В моих сразу же оживших наушниках зашуршало и захекало, а потом через все эти фоновые звуки стали доходить и какие-то связные слова и реплики. Судя по тому, что говорили исключительно по-русски, приёмник был заранее настроен на нужную волну.
– …Это Сосна, Полста Девятый, повтори…
– …Углубляться в населённый пункт… Не понял, Сосна?
– …Полста Девятый, Полста Восьмой… Приказ занять и удерживать… Подхода главных сил… Четыре часа назад… Никто не отменял… Повторяю: никто не отменял…
– …Главных?.. А мы тогда какие?.. Чей?.. Какого?.. Не отменял?.. Кто?
– …Три часа назад… «Совхоз»… Начштаба…
– …С армии… связи нет… Тех пор…. Что?….
– …Повторяю: не отменял… Занять и удерживать… Продвигаться…
– …Так накануне… Обходят…
– …Обходит Ель… Район аэропорта… Сорок минут… Связи нет…
– …«Полста Девятый»… Перехожу приём… Связь только если контратакуют… Следить… Воздухом и обстановкой!..
– …Так точно… Сосна…
Ну ничего, кроме подтверждения более чем очевидного факта, что советские танкисты практически с ходу занимали Штутгарт, я в этих с трудом прорывающихся через сильные помехи репликах не услышал. Поэтому на всякий случай немного покрутил ручку настройки и сильно удивился, когда в моих ушах вдруг возник хрипловато-надтреснутый и очень испуганный молодой голос, буквально кричавший в эфир по-английски:
– Anybody who reads, please respond! Russian tanks enter Stuttgart! No connection! Ammunition is running out! Counter attack failed! Treat of capture of bridges across the Rhine! Anybody who reads, please respond! This is the Second Tank!..
И слышно этого импортного паникёра было куда лучше, чем наших наступающих танкистов. Предполагаю, что его радиостанция была намного мощнее (небось не просто в танке засел, а в КШМке, КУНГе или даже стационарном узле связи), да и качественнее (что в те времена сомнений, в общем, не вызывало, с элементной базой в тогдашнем СССР проблем хватало).
Я прикинул – неизвестный крикун упомянул какую-то «Вторую танковую». Ага, скорее всего речь шла о 2-й танковой дивизии армии США, которая торчала в ФРГ аж с 1952 года и входила здесь в состав 7-й американской армии. Кстати, штаб 7-й американской армии тогда был как раз вроде бы именно в Штутгарте. И, стало быть, какой-то явно обороняющий этот самый Штутгарт американский (вряд ли это звиздел англичанин или, скажем, канадец, но, с другой стороны, на войне чего только не бывает) командир невысокого ранга, которому явно было страшно прямо-таки до жути, сейчас кричал открытым текстом в эфир, всем, кто его мог услышать, о том, что контратака сорвалась, боеприпасы кончаются, русские танки входят в Штутгарт и есть угроза захвата мостов через Рейн. И что характерно, этот трусливый, штопаный кондом даже не пытался вызвать на себя артогонь с целью сдерживания противника (что, вероятно, сделал бы на его месте русский офицер) – особенность национального характера?
В принципе, всё это была нормальная реакция сильно перенервничавшего человека, фатально припёртого к стенке, и я даже не сомневаюсь, что кто-нибудь его услышит, как-никак, совсем недалеко, на западном берегу, между Рейном и французской границей, понатыкано до фига американских военных баз, для подсчёта числа которых может не хватить пальцев на двух руках – Рамштейн, Мангейм, Висбаден, Шпандаглем и прочие Майнцы. Да и в том же Карслруэ, помнится, аж до 1995 года торчала какая-то американская база. Если, конечно, здесь все они уже не успели улететь в стратосферу с попутным ветром, в тех самых клубах дыма…
Только неизвестно, как в конечном итоге отреагируют те, кто его всё-таки услышит? Ведь резервов у НАТО уже скорее всего нет. Так что они вполне могут особо не вникать в суть проблемы и, не проводя доразведки и не дожидаясь положенного «вызываю огонь на себя», просто взять да и долбануть от всей души чем-нибудь мегатонным (хоть с самолёта, хоть ракетой), с них, как говорится, станется. Ведь, объективно, слабаков и паникёров на любой войне обычно не жалко, даже своим…
В результате для нас, на ближайшую перспективу, опять возникала дурацкая лотерея с запредельно смертельными ставками, совершенно в стиле пресловутой «русской рулетки»…
Дальнейшее прослушивание эфира не дало мне ничего. Американец из «Второй танковой» продолжал истерически орать (и явно намеревался делать это до момента, пока его самого не убьют или возьмут в плен, либо до тех пор, пока у его рации не сядут в ноль батареи), а наши, не слушающие его (а как они его услышат, на другой-то волне?) танкисты, лаконично выдавали в эфир в основном отдельные (и, надо признать, сильные, включая периодически употребляемые к месту и ни к месту простонародное обозначение женщины с пониженной социальной ответственностью или вариаций на тему мужского достоинства) слова и междометия, плохо различимые за шорохом помех и не проясняющие ничего в текущей обстановке. Хотя откуда там вообще могло взяться что-то кардинально новое? Много ли ты увидишь из движущегося танка, да ещё и в городском бою?
На обочине, посреди аккуратненьких одноэтажных домишек затаившегося в тихом ужасе «частного сектора», мелькнула дорожная развилка с указателем. Направо – «Stuttgart», налево – «Pforzheim-Karl-srue». Стало быть, как заповедовал нам когда-то один до сих пор хронически не погребённый основоположник, «верной дорогой идёте, товарищи». В канаве рядом с указателем лежал сильно покорёженный, явно снесённый туда тараном проходившего на большой скорости танка, гражданский двухосный грузовик «Хеншель» с кабиной голубого цвета (нечто в стиле нашего «ЗИС-150», только чуть побольше) и разбитым прямо-таки в щепу дощатым кузовом, из которого разлетелись далеко по сторонам пустые металлические бидоны – для молока или чего-то подобного.
– Куда? – не оборачиваясь спросила моя прильнувшая к своему триплексу механик-водительша.
– Давай направо.
БТР послушно повернул. И здесь уже начались трёх-, четырёхэтажные дома капитальной городской застройки. Окраина, где дороги плавно переходят в довольно широкие улицы, с тротуарами, деревьями, фонарными столбами, бульварами и прочими скамейками. На углу одного дома мелькнула табличка «Noihauser Strasse, 7». Ну, всё правильно, разные там «баны» кончились, начались сплошные «штрассе»…
Кое-где по сторонам пустынной улицы у тротуаров были припаркованы (явно вчера, ещё до первых сигналов тревоги) разноцветные легковушки местных пейзан, в основном всё те же типичные «Жуки» и «Опель Капитаны», разбавленные совсем мелкими «Изеттами», DKW и даже «Ситроенами 2CV».
Здесь же начались и первые видимые следы краткого ближнего боя – снесённые ну явно шедшими на хорошей скорости танками фонарные столбы и деревья, выбитые оконные стёкла и жалюзи, пулевые отметины на стенах домом и два тентованных трёхосных зелёных грузовика с американскими белыми звёздами на предписанных уставом местах. Один из грузовиков неудачно воткнулся передком в ближайшую липу, и его многократно продырявленная пулями кабина сейчас лениво горела, хотя чему там было гореть, я лично не понял. Второй грузовик был практически невредим (не считая пробитых скатов), а значит, просто брошен. Задний борт его кузова был откинут, и из него на мостовую высыпались в живописном беспорядке похожие на снабжённые пистолетными рукоятками длинные трубы гранатомёты «Базука» (а может, это были даже «Супербазуки») и металлические лотки с ракетами. Не иначе, ехали стихийно организовывать противотанковую оборону (ну или заслон), да вот, видать, не доехали, поздно спохватились.
Советские танки и бронетранспортёры проскакивали мимо этих машин на приличной скорости. Я было подумал, а может, притормозить да и позаимствовать для «хозяйственных нужд» «Базуку»-другую вкупе с боекомплектом? По идее, я здесь командир, и решительно никаких возражений не будет, но… Нет, всё-таки ну его на фиг… Вдруг потеряем этот БТР, и что тогда? Ведь придётся этакую тяжесть на себе переть…
В воротах (тёмная кованая решётка времён то ли кайзера Вильгельма, то ли Веймарской республики) одного дома, метрах в пятидесяти от брошенных грузовиков, на булыжной мостовой лежал единственный здесь униформированный под армию США свежий труп при полной выкладке – на его спине был даже рюкзак с притороченной сзади сапёрной лопатой. Рядом валялась длинная винтовка М14. Н-да, это называется – не добежал. Практически как при спонтанной диарее. Зато другие «кандидаты в противотанкисты», похоже, слились с этой улицы вполне успешно, поскольку один покойник на такое количество «Базук» – это более чем не серьёзно…
Двигаясь по этой самой довольно широкой «Нойхаузер-штрассе», Кэтрин держалась позади пары обычных пехотных БТР-50 (раннего образца, без крыш), над бортами которых покачивались сообразно движению каски мотострелков.
Ничьей авиации в дымном небе над городом пока не было видно, считающейся допустимой в подобных обстоятельствах подловатой стрельбы из-за угла или с чердаков – тоже. Но через несколько минут где-то впереди ударило сразу несколько громких пушечных выстрелов. Всё вокруг разом потеряло резкость, затряслось, зашаталось и задребезжало, в мой перископ стало видно, как с крыш окрестных домов сыплется черепица и разный мелкий мусор. Ну да, как там у классика: «Но война идёт привычно, хрусткий щебень черепичный отряхая с крыш долой…»
Похоже, это палили танки, ушедшие несколько вперед пехотной брони. Присмотревшись, я с большим трудом разглядел в конце улицы вращающуюся башню замыкающего Т-54, который дунул прямой наводкой из своей стомиллиметровки куда-то в промежуток между домами (уж не знаю, что именно танкисты там выцеливали), и красновато-серая кирпичная пыль заволокла улицу плотной пеленой непосредственно по направлению нашего движения.
Далее, ехавшая перед нами пехота, словно только этого и ждала, начала выпрыгивать через борта своих БТР-50 и, поскальзываясь и путаясь в полах шинелей, двигаться короткими перебежками прямиком в эту чёртову пыль навстречу выстрелам. Н-да, готов признать, что несколько погорячился насчёт пресловутой «верной дороги». Тут, скорее, всё же «не по той обочине ползёте, господа»…