Охота пуще неволи
Будрину Юрию, моему другу охотнику, посвящаю.
ПЕРВОЕ РУЖЬЕ
Первое ружье у меня появилось, когда мне исполнилось 14 лет. Покупка его стоила не только денег, которые копились с большим трудом, но и упорной борьбы с родителями. Дело в том, что ни отец, ни мать и слышать не хотели о ружье.
Напрасно я пускал в ход все свое красноречие, на какое только был способен, напрасно заверял, что буду очень осторожен в обращении с ружьем, напрасно давал обещания отлично учиться и примерно себя вести — ничего не помогало.
В ответ приходилось выслушивать длинные и скучные нравоучения, смысл которых сводился к одному: хорошо учиться и быть дисциплинированным — моя прямая обязанность, которую я должен выполнять без каких-то особых поощрений. Родители вспоминали немало несчастных случаев на охоте, когда люди тонули в озерах, погибали в болотах, становились жертвами лесных хищников или по ошибке стреляли друг в друга.
Странно, на меня эти страшные истории не производили никакого впечатления. Я почему-то был убежден, что ружье здесь ни при чем, а виноват его владелец, не умеющий обращаться с ним, или не знающий местности, или не проявивший должной ловкости, смелости и находчивости в опасную минуту. Зато мать или отец, расстроенные собственным рассказом, еще более укреплялись в своем решении не позволить мне приобрести ружье.
— Нет, нет, — говорила мать, — и думать забудь об этом. Вот станешь большим, тогда делай, что хочешь.
Станешь большим! Сколько разговоров заканчивалось этими двумя словами. Уж тогда-то я, конечно, буду делать, что захочу. Но ведь до этого так далеко…
Отчаявшись решить вопрос «мирным путем», я задумал купить ружье тайно от родителей и поставить их уже перед свершившимся фактом. Признаюсь, сейчас мне самому такой поступок кажется не вполне благовидным и следовать моему примеру я не советую. Но что же, дела эти давно минувших дней, и теперь можно покаяться в своих старых грехах.
Решив, несмотря ни на что, стать владельцем заветного ружья, я сразу же встретил неодолимое препятствие: у меня не было нужной суммы денег. Вернее, не было их совсем. И тут на помощь пришел мой товарищ Юрий.
— Копи деньги понемногу на сберкнижке, — посоветовал он, — вот и наберешь.
Совет приятеля показался мне разумным, и через несколько дней я уже держал в руках серенькую книжку вкладчика сберкассы. Правда, первый мой вклад был невелик — 8 рублей, но он положил начало. Ценой строжайшей экономии и отказа себе в удовольствиях, я медленно увеличивал первоначальную сумму. Деньги родители давали редко, главным образом на завтраки в школе да изредка на кино и книги. И я старался тратить как можно меньше, чтобы отложить лишний рубль на покупку будущего ружья.
Как я в то время завидовал Юрию! Он тоже собирался купить ружье, и его отец пообещал для этого необходимую сумму. Бывают же на свете счастливые люди!
Часто мы с Юрием мечтали о том, как станем вместе ходить на охоту, каких птиц и зверей будем стрелять, какие у нас будут ружья. Я хотел купить ружье системы Бердана 28 калибра, оно стоило всего 47 рублей, а одноствольное ружье центрального боя — 80! Таких денег, я это хорошо знал, мне не собрать очень долго. Поэтому в спорах старался доказать преимущества берданки, а Юрий горячо отстаивал ружья центрального боя. Убедить меня ему не удавалось по понятной причине… Но одно обстоятельство изменило мое отношение к берданке.
Как-то я зашел в магазин «Динамо», куда часто заглядывал в последнее время, и невольно стал свидетелем разговора продавца с одним из покупателей. Этот покупатель выбирал себе ружье.
— Берданку вы мне и не предлагайте, — говорил он, рассматривая шомпольную двустволку. — Это — не ружье, а кочерга, которая и годится разве только для того, чтобы в печке шуровать.
— Конечно, ружье не очень, — соглашался продавец. — Ружье, можно сказать, дамское, 28 калибр. Но бьет неплохо и в обращении удобное. Учтите, что вы будете тратить очень мало боеприпасов, а это имеет значение.
— Нет уж, увольте. Знаю я такие «экономные» ружья. У них и затворы выскакивают, и зубы выбивает, и прочие курьезы случаются.
Конца разговора я не слышал и ушел из магазина расстроенный. Вылетают затворы! Можно лишиться зубов! Нет, такая перспектива мне совсем не нравилась. После долгих размышлений я пришел к выводу, что ружье Бердана — не для меня.
Однажды в воскресенье ко мне зашел Юрий. Едва взглянув на него, я понял: случилось что-то очень важное. Лицо друга выдавало плохо скрываемую радость, а на губах играла таинственная улыбка.
— Ты свободен? — каким-то фальшиво равнодушным голосом спросил он и, получив утвердительный ответ, добавил:
— Тогда пойдем ко мне. Посмотришь ружье.
— Ружье?
Через пять минут мы уже шагали к дому Юрия, а спустя еще десять минут я держал в руках, трясущихся от волнения, новенькую тульскую двустволку 20 калибра. Нечего и говорить, что ружье было подвергнуто самому подробному осмотру. Я завидовал Юрию и даже не пытался скрыть свою зависть. Я очень любил своих родителей, они всегда были добры ко мне. Но в те минуты мне было горько и обидно. Почему они не хотели понять, что значило для меня ружье, почему бы им не подарить его мне?!
В тот же день случилось еще одно примечательное событие. Мы с Юрием отправились гулять и зашли в универмаг. Магазин только что получил одноствольные ружья Ижевского завода и возле отдела спортинвентаря толпились покупатели. Мы протиснулись к прилавку и узнали, что ружье стоит 72 рубля.
— У меня только 67 рублей на книжке и немного мелочи, — грустно сказал я. Не хватало пяти рублей. Всего пяти рублей! Где их взять? Одноствольные ружья в то время в продаже появлялись не часто и упустить момент нельзя.
— Хочешь — дам тебе взаймы? — неожиданно предложил Юрий.
Я знал, что это его последние деньги, и по достоинству оценил поступок друга. Вдвоем мы начали выбирать ружье. Познания наши в оружейной технике были невелики, но мы с деловым видом перебрали несколько ружей и, наконец, остановились на одном: с темно-коричневой ложей. 16 калибра.
И вот, деньги заплачены. Я — обладатель хорошей централки — гордо иду по городу. Иду… Куда? Этот вопрос с особой отчетливостью встал передо мной. Явиться с ружьем домой я не мог. Спрятать его? Где? Снова выручил Юрий, посоветовав хранить ружье пока у него, а тем временем подготовить постепенно родителей.
Я так и сделал. Но разве можно скрыть радость? Как не поделиться ею с другими? Я сказал о покупке ружья матери.
— Купил? — не поверила она. — Настоящее ружье?
И вдруг как-то по-особенному тепло посмотрела на меня. Может быть, в ту минуту она подумала, что я уже не настолько мал, каким казался ей до сих пор, может быть, другие мысли смягчили ее, но мать спокойно и даже ласково сказала:
— Ну, если купил, так показывай.
Я мигом сбегал к Юрию и принес ружье. Покупку мать похвалила и только заметила:
— А что скажет отец?
Да, с отцом сложнее. Я хорошо знал его крутой нрав и мог предположить, как он будет реагировать на мой поступок. Несколько дней я мучился, тщетно стараясь найти подходящий предлог для того, чтобы объявить отцу о своей покупке. Не придумав ничего лучшего, я повесил ружье на стену, а сам ушел в цирк. Расчет был прост: отец придет с работы, посмотрит ружье, и первая вспышка гнева меня минует. Когда я вернусь из цирка, он будет уже спать.
Я ошибся в одном. Отец в этот вечер долго не ложился спать и сам открыл мне дверь, молча проводив в комнату. Это молчание действовало угнетающе. Я сел ужинать, а отец, не торопясь, расспрашивал о цирковом представлении. Неожиданно он сказал:
— Ну и дрянь же тебе подсунули. Я непонимающе посмотрел на него.
— Ружье, говорю, дрянное ты купил. Уж, видно, мне самому надо было выбрать.
Я спросил, почему он считает «ижевку» дрянью. Оказалось, что отец незнаком с этой системой и, осматривая централку, никак не мог ее открыть. Я встал из-за стола и, волнуясь, показал, как открывается ружье. Этот маленький эпизод смутил отца, и он только сказал:
— М-да.
Потом как бы про себя добавил:
— И в кого только ты уродился, охотничек.
— В деда, — неожиданно вмешалась в разговор мать. — Мой отец вот с этих же лет начал с ружьем ходить.
— Ну ты-то на охоту не пойдешь, — заметил отец, глядя на меня. — Ружье будет висеть на стене.
Висело ли ружье на стене? Да, в те дни, когда я не ходил на охоту.
С тех пор прошло двадцать лет. За эти годы у меня перебывало несколько ружей разных систем и калибров. Но я всегда буду с любовью вспоминать свое первое ружье — скромную ижевскую одностволку 16 калибра, доставившую мне столько радости. Может быть, именно это первое ружье помогло мне лучше узнать и сильнее полюбить прекрасную природу родной страны.
НЕРОН
Валерий остановился. Держась одной рукой за ветку березы, он поднялся на носки, стараясь разглядеть, что происходит на лужайке. Лицо юноши осветила довольная улыбка.
Нерон стоял возле небольшого куста в характерной для него стойке. Издали мелкие кофейного цвета пятна не были видны, и пойнтер казался совсем белым. Всем своим видом он показывал, что нашел дичь и дело за охотником. Отсутствие хозяина беспокоило собаку. Она часто оглядывалась, не упуская, однако, из поля зрения и куста с затаившейся в нем птицей. Нервно подергивая хвостом, Нерон приподнял немного левую переднюю лапу и чуть подался вперед, усиленно втягивая ноздрями манящий запах.
Валерий не торопился. Он хотел испытать выдержку собаки. Отец говорил, что пойнтер полчаса способен простоять на стойке. Сегодня Нерон работал отлично, и сетка Валерия была полна дупелями, бекасами и перепелками. А сейчас Нерон, видимо, нашел тетерева. Это чувствовалось по его поведению.