– Что значит «южный маршрут»? Допустим, самолёты и горючее вы захватите, но кто эти самолёты поведёт? Здесь же умерли все, включая собак и кошек! Или вы с самого начала везёте с собой лётные экипажи?
– Никак нет. Заняв аэропорт, наш командир должен доложить об этом по радио. После чего в аэропорт должны прислать лётчиков…
– Прислать?! Каким это образом?!
– По воздуху…
Ёбт… Нет, они все или точно конкретно звезданулись или по привычке работают по какой-то старой, ещё довоенной инструкции. Допустим, эти исполнительные ребята захватывают аэропорт с горючим и самолётами, а что потом? Правильно – суп с котом, как гласит наша народная поговорка. На хрен нужны самолёты, если для них нету лётчиков? Этот их долбанутый на всю голову подполковник Хайдебоунз реально думает, что в уже явно погибших штабах кто-то примет его радиодонесение, отдаст соответствующие распоряжения и действительно пришлёт сюда самолётом какие-то лётные экипажи? Такие, как он, реально думают, что где-то есть некое специальное место, где, ни хрена не делая, сидят и ждут дальнейших приказов какие-то до сих пор нигде не задействованные и потому ещё живые лётчики и штурманы? Для перевозки которых вдобавок остались исправные самолёты и горючее? А ничего, что на этом фоне у бравого подполковника морской пехоты со вчерашнего вечера, судя по всему, нет никакой связи вообще ни с кем, и сейчас он, не особо талантливо, импровизирует на свой страх и риск! Мля, он что, не понимает, что это всё, финиш? На что они все тут вообще надеются?! На магический «голубой вертолёт» или самолёт, который прилетит и увезёт их всех к бениной матери, подальше от войны и всех связанных с ней проблем и треволнений? Ну да, людям, вне зависимости от национальности и вероисповедания, всегда свойственно верить в лучшее…
Спрашивается – и что теперь с ними делать? Попробовать как-то убедить их по-хорошему просто бросить всё и валить куда-нибудь подальше, пока бензин в машинах есть? Так они же не поверят ни по-хорошему, ни по-плохому, никак, тем более что и времени на подобные разговоры нет. А в аэропорту уже засели мои соотечественники, имеющие свой, очень похожий приказ. И чем всё это кончится? Правильно, как и всякие нормальные (или считающие себя таковыми) люди, да ещё и находящиеся на военной службе, они тупо поубивают друг друга неизвестно во имя чего, выполняя приказы, ни один из которых более не актуален. А вот потом, когда они расстреляют последние патроны и кто-то таки уцелеет… Хотя не будет у них никакого «потом». Разумеется, кроме ядерной зимы, которая точно всех «помирит», и остального, прилагающегося к ней «набора сопутствующих ништяков»…
Спрашивается – и что в этом крутом замесе, где полягут (да, собственно, считай что уже полегли) и правые и виноватые, делать нам? Раз уж мы не смогли спасти мир (хотя нас на такие цели никто не ориентировал, наша задача была куда более локальной, и тут нам не в чем себя обвинить), то теперь точно не стоит предпринимать какие-то усилия, пытаясь спасти его отдельные, мелкие и малозначительные ошмётки. Лучше попросту не мешать им изничтожать друг друга, разве что подправив их действия таким образом, чтобы аэропорт вместе с находящимися в нём самолётами всё-таки не снесли сразу и напрочь, поскольку для нас сейчас главное – дождаться, пока всё затихнет, и улететь отсюда, чтобы относительно спокойно добраться до какого-нибудь из нужных нам порталов. А остальное пусть, так и быть, летит к хренам собачьим, тем более что данный процесс уже идёт на всю катушку…
– А почему так безалаберно себя ведёте, разведчики? – спросил я пленного.
– Нам никто не сказал, что газ больше не действует. Пока что мы не встретили ни одного живого, ни в городе, ни на его окраинах. Думали, что их действительно вообще нет. А тут эта машина…
– Ну, как видишь, всё-таки есть. Где ваши главные силы?
– В город вошли только подразделения рот «Браво» и «Чарли» нашего батальона. Главные силы застряли юго-западнее Саарбрюкена.
– Почему?
– На дальних подступах непроходимые пробки на дорогах. Для освобождения проезда брошенные машины приходится давить танками. Ещё до применения газа тысячи людей побежали во Францию. Все приграничные дороги забиты наглухо. А в городе и вокруг него тоже полно бесхозного транспорта, загромождающего проезд…
– И сколько народу в ваших главных силах?
– Около четырёх сотен. Эвакуируемых примерно столько же, считая женщин и детей…
Нет, их подполковник точно идиот. Конечно, теоретически триста гражданских можно распихать в один или два крупных пассажирских самолёта вроде «Боинга-707» и «Констеллешна», но где их взять? Вопрос: а представляет ли он себе, сколько рейсов потребуется для того, чтобы вывезти VIPов и весь его личный состав обычными военно-транспортными бортами вроде С-130 или С-119? Скорее всего – нет.
– И сколько в вашей пресловутой Временной боевой группе танков и бронемашин?
– Около сорока единиц. Два десятка танков и столько же бронетранспортёров и самоходных артиллерийских установок.
– Каких типов?
– Танки – М41, М48, самоходные орудия М50 и три каких-то новых танка, я таких раньше никогда не видел…
– Точнее?
– Выглядят как удлинённые М48, только с очень большими башнями и длинными пушками…
Ага, значит, это считавшиеся у них тогда тяжёлыми, но отнюдь не новые М103. Кроме них, у американцев тогда «новыми» могли быть разве что ранние М60, но у них больших башен и длинных 120-мм пушек точно не было. Что сказать – М103 танк серьёзный, хоть и удручающе-дефективный по конструктивно-механической части. Хотя в городском бою толку от него не больше, чем от любого другого. Ну а М50 – это «Онтос», мелкая пофигень на резиновых гусеницах, с алюминиевой бронёй, вооружённая аж шестью 106-мм безоткатными орудиями, этакий декадентский высер из конца 1950-х в атомно-хайтечном стиле…
– А какие бронемашины?
– LVTP5.
Блин, тоже мне «лёгкая бронетехника», это же баржи на гусеницах! Для разведки хуже не придумать – здоровые дуры с противопульной бронёй, которым просто негде развернуться на здешних улицах. Тоже вполне знакомая вещь…
– А на чём же вы перевозите эвакуируемых?
– На грузовиках.
Это тоже было вполне понятно. Значит, их главные силы пасутся вокруг длинной колонны из не менее чем десятка бортовых автомашин или КУНГов. Представляю, сколько у них проблем при движении, раз морпехи на гусеницах, а все прочие на колёсах, даже если не брать в расчёт пробки…
– Так, артиллерия и миномёты в составе вашей группы есть?
– Нет.
Раз нет самоходок и даже буксируемых артсистем – это многое упрощает. Но, увы, не радует…
– Как вы связываетесь между собой и кому именно докладываете о своих передвижениях? Я имею в виду посланные в город передовые группы.
– Командиру роты. По рации.
– Кодированные сообщения?
– Нет. На это с самого начала не было ни времени, ни специалистов. Открытым текстом.
– Какой твой позывной?
– Виски-5.
– А твоего ротного?
– Джин-2.
Услышав этот ответ, я понял, что, кажется, узнал всё, что требовалось. Во всяком случае, запас сиюминутно-практических вопросов у меня иссяк, а спрашивать его про что-то глобальное и вовсе не имело смысла – тут он явно знал не больше (а скорее даже меньше), чем я. Пленный сидел на тротуаре в прежней позе и его безразлично-сонные глаза смотрели куда-то сквозь меня…
– Как считаешь, он всё рассказал, или нам необходимо знать что-то ещё? – спросил я у стоявшей рядом с откровенно скучающим видом напарницы. – Что нам с ним дальше-то делать? Он нам ещё нужен или как?
– Не думаю, командир, – последовал ответ. – Слишком мелкий чин и вряд ли он ещё хоть что-то знает. Расстановка сил ясна, и дальше мы и сами вполне справимся…
– Ну, тогда что же… Вали его, – сказал я и благоразумно отошёл в сторону.
Сквозь привычный фон от звука взрывов на железнодорожном вокзале за моей спиной что-то тихо и противно хрустнуло, так, словно от жареной курицы оторвали ногу. Обернувшись, я увидел, что внешне ничего особо не изменилось, только пленный капрал уронил голову на грудь.
Оставив его, мы осторожно выглянули на улицу. Там тоже ничего не поменялось – те же мерно тарахтящий «Жук», трупы, джип…
– Ну и какой у нас гениальный план? – спросил я у Кэтрин.
– А вы что думаете? – последовал ответ.
Ну да, опять, мать его так, классический диалог Чапаева и Фурманова – что думает командир, а что думает комиссар? Слава богу, у нас тут всё-таки соблюдалось некое единоначалие…
– А что тут думать? – выдал я. – Во-первых, доложить нашим орлам, где противник и что он собой представляет, раз уж мы это узнали. Во-вторых, коли уж ты у нас великий мастер эстрадной пародии, надо передать ихнему ротному голосом этого дохлого капрала – встретили противника, ведём бой. А потом резко заткнуться на полуслове. Типа, радист убит или ранен прямо у аппарата. Поскольку они не рассчитывали встретить здесь живых, да и вообще никого, их офицеры тихо офигеют и сюда, для проверки и помощи патрулю, тут же приползёт их подкрепление, которое мы маненько прорядим. Исключительно ради сокращения поголовья. Возражения есть?
– Нет. То есть вы, командир, всерьёз рассчитываете на то, что их авангард, а за ним и главные силы, получив информацию об обнаружении противника, сунуться сначала в город, а уж потом в аэропорт?
– А чем не план? Всё равно их разведка так и так уже в городе. По логике любого армейца, занимать аэропорт, оставив при этом на фланге противника, силы и намерения которого неизвестны, – по меньшей мере, неразумно. А мы хотя бы время выиграем…
– А если они всё-таки первым делом направятся в аэропорт, думая, что там никого нет, а в городе оставят лишь небольшие силы, исключительно для блокировки?
– И это тоже вариант. Но всё-таки надо попробовать. Мало ли что у них на уме? Будем надеяться, что этот их господин подполковник Хайдебоунз вовсе не наследник Наполеона, Роммеля и даже не Паттона, а обычный тупой исполнитель чужих приказов…