– И вы сунулись сюда без разведки? – уточнил я. – Проигнорировали и простую разведку, и радиационно-химическую?!
– Никак нет, товарищ капитан! Нам изначально были приданы две машины химразведки. Они ушли вперёд вместе с обычными разведчиками. Всё время были на связи. А потом в какой-то момент связь с ними неожиданно прервалась и больше не восстановилась…
– И что вы тогда?
– Остановились. Пытались связаться с разведкой, но тщетно. Потом очень долго не было связи и с подполковником Гореглядом. Наконец он вышел на связь и передал приказ – продолжать выполнять задачу любой ценой, действуя по обстановке, с учётом возможной радиационной и химической опасности в районе Саарбрюкена. Мы надели индивидуальные средства защиты и двинулись дальше. По дороге стали натыкаться на брошенный транспорт и трупы. По мере приближения к городу и аэропорту количество мертвецов росло… А что здесь вообще случилось, товарищ капитан?
– Если в двух словах – здесь применили зарин. Предположительно – англичане или канадцы. Точнее не скажу, поскольку здесь нужна толковая химразведка с соответствующей аппаратурой экспресс-анализа, которой ни у нас, ни у вас, как я понимаю, нет. Но поскольку этот нервно-паралитический газ быстродействующий и не стойкий, сейчас тут уже вполне безопасно… И какими силами вы сюда выдвинулись, лейтенант?
– Моя усиленная батарея…
– И всё?
– Нет. Чуть позже должен подойти авангард. Две сводные роты. Танковая и мотострелковая.
Лично меня в этом ответе опять напугало слово «сводные», поскольку под этим термином могли скрываться не роты полного состава, а вообще непонятно что, например один танк и два грузовика с автоматчиками…
– И что вы собираетесь делать дальше, товарищ лейтенант?
– Мои связисты передали и продолжают передавать в эфир, что мы на аэродроме. Правда, подтверждения о том, что штаб сводного отряда принял эту информацию, пока нет. Они нас могут и не слышать. Помехи просто чудовищные…
Эх, если бы только помехи… К настоящему моменту этот самый «сводный отряд» мог запросто нарваться на какое-то аналогичное натовское воинство. При этом противника могло быть больше, и он мог оказаться быстрее и проворнее, предварительно окопавшись и начав стрелять первым, не давая при этом промахов. Так что была большая вероятность, что этот неведомый мне подполковник Горегляд в момент нашей с лейтенантом беседы уже вполне мог перейти в состояние трупа. Как, впрочем, и весь его штаб… Но лейтёхе я про это говорить вслух не стал, было видно, что ему и без того хреново…
– Ну так а чего же вы хотели? – сказал я вместо этого с максимально утешительной интонацией. – Ведь радиация, электромагнитный импульс и прочее. Сейчас практически ни у кого радиосвязь нормально не действует, а местная проводная оборвана, да и электричества нигде уже нет… То есть, если я вас правильно понял, будете любой ценой выполнять полученный приказ? Займёте оборону вокруг аэропорта и будете ждать эти самые непонятные самолёты?
– Ну, в общем, да, товарищ капитан…
– Думаете – справитесь?
– Не знаю, ёпт… Но приказ есть приказ… – ответил Король, уставившись в бетонку под ногами.
Н-да, правильный мальчишечка попался. Оно, конечно, приказ выполнять всегда проще, чем думать своей башкой, даже если приказ дурацкий или отдан мертвецами. И в уже упомянутом 1941-м очень многие, имея приказы типа «стоять насмерть», добились лишь того, что их самих намотали на гусеницы без особого ущерба для противника. Но разубеждать десантного лейтенанта я не собирался, в конце концов, у нас тут был некий свой интерес…
– Тогда вот что, товарищ лейтенант, – сказал я ему. – Занимайте оборону, раз имеете такой приказ. А ещё – видите вон там, слева от нас, два четырёхмоторных серебристых самолёта с красными хвостами и американскими опознавательными знаками, похожие на наши новые «Аны»?
– Вон те? – уточнил лейтёха, посмотрев туда, куда я показывал.
– Да. Это американские «Геркулесы», они же С-130. Так вот ничего в них не трогайте, а если будет возможность, даже поставьте возле них часового…
– Зачем?
– Затем, товарищ лейтенант, что у меня своё начальство и свои приказы, которые я тоже должен выполнять любой ценой! В момент вашего появления здесь мы присматривали что-нибудь подходящее, чтобы улететь и о чём-то ещё даже не помышляли. О наших дальнейших действиях спрашивать меня не рекомендую – всё равно не имею права разглашать, не ваш уровень допуска. В общем, по крайней мере один из С-130 мне понадобится. Однако раз уж вы здесь возникли и наши интересы временно совпали – не могу не проинформировать вас о текущей невесёлой ситуации. В общем, имейте в виду – одновременно с вами, с юго-запада, в Саарбрюкен уже вошла какая-то натовская разведка. Может, это французы, а может, и кто ещё похуже. И, по-моему, до того, как вы займёте здесь оборону, надо выяснить, что это за разведка и не идут ли вслед за ней какие-нибудь более серьёзные силы. Поскольку, если вслед за ними в город войдёт, скажем, полнокровный танковый батальон НАТО, имеющий аналогичную задачу, они вас просто сомнут с ходу – вряд ли в открытом бою, баш на баш, вы сможете что-то сделать «Паттонам» или «Центурионам» из своих 57-миллиметровок, безоткатных пушек и РПГ. Или у вас есть какие-то свои идеи на этот счёт?
– Н-нет… – промямлил лейтенант. Было видно, что информация о появлении противника была для него прямо-таки сюрпризом (он оказался в ситуации, когда сам слеп и глух и не видит дальше того, что можно рассмотреть в простой полевой бинокль), и теперь он о чём-то лихорадочно раздумывает. Если вдруг решит отойти со своими людьми – да ради бога, нам только легче, меньше хлопот. Только я смутно понимал, что отступать этот сто раз проверенный комсомолец всё-таки навряд ли собирается…
– Замечательно, что идей нет и мы с вами поняли друг друга. Тогда вопрос на засыпку – кого-то из своих вы на разведку в город сможете послать?
– Вообще-то, нет, но если прикажу… Можно попробовать…
– Так. С вами всё ясно. Если так – не надо ничего пробовать! А тогда ещё вопрос – над окрестностями недавно летал небольшой английский реактивный самолёт, вы его видели?
– Ну, над нами пролетал какой-то… – наморщил лоб лейтенант Король, явно что-то припоминая. – Но мы даже не успели понять, чей он…
– Да вражеский, однозначно. Судя по всему, прилетал для контроля результатов химической атаки. Правда, мы видели, как его потом сбили огнём с земли, но вас он, судя по всему, всё-таки засёк. Если предположить, что он успел доложить результаты разведки по рации, нам с вами надо готовиться к худшему, дорогой товарищ лейтенант…
О том, что реально тот «Джет Провост» сбили мы, я решил деликатно умолчать – на фига теперь эти лишние подробности? Тогда пришлось бы рассказывать и о наших вертолётных гонках на приз женщины с косой. В конце концов, мы не лётчики и не зенитчики, да и орден за сбитый получить сейчас явно нереально…
– К чему? – уточнил лейтёха упавшим голосом.
– Судя по всему, именно появление вашей разведки в окрестностях Саарбрюкена накануне вызвало химический удар по городу и прилегающей территории. Причём противника это почему-то испугало настолько, что он не побоялся, заодно с разведчиками, пустить под топор и всё население крупного бундесдойчевского города. А теперь от них можно ожидать чего угодно, например появления здесь большого количества вражеских танков. Или, если противник, выяснив, что здесь всё-таки уже находятся какие-то советские войска, нанесёт по вам и аэропорту тактический ядерный удар. Тут всё будет зависеть от того, что они вообще хотят и какой у них приказ. Но, согласитесь, чтобы это выяснить, надо пересечься с их разведкой и попытаться взять «языка». Вам сказали, сколько конкретно надо держаться?
– Нет. Только одна фраза: «до темноты».
– Н-да, абстрактно и расплывчато… И это очень плохо, товарищ лейтенант, потому что вы точно не знаете, когда сюда должны прибыть эти самые самолёты, ради которых всё затеяно, и прибудут ли они вообще? Что тут ещё сказать? Для выполнения нашего основного задания лишние сутки особой роли не играют. А раз так, мы с напарницей попробуем вам помочь…
– Спасибо, товарищ капитан! – обрадовался он и тут же спохватился: – А как?
– Раз у вас нет своей разведки – надо найти какой-нибудь исправный транспорт с рацией (желательно тоже исправной), например трофейный броневик или джип. И съездить в город на разведку. Вы, кстати, по дороге сюда джипов не видели?
– Перед аэровокзалом, с той стороны, вроде стояли какие-то. Несколько штук…
– Вот это хорошо, – сказал я и тут же на всякий случай спросил: – Среди ваших главных сил есть кто-нибудь старше вас по званию? А то очень не хотелось бы вновь тратить время на представления по уставу, долгие объяснения и прочие разговоры. Тем более что его у нас, судя по всему, вообще нет…
– Никак нет, товарищ капитан, там ещё один лейтенант и два младших лейтенанта! Но командование по захвату и удержанию аэродрома возложено на меня!
Я подумал, что именно это-то меня как раз и пугает, но вслух ничего не сказал…
– Пошли, – только и сказал я. – Поищем транспорт…
Продолжавшая хранить безмолвие в хорошем стиле робота Кэтрин, видя, что стрелять нам пока явно не придётся, убрала РПД за плечо и взяла в руки сумку. Я тоже опустил автомат, поднял с бетонки вещмешок, и мы медленно двинулись вслед за лейтенантом к самоходкам, где его бойцы уже полностью избавились от ОЗК, оставшись в сапогах и пропотевших прыжковых комбинезонах из брезентухи цвета хаки поверх стандартного обмундирования. Импортные стволы и патроны к ним мы оставили лежать на месте. Таскаться со всем этим добром особо не хотелось – или потом, в случае надобности, заберём, или чего-нибудь другое найдём (здесь сейчас такое время, когда валяющееся под ногами оружие и боеприпасы – отнюдь не редкость). А нет так нет – обойдёмся и тем, что у нас осталось…
Подойдя ближе к вэдэвэшным противотанкистам, я увидел, что как минимум трое из них вооружены не «складничками» «АК-47», а относительно недавно появившимися АКМСами (опознал я их в основном, как легко догадаться, по косо срезанному дульному компенсатору) – то ли в их учебную дивизию очень быстро доходило новейшее оружие, то ли их перед заброской в тыл противника снабдили на месте, со складов оснащённой лучше всех в Советской армии (как думали многие) ГСВГ – фиг его знает. Выяснять особого желания не было, просто сам факт…