Покинутые жилые корпуса маячили впереди меня, но я предпочёл сунуться влево, где, как мне показалось, имело место некое пустое пространство.
Нет, мне не показалось, но, выйдя из-за кустов, я прошёл по высокой траве, а потом увидел перед собой разнокалиберные низкие холмики и сразу понял, куда попал. Выходило, что занесло меня прямиком на местный погост, то есть кладбище…
Могильных холмиков вокруг меня были десятки. Большинство не было обозначено никак, а вот над отдельными всё-таки стояли таблички или совсем немногочисленные пирамидки. Как я предположил, если была такая возможность или желание, к куску металлического уголка или трубы приваривали или приклёпывали металлическую табличку, на которой зубилом, долотом или ещё чем-то режущим вырубали фамилии и прочее. Ну а редкие здесь проржавевшие пирамидки были очень неумело согнуты из жести, возможно, снятой с неисправных машин. Вопрос, кто ставил эти импровизированные надгробия – те, кому было небезразлично, кто именно здесь похоронен? Друзья-родственники-сослуживцы? Всё может быть, однако было ясно главное – хоронили здесь много, а значит, жизнь была отнюдь не сахарной. «Повезло» же кому-то столько махать лопатой, особенно если закапывать пришлось во время ядерной зимы…
Пройдя взад-вперёд по погосту, я постарался рассмотреть некоторые наиболее хорошо сохранившиеся таблички. Над маленькими индивидуальными холмиками они были, например, такими: «Алимпиев Д. Ф. 1916–1963», «Задеря Б. Б. 5.02.1905–3.12.1962», «Тимиргазин», «Д. Онанских», «Маликов Ш. Э.». С большими холмиками было сложнее, поскольку большинство из них было вообще без указаний на то, кто здесь похоронен. Братские могилы? Падёж стал настолько массовым, что индивидуальные захоронения перестали практиковать? Хотя нет, пару различимых табличек я на больших захоронениях всё-таки нашёл. «Шатилов А. Н. Шатилова З. Г. Шатилов К. А. Шатилова П. А.» – ну явная семья, где родители похоронены вместе с детьми, но при этом дат никаких. «Насибуллины», «Семья Варапановых» – аналогично, но ещё менее информативно.
Спрашивается, что мне даёт знание о том, что здесь похоронен некий неведомый мне «Маликов Ш. Э.», который, очень возможно, вообще родился неизвестно зачем и умер неизвестно от чего? Однако какие-то выводы всё-таки можно было сделать. Например, крайней датой на сохранившихся табличках был август 1964 года. То есть по надмогильным датам выходило, что сидели они здесь года два. А значит, как-то перезимовали, а когда ядерная зима кончилась – ушли, а если точнее, уехали. Интересно только, куда, зачем и кто им приказал это сделать?
По соседству с кладбищем обнаружилась и явная бывшая спортплощадка, где ещё остались вкопанные в землю волейбольные столбы с кольцами и сваренные из труб футбольные ворота. Но сейчас там не было ничего, кроме штабелей, сваленных среди зарослей жасмина пустых и совершенно негодных железных бочек, в многочисленных дырах которых весело поскрипывал и позвякивал лёгкий летний ветерок.
Уйдя с погоста, я вернулся к бывшим жилым и административным корпусам. И, заглянув в них, утвердился в своих предположениях насчёт отъезда здешнего населения.
Было видно, что всё покинуто очень давно. И ушли отсюда, унеся или увезя с собой всё ценное, что только смогли забрать. Под крышами жилых корпусов теперь гнездились новые хозяева – какие-то мелкие птицы, вроде воробьёв и ласточек.
А внутри сохранились в основном панцирные койки и грубо сколоченные нары в два-три яруса. Сюда явно неоднократно заходили, ища что-нибудь полезное (иначе почему некоторые койки были сдвинуты, развалены на части или опрокинуты набок, а по полу разбросан совершенно невообразимый мусор?), но вряд ли здесь можно было найти хоть что-то годное. Да и наведались сюда крайний раз, исходя из отсутствия свежего говна и прочих подобных следов человеческой деятельности, очень давно…
Судя по закопчённым потолкам и сохранившимся кое-где выведенным наружу через стены и окна «рукавам» железных труб, печи здесь когда-то были (чем их топили – понятно, принимая во внимание превращённые в пеньки деревья и отсутствие забора), но и их тоже уволокли. Остались только набросанные или прибитые к полу листы металла со следами сажи и золы, на которых эти печки стояли. И только в одном месте я рассмотрел валявшуюся на полу ржаво-дырявую буржуйку без дна, похоже, смастряченную из старой металлической бочки…
Вообще здесь было ещё много чего – и забитая всё теми же негодными бочками явная слесарка, где сохранились самодельные верстаки с откуда-то притащенными наковальнями и тисками, и что-то вроде автомастерской, где кроме смотровой ямы и полуразобранного колёсного трактора ДТ-20 остались в основном старые покрышки, дырявые канистры, ржавые вёдра и опустошённые баллоны для газосварки. Была и «генераторная» с неумело, но основательно растянутыми по окрестностям проводами. Раньше там явно стояло целых три движка, а теперь остался только один, полуразобранный, явно снятый с какого-то трактора или тягача дизель, похожий на танковый В-2.
В сохранившем на отсыревших стенах остатки белой краски местном «медблоке», где отдельно устроили аж три, пустых ныне, операционных, сохранилась кое-какая мебель, остатки ширм, коек и рукописного плаката-памятки на стене «Что нужно знать о лучевой болезни». Здесь, судя по опрокинутым шкафам и стеллажам, тоже успели порыться…
В бывшей столовой тоже не нашлось ничего интересного, кроме длинных столов вкупе с поломанными стульями, табуретками и лавками, да сложенных из кирпича явно ещё до войны чёрно-коричневых плит на кухне. А ещё здесь были черепки от посуды, разбитые стеклянные банки и очень много пустых консервных жестянок, не сохранивших даже воспоминаний о своём прежнем содержимом. На одном столе недалеко от выхода лежала треснутая ржавая сковорода без ручки. Мне показалось, что под ней что-то есть. Чисто машинально подняв сковородку, я действительно обнаружил обрывок явно забытой кем-то истлевшей бумаги, на котором когда-то написали (химическим, похоже) карандашом:
«…равляем с второй п…
…я едет через двое су…
…равление северо-вост…
…ряжение Комите…»
Ага, то есть надо понимать, что в момент, когда они отсюда эвакуировались, пресловутый «Чрезвычайный комитет по восстановлению народного хозяйства» во главе с Е. Фурцевой ещё действовал? Или были и ещё какие-то другие «Комитеты», рангом поменьше? Ладно, и на том спасибо…
Поняв, что в бывшем пионерлагере мне ничего более не найти, я вернулся назад и, выйдя к заросшей дороге, направился своим прежним маршрутом. Было ощущение, что я заявился сюда слишком поздно, поскольку за десять лет гибель прежней жизни стала уже необратимой. Пустота и неживые шорохи ветра в траве и листьях только усиливали ощущение безнадёги.
Однако спустя часа полтора «Вервахт» наконец начал показывать на моём пути скопление строений и человеческие отметки (в количестве нескольких десятков), все сплошь зелёного цвета. То есть аборигены вооружены не были и угрозы пока не представляли…
Стало быть, до деревни оставалось меньше пяти километров. Час ходьбы, если никуда не торопиться. Однако дело уже к вечеру.
Миновав придорожную лесопосадку, я пошёл дальше вдоль дороги, через заброшенные поля, в сторону маячивших за деревьями крыш деревни.
Неожиданно «ИКНС» предупредил, что навстречу мне движется некий человек. Вес 33 кг, пол женский. Поскольку отметка стандартно-зелёная, опасности неизвестная не представляла и оружия при себе не имела.
Потом я увидел впереди некое приближающееся со стороны деревни серое пятно. Остановившись на обочине, я взял автомат на изготовку и стал ждать. Интересно – они заметили меня и выслали навстречу парламентёра? Или это не «комитет по встрече», а некий берсерк-камикадзе, специализирующийся на истреблении чужаков?
Однако серое пятно вскоре обрело вид худенькой босой девчонки (на вид лет пятнадцать, или меньше) с длинными нечёсаными тёмными волосами, вся одежда которой состояла из явно великоватого балахона неразборчиво-бурого цвета длиной ниже колен и без рукавов. Мне даже показалось, что это был просто мешок с дырками для шеи и рук. Чем дальше, тем всё менее выжившие после атомной войны бывшие советские граждане соответствовали вбитому плохими импортными фильмами стереотипу относительно облачённых в самодельные доспехи суровых «воинов пустошей» или мутантов. Или атомная война была какая-то не такая, или люди другие? Фиг его знает…
Причём шла эта девчонка не вдоль дороги, а постепенно забирала куда-то в сторону от меня. Я ей что, вообще по фигу?
– Эй, малютка, ты чья? – спросил я, изобразив на лице улыбку и опустив автомат, максимально миролюбивым тоном, когда девчонка подошла ко мне почти вплотную. Настолько, что я рассмотрел её лицо – вполне чистое, особенно на фоне грязноватых и расцарапанных во многих местах рук и ног.
Однако реакция оказалась более чем парадоксальной. Незнакомка даже не обернулась, пройдя мимо с таким видом, словно здесь никого, кроме неё, нет, а я просто столб или дерево…
Впрочем, серые глаза её я всё-таки успел увидеть. И оказались они пустыми и абсолютно безумными, почти как у тех звероребятишек, от которых я накануне «зачищал окрестности». Вот вам и сюрприз – тоже чокнутая, но явно не буйная…
Оно понятно, ядерная война, то-сё, но когда из десяти встречных семь или восемь оказываются идиотами – это, согласитесь, как-то слишком …
В общем, и здесь не приходилось рассчитывать на какой-то конструктивный диалог…
Хоть кто она и куда идёт? Ведь движения девчонки вроде бы были вполне осмысленными…
Я посмотрел ей вслед. Пройдя по траве ещё немного, девчонка явно что-то там увидела и бухнулась на корточки, после чего принялась делать руками перед собой некие движения.
Держа «АК-47» наготове, я подошёл поближе. Интересно же, в конце концов…
И сразу же стало понятно, что она всего-навсего что-то сосредоточенно выкапывает из земли, прямо руками…
Стоп, да это же всего-навсего лопух?!