– Нет, командир, его рация работала, да и сейчас продолжает работать, на «приём», я её не отключала. Судя по всему, этот замечательный кнабе сильно испугался, поскольку перед тем, как я его отключила, одновременно поминал и боженьку, и дьявола. А сейчас отойдите, командир…
«Кнабе»? Что это ещё, блин, за германизмы? Любите ли вы бундесфатерлянд так, как его любят биороботы? Дичь какая-то…
Я отошёл немного в сторонку, уже вполне понимая, что она собирается с ним делать. На свет появился уже знакомый «аксессуар», после чего последовал укол «плюмбой». Потом мы молча ждали минут пять, а затем Кэтрин начала энергично отвешивать пленному полновесные оплеухи.
Он открыл мутные глаза и предельно безразлично посмотрел на нас. Человеком в гордом смысле этого слова он, судя по всему, больше не был, но при обычном допросе (даже если ему стрелять в коленки или ломать пальцы на руках) он вполне мог начать быковать и запираться, не называя ничего, кроме имени, звания и личного номера. Зато теперь он точно запоёт как соловей – тормозов-то в его башке больше нет…
Дальше у меня снова возникло смутно-дурацкое ощущение чего-то неправильного, которое я по-прежнему не мог объяснить (видимо, неизбежное следствие применения специфического оборудования) – вроде бы мы, все трое, говорили на разных языках, но при этом почему-то понимали друг друга.
– Сама будешь спрашивать или мне? – спросил я.
– Задавайте вопросы вы. Теперь это без разницы.
– Ты кто такой, чудило? – спросил я, наклоняясь к белобрысому.
– Капрал Дэннис Хармфул, – представился замечательный кнабе, напрочь лишённым эмоций голосом телефонного робота. – Личный номер 0666113. Корпус морской пехоты США. Радиотелеграфист.
– И что у вас за часть, товарищ радиотелеграфист? – продолжал я, смутно припоминая, что на личном жетоне американского военнослужащего в те времена (да и сейчас вроде тоже) кроме имени, фамилии, звания и личного номера должны быть выбиты ещё и вероисповедание (либо его отсутствие, например «Catholic» «Evangelical», «Marmont», или, наоборот, «Ateist» – чтобы знать, как правильно закопать, ежели что), а также размер противогаза – какой-нибудь L, M или XL.
– Временная боевая группа из состава 2-й дивизии морской пехоты США. Состоит из отдельных подразделений 1-го танкового батальона и 2-го полка морской пехоты и 2-го разведывательного батальона морской пехоты…
Что-то далековато от ближайшего моря нынче заехали эти штатовские морпехи… Хотя это же, как-никак, «силы быстрого реагирования», их традиционно в любую жопу мира посылали и посылают, чтобы убить кого скажут или переворот устроить – чего же тут удивительного? А в остальном у них уже, похоже, сложилась примерно та же ситуация, что и у противника. Только у нас подобное называли «сводный отряд», а у них – «временная боевая группа». Названия разные, но суть примерно одна и та же…
– Ты сам откуда? Из 2-го разведбата? – продолжил я.
– Да. Рота «Чарли». Командир лейтенант Перницис.
– И откуда вы все сюда свалились?
– Восемь дней назад прибыли на транспортных судах в Гавр. Во Францию переброшены из Кэмп-Лейвен, штат Северная Каролина.
– Зачем?
– В связи с обострением международной обстановки. Полную боевую готовность объявили после того, как русские привезли на Кубу свои ракеты. Как нам сначала говорили, что мы прибыли на усиление…
– Ну а конкретно здесь вы как оказались и зачем?
– С момента, когда всё это началось, нас несколько раз перебрасывали с места на место. Реймс, Нанси, потом сюда. Накануне был получен приказ…
– Приказ захватить аэропорт Энсхейм или же уничтожить его? – любезно договорил я за него.
– Захватить…
– С какой целью?
– До рядового и сержантского состава довели только одно – нам сказали, что приказано захватить в целости и сохранности взлётные полосы, запасы горючего и все наличные исправные самолёты…
– Для чего именно захватить?
– Боюсь, что точно этого не знают даже сами наши офицеры. Рассказывали о том, что была запланирована масштабная эвакуация каких-то важных персон. И действительно, после начала войны нам пришлось охранять и кормить каких-то шикарно одетых штатских, которые съехались к нам непонятно откуда на дорогих авто и разместились в палатках. Наши ребята потом говорили, что это дипломатический персонал с семьями, свезённый из наших посольств во Франции, Бельгии и Нидерландах, плюс разные, по каким-то причинам застрявшие здесь, важные персоны, а также высокие чины из штаб-квартиры НАТО…
– А какого хрена дипломаты из стран Бенилюкса заехали аж сюда? Не проще было отступать в сторону канала, а оттуда прямиком в Англию?
– Кто-то из офицеров говорил, что вроде бы первую группу подобных важных персон действительно отправили именно по такому маршруту, но русские сбросили на Дувр и ещё несколько английских прибрежных городов атомные бомбы. Никто из них не уцелел, и более решили не рисковать…
– Тогда что это за эвакуация такая, куда? Вы же двигаетесь прямиком навстречу наступающему с востока противнику!
– Сам не понимаю, да никто не понимает… Мы охраняли всех этих важных шишек. Информации о том, что происходит вокруг, вообще никакой, связь работает с перебоями. Сначала этих важных персон собрали в нашем полевом лагере и вроде бы собирались отправить в Париж, а уже оттуда вывозить дальше самолётами, но пока мы сворачивали лагерь, Париж накрылся. Потом поступил новый приказ – сопровождать их до нашей военной авиабазы в Реймсе, но на неё тоже сбросили атомную бомбу, когда мы были примерно на полпути туда. Начались проблемы, поскольку, после того как наши базы во Франции были подвергнуты атомным бомбардировкам, французы категорически отказались предоставлять нам топливо и транспорт. Когда мы попробовали реквизировать горючее силой, нас несколько раз обстреливали французские армейские части, жандармы и даже какие-то гражданские. Из-за этого у нас погибли двенадцать человек. Последний полученный нашим командованием приказ предписывал доставить эвакуируемых на ближайший, не пострадавший от бомбёжек и обстрелов и ещё не занятый русскими аэродром. Потом поступила уточняющая информация, что на роль такового годится только Энсхейм возле Саарбрюкена, от которого до нас было около сотни миль, если по прямой. Боеприпасов мало, горючего в обрез, а все встречные бензоколонки уже были или подожжены, или разграблены. Поэтому по пути пришлось бросить весь гражданский транспорт, а также часть вспомогательных машин и боевой техники. А когда накануне мы были уже милях в двадцати от Саарбрюкена, там неожиданно обнаружили какие-то передовые части коммунистов и применили против них что-то химическое…
– Чтобы драгоценные самолётики не повредить? – ехидно уточнил я, смутно понимая, что Энсхейм в качестве крайней точки текущего маршрута им, скорее всего, назначили только потому, что там застряло несколько военно-транспортных самолётов ВВС США, и в вышестоящих штабах про это ещё смогли вспомнить…
– Возможно. Точно не знаю.
– Хорошо, а что же вы?
– Нам приказали надеть индивидуальные средства защиты и ждать. Мы ждали до утра, но больше никаких команд не поступило, возможно, из-за проблем со связью. Тогда командир нашей Временной боевой группы господин подполковник Хайдебоунз решил действовать самостоятельно. Поскольку в танках и машинах осталось менее одной заправки горючего, часть имеющихся сил 1-го танкового батальона и нашего 2-го разведывательного батальона морской пехоты были отправлены вперёд, на разведку. Задача была – пройти через город до аэропорта и доложить текущую обстановку. Командование больше всего интересует наличие или отсутствие здесь русских, а также целостность мостов через реку и, разумеется, всё, что происходит в аэропорту. Если всё будет нормально, туда выдвинутся главные силы Временной боевой группы, непосредственно сопровождающие подлежащих эвакуации важных персон. Далее наша задача – прикрывать аэропорт и продолжать осуществлять те же функции, то есть охранения и сопровождения…
– Охранения и сопровождения чего и эвакуацию куда? Разве сейчас хоть где-то вообще остались безопасные места?
– Наши офицеры что-то говорили про «южный маршрут» до Испании или Португалии, а потом вроде бы ещё дальше. Там русские ещё практически не бомбили…
Ага. Интересная коллизия. Но, в общем, ожидаемо. Штатовских морпехов слишком часто использовали во время эвакуации разных VIPов и просто американских граждан. А тут всё предельно усложнилось, поскольку сами широкомасштабные боевые действия (здесь всё-таки стоит отдать должное нашим, уже мёртвым, «мишеням») начались совершенно неожиданно и развивалось всё значительно быстрее, чем про это думали до войны. То есть американцы свой персонал из структур НАТО и дипломатов с семьями (а за компанию с ними каких-нибудь миллионеров и кинозвёзд с Лазурного Берега) из окрестных столиц всё-таки успели выдернуть. Потом, видимо, в соответствии с какими-то довоенными планами, свезли их в одно охраняемое место, а вот дальше у них явно начались сбои и траблы. Вместо чётко спланированной операции получилось чёрт-те что, и этих морпехов заставили импровизировать и использовать то, что под рукой, то есть то, что традиционно плохо лежит, причём в местах, где их ещё с прошлой войны не особо-то и любят. С горючим и транспортом у них уже проблемы, тем более что за сорок восемь часов (при этом часов десять все они пробыли в противогазах, а значит, близки к сумасшествию) их заставили, не спамши, не жрамши и не срамши, проделать марш в пять сотен километров (это если действительно считать от Гавра до Саарбрюкена по прямой). И при всём при этом сама подобная эвакуация, скорее всего, уже вообще не актуальна, поскольку бежать-то точно некуда – если наши сумели запустить хоть часть ракет с Кубы, в Штатах сейчас полный аллес капут, и тем, кто ещё жив, явно нет никакого дела до каких-то там (кстати, допустивших всё это, а значит, – прямых виновников начавшейся бойни) дипломатов, а тем более до застрявших в Европах курортников с толстыми чековыми книжками (если только у них не было какого-то хитрого плана укрыться где-нибудь в Африке или Южной Америке). Но, самое печальное, что они-то обо всём этом не знают…