетания ржаво-красного атласа с малиновым бархатом на занавесках и обивке стен глаза лезли на лоб. Ковер был густо-багровым, а постель затянули черными простынями. Все небагровое было вызолочено. Полог сняли, и теперь над кроватью красовалось огромное зеркало в оправе из поросячьего цвета сердечек, нанизанных на золотые стрелы.
— Я верна заветам Храма! И если это бесстыдство немедленно не уберут, — я завыла, постепенно повышая тон голоса до визгливых всхлипываний, — я сама пожалуюсь Настоятелю, что меня хотят сделать блудницей! Святая Цецилия защитит свою верную дщерь!
Высыпавшие в коридор придворные морщили от сероводородной вони носы, но не уходили, жадно впитывая каждую нотку скандала. Я не сомневалась, что уже к вечеру по городу поползут слухи, а потому с радостью просветила присутствующих насчет зеркала над кроватью с черным бельем и малиновых занавесок.
Дядя хватал ртом воздух и отмахивался от меня руками. Наконец, не выдержав, отцепил от пояса кошелек, кинул, не считая денег, стоявшей за моей спиной Ирис и, выдавив: «Займись этим немедленно!» — сбежал. Камеристка обняла за плечи плачущую меня и увела в покои принцессы.