Кроме того, я прихватил АПС с кобурой, две гранаты «Ф-1», бинокль и флягу с коньяком.
Подняв сразу потяжелевший на целый килограмм «АК-47», я перебежками двинулся к месту перестрелки и относительно быстро нашёл позицию для наблюдения на возвышении, за практически потерявшимся в зарослях жасмина обломком кирпичной стены.
В остальном осмотр через оптику места «сражения» показал, что медичку благополучно заперли, загнав в некое углубление у подножия каких-то ну очень странных руин.
Причём эта яма или воронка располагалась за кормой корпуса взорванного танка, Т-54 или Т-55. То есть впереди неё был танк, вокруг которого проросли какие-то кусты, а позади – поросший густой травой, но всё же голый склон. То есть просто убежать или уползти в сторону ближайших руин Зоя не могла, но и обойти её, чтобы навалиться и скрутить, для этих семерых красавцев было не реально. Нет, то есть, конечно, реально, при условии, что половина из них, прежде чем добегут и сделают своё дело, могут быть убиты или ранены. Вот же идиоты, с одной обоссавшейся от ужаса бабой всемером разобраться не могут! Хотя у бабы-то патроны пока есть, а вот у них с боеприпасами, судя по всему, полный аллес капут…
Меня они не видели, поскольку «ИКНС» у них не было, назад никто из них явно не оборачивался, да и шуршавший в траве и кустах ветер постоянно создавал некоторый шумовой фон. «Охотнички» расположились на возвышениях вокруг своей цели и, похоже, упорно чего-то ждали. Интересно знать – чего?
При этом и «счастливую владелицу «ТТ», и её противников визуально было плохо видно, трава и кусты загораживали. То есть я исключительно благодаря «ИКНС» вполне чётко наблюдал, где кто располагается (даже с указанием прицельной дистанции до каждого), а вот они – увы. И по всему выходило, что плохо видевшая пространство прямо перед собой Сиротина действительно стреляла больше для испуга, на звук…
Зачем здесь был этот разбитый танк, за которым она пряталась, и как он вообще сюда попал, было загадкой. Ну да мало ли. Чего в здешней жизни не бывает. После подводной лодки удивляться чему-либо уже вообще не стоило…
Странно, но никаких следов сильного пожара на танковом железе не было, и, значит, погиб он вовсе не от ядерного взрыва. А вот как его разнесло до такой степени – отдельный вопрос. Тут даже и сравнивать особо не с чем…
Хотя когда-то в Чечне в качестве журналиста мне доводилось видеть подорвавшуюся на противотанковой мине БМД-1. А БМД-1, чтобы вы знали, это та ещё хрень, поскольку (как чётко выяснили ещё в Афгане) при подрыве на противотанковой мине (даже не на фугасе!) при ударе взрывной волны неизбежно происходит прогиб её днища, а прямо над ним располагаются артвыстрелы (73-мм, к пушке «Гром», которая фактически СПГ) в «карусели» автоматизированной укладки. Те снаряды тупые и, разумеется, не отличают толчка при подрыве машины от очень похожего удара при пуске. То есть от характерного сотряса снаряды автоматически встают на самоликвидацию, и через 7–10 секунд БМД-1 превращается во «взрывающийся торт со свечками». Точнее, для этого фейерверка достаточно, чтобы взвёлся на самоликвидацию хотя бы один снаряд в укладке. Что остаётся от экипажа (если он не успел покинуть обречённую машину за оные десять секунд) – вам лучше не знать. Говорят, что году в 1982 г. это даже проверяли на полигоне, в присутствии больших чинов, поскольку товарищи маршалы и конструкторы в подобное верить отказывались…
Но это БМД, в которой буквально всё сделано ради облегчения. А тут всё-таки полноценный танк. Сквозных дырок на его корпусе я, как ни напрягал зрение, не разглядел. Потому и напрашивался закономерный вывод о том, что его, скорее всего, подорвали, предварительно частично разобрав. А что тут ещё прикажете думать? Башни у этого Т-54 не было (а может, это вообще не танк, а какая-нибудь бывшая БРЭМ или тягач вроде БТС-2?), ходовая сохранилась частично (одной гусеницы не было, отсутствовало по паре катков с каждой стороны), двигателя не было, да и внутри корпуса (подбашенный погон и крышу МТО явно выбило взрывом) мало что осталось. Притом что на лобовой броне торчали остатки какой-то массивной хрени. Какое-нибудь дышло для каткового минного трала? Увы, но в бинокль подобные детали просматривались плохо…
И самое главное, танк этот появился здесь явно уже после пожаров и ядерной зимы. На ржавой броне его корпуса сохранились остатки защитно-зелёной краски. Стало быть, агрегат был на ходу и им какое-то время пользовались по прямому предназначению. А потом его разукомплектовали и бросили. Вопрос – почему именно здесь?
Да и руины здания, расположенные сразу за танком, вызвали у меня ещё больше вопросов. Это что, бывшие мастерские? Было такое впечатление, что в первом этаже располагались какие-то гаражи или боксы с металлическими воротами, но их очень качественно засыпало землёй и сложившимися внутрь обломками верхних этажей, так что в траве были видны только какие-то характерные фрагменты, очень напоминавшие когда-то висевшие над этими самыми воротами патроны и провода для лампочек…
И ещё – почему вокруг этих руин такой основательный земляной вал? Остатки соседних сооружений выглядели не в пример неряшливее…
У меня чем дальше, тем больше складывалось впечатление, что землю туда долго сгребали (уж не с помощью ли этого самого танка?), а уже потом вполне сознательно подорвали (или обрушили каким-то другим способом) остатки верхних этажей с одной-единственной целью – обеспечить на перспективу маскировку до полного слияния с пейзажем. И тем, кто это придумал, всё вполне удалось. За годы и склон, и сами руины капитально заросли сорной травой и кустарником. А некоторые, явно подозрительные, детали мог заметить только свежий человек вроде меня…
Кстати, разукомплектованный корпус танка стоял на своём месте уж как-то слишком ровно. Что-то тут было не так…
И, кроме первого этажа, в этой руине должны были сохраниться ещё и подвалы… Что-то чужеродное, мелькнувшее за стёклами бинокля, привлекло моё внимание. Я присмотрелся. Так… Из травы и обломков кирпича, венчавших странные руины, вертикально торчало нечто странное и ржаво-железное, примерно десятиметровой высоты, стоявшее слишком ровно, чтобы быть просто чудом сохранившейся деталью каких-то, начисто сметённых взрывом водородной бомбы металлоконструкций. Ой, как интересно…
И тут услужливая автоматика «Вервахта», опережая мои собственные выводы, выдала, что, по её биоэлектронному мнению, эта конструкция – «предположительно радиомачта»…
А потом, без паузы, уточнила, что под руинами имеются «обширные подземные помещения в один-два яруса, имеющие несколько наблюдательных и вентиляционных амбразур и ведущих к поверхности ходов» (примерное расположение амбразур было немедленно показано, но чисто визуально я их, разумеется, не увидел – уж слишком хорошо они были замаскированы, интересно, по каким признаком их засекла моя махинерия?). Причём через эти самые амбразуры «ИКНС» фиксировал ещё и «предположительное наличие внутри подземных помещений работающего двигателя внутреннего сгорания»!
Опа! Вот это номер…
Укрытие, да ещё и с уцелевшей спустя десять лет радиомачтой и работающим генератором? Значит, раз генератор работает, там кто-то до сих пор живёт? Что же, выходит, уже после ядерной зимы кто-то обустраивался здесь вполне сознательно и надолго? И эта придурочная Зоя знала, куда и к кому шла?
Надо будет поспрашивать…
Она что, всерьёз надеялась на чью-то помощь? Или тут всё обстоит с точностью до наоборот и это преследователи целенаправленно загнали её именно сюда? Может, здесь их «логово», то самое «лежбище, где у них любовь с интересом»? Но если так, то почему они все до сих пор сидят снаружи?
Пытаясь выяснить хоть что-то, я попробовал послушать их разговоры с помощью той же автоматики.
Ну, мадемуазель Сиротина ничего не говорила, и «Вервахту» было слышно только её тяжёлое дыхание.
В кустах возникло какое-то шевеление, бабахнул очередной пистолетный выстрел, а затем, после некоторой паузы, грубый мужской голос хрипло и как-то шепеляво заорал, обращаясь явно к Зое:
– Отдай уже ствол, дура! Если отдашь, живой отпустим!! Ей-богу!!
Ответа, как легко догадаться, не последовало.
Потом автоматика произвела более тонкую настройку, и я услышал продолжение.
– …лядь, да чего ты с ней разговариваешь… мля… давай кучей… и всё… – предложил чей-то неизвестный и злобный шёпот.
– …в жопу, – отозвался его собеседник (судя по голосу, это был обладатель того самого хриплого голоса, только что предлагавший отдать ствол). – Ты знаешь, сколько у неё всего патронов?.. Уже один раз вас послушался, мудаки, нах… полезли скопом… да ещё темнота… и чо?.. Рыжего застрелила – скажешь с испугу?.. Ведь ещё кого-нибудь убьёт… а нас и так мало…
– …И чего?..
– …Чего-чего… Всё то же… Ждём…
– …Ну да, а пока ждём, она все оставшиеся патроны высадит?.. На буя нам шпалер без патронов?..
– …Ох, заткнись уже, нах… вообще, это, была твоя с покойным Рыжим идея… Если до темноты ничего не изменится, даже не знаю… Конопатого нашего так просто спускать нельзя… придётся мочить и зря патроны тратить…
– …Твои, что ли, патроны, Рябой?..
Ну, то есть насчёт их боеприпасного голода я вполне угадал, как и то, что далеко не все выпущенные Зоей патроны ушли в «молоко». А значит, живой эти «персонажи» её отсюда теперь всё равно не выпустят…
Так или иначе, декорации в основном определились. Ладно, я вами, козлами, займусь. А уж потом разберусь и с этим странным подземным сооружением. Которое вызвало мой живой интерес, в отличие от этих говнюков…
Я ещё раз посмотрел, кто из них где (наличия хоть каких-либо людей, кроме этих восьмерых, в радиусе пяти километров автоматика не показала), и прикинул, с кого начинать. Похоже, «ППШ» был у того самого хрипатого, который отзывался на кличку «Рябой». Что, это и есть их батька-атаман? Мы красные кавалеристы, трам-пам-пам, и командира нашего зовут Абрам?
По сторонам от него расположились трое с холодным оружием и арбалетчик. Двое с карабинами сидели выше и значительно дальше от вожделенного «Тульского Токарева», на холмиках за обломками строений. Похоже, страховали на случай, если хозяйка «ТТ» куда-то побежит. Только куда? И смогут ли они, при подобной попытке, оторвать от себя хоть один драгоценный патрон?