А глаза у него были красные, устало-настороженные. Наверняка не спал пару суток, плюс наложился общий стресс от всего происходящего…
Стало быть, этого атомного друга звали не Вовочка, а Васенька… И тут же я, как-то рывком, вспомнил, что этого человека знаю. Ну то есть как знаю, не лично, разумеется, – в моё время он хоть и очень старый, но ещё вполне бодрый, часто светился на телеэкране, вспоминая минувшие дни. А вспомнить ему было что, личность-то вполне себе легендарная. Он и на Берлин в Великую Отечественную летал, и по поводу Ту-22М с его конструкторами долго ругался, и вроде даже принятие на вооружение Ту-160 застал, будучи ещё не на пенсии. Вот только ничего, подобного сегодняшнему, в той его биографии, разумеется, и близко не могло быть…
– Капитан Башкирцев Андрей Ильич! Главное разведывательное управление! – представился я. Поскольку он мне документов не показал, я за своим липовым удостоверением тоже не полез.
– Ну, здравствуй, разведка, – сказал легендарный не в этой реальности генерал, критически, и где-то даже с иронией, оглядывая меня. Разумеется я, в своей густо осыпанной пылью и извёсткой форме солдата танковых войск, дополненной мятой пилоткой, биноклем на шее и автоматом за плечом, смотрелся как нечто, только что вылезшее откуда-то из помойки, а вовсе не как гордый «рыцарь плаща и кинжала» в звании капитана ГРУ. Впрочем, стоявший передо мной генерал-майор Решетников тоже не имел каких-либо знаков различия и даже лётного шлема – выглядеть так, как он, вполне мог и какой-нибудь «лысый романтик и воздушный бродяга», который возит на «Ан-2» почту для оленеводов из заполярной Мезени в столь же холодный Нарьян-Мар. То есть чисто внешне мы в этот момент друг друга, что называется, стоили…
– Что скажешь? – спросил он, наконец перестав меня рассматривать.
– Да ничего утешительного, товарищ генерал. Верстах в десяти отсюда три десятка американских танков и бронетранспортёров и несколько сотен ихних морпехов, про которых мы точно не знаем только одного – когда они атакуют этот аэропорт и с какого именно направления. А вот что они его атакуют, известно точно, из личного допроса взятого в городе «языка». Им этот аэродром нужен для эвакуации разных дипломатических персон, которых и сопровождает эта бронетанковая орава… Но то, что вы прибыли, безусловно, радует. И, судя по всему, ваш дальнейший маршрут лежит куда-то прямиком за Атлантический океан?
– Угадал, разведка, – усмехнулся Решетников, и выражение его лица как-то смягчилось. Правильно – судить надо не по внешности, а по степени информированности…
– А по обстановке, в глобальном смысле, хоть что-то известно? – в свою очередь поинтересовался я. – А то мы тут третьи сутки как слепоглухонемые. Из-за электромагнитных импульсов от ядерных взрывов радиосвязи нет, а проводная и подавно порвана, да и тока уже нигде нет. Работаем исключительно инстинктивно, по довоенным планам…
– Капитан, ты будешь смеяться, но у нас всё то же самое…
– То есть?
– С момента, как только всё это началось – связь взяла да и отрубилась, причём почти мгновенно, хотя, по идее, нам всегда говорили, что такого не должно было произойти. В итоге те, кто ещё жив на местах, толком не знают даже, где сейчас Политбюро ЦК и всё руководство Минобороны, не говоря уж про всё остальное…
– А что вообще в Союзе?
– Да, откровенно говоря, жопа в Союзе, капитан… Тревогу по поводу воздушного и ракетного нападения, а также эвакуацию, конечно, успели объявить, а вот смог ли хоть кто-то реально эвакуироваться – это, едрёна матерь, тайна, покрытая мраком… Зная радиусы поражения стандартных атомных бомб и ракетных боеголовок, можно предполагать худшее… И уж больно быстро всё произошло… Нет, то есть я-то, конечно, знал, что у них очень много ядерного оружия, но никто же не предполагал, что настолько… Как я сумел понять, первую волну их бомбардировщиков проредили изрядно, но ведь с баллистическими ракетами всё равно ничего невозможно было сделать… В общем, почти наверняка в течение первых двух часов напрочь исчезли Москва, Ленинград, Киев, Минск и далее по списку основных столиц союзных республик и крупных промышленных центров… Тебе никогда не доводилось видеть с воздуха лесные пожары, капитан? Так вот, когда мы взлетали, видно, что в районе Поволжья и Урала, а также над Украиной на земле сплошь пожары, на тех самых местах, где за день до этого были большие города, причём куда там до них горящей тайге… Севернее мы не забирались… Ну а на мои запросы по защищённой проводной спецсвязи начали отвечать какие-то дежурные в звании не выше полковника, которые сами ничего толком не знают…
Было видно, что генералу очень хочется выговориться, хотя по долгу службы ему вовсе не полагалось со мной откровенничать. Чувствуется, накопилось у него на душе за последние дни, а тут такой подходящий повод…
– А здесь-то вы как? – спросил я.
– За двое суток до того, как всё случилось, я с командой прибыл под Семипалатинск, на «точку». Испытательный то есть аэродром… Там намечалось плановое опробование одного нового «изделия», со сбросом массогабаритного макета. Кроме нас туда прибыли «научники», люди из ракетных войск, представители Совмина… А до Семипалатинска от этой «точки» километров сто пятьдесят…
– Это аэродром Жангиз-Тобе, что ли?
– Ух ты, опять угадал, разведка! И откуда ты, интересно знать, про это-то знаешь?
– Ну так, у меня же служба такая. Правда, знаю я про это в самых общих чертах…
– Ну, ну… В общем, как всё началось, на «точке» сыграли тревогу. Суета, все носятся как подорванные, укрывают и маскируют технику, раздают ОЗК и счётчики радиоактивности. Но поначалу при этом вообще ничего не происходило и никто никаких приказов не отдавал, кроме одного – до особого распоряжения соблюдать радиомолчание… Но, наверное, и двух часов не прошло, как вдруг слышим вдалеке резкий грохот, а потом и зарево увидели за горизонтом, причём не только в той стороне, где должен быть Семипалатинск, но и в другой, где Усть-Каменогорск… А в радиоэфире по-прежнему ничего, кроме помех… Тогда я сам, по защищённой линии, звоню в Москву, в штаб ВВС – никакого результата, в Министерство обороны – тот же эффект. Тогда звоню в Алма-Ату, первому секретарю ЦК КПСС Казахстана Динмухамеду Кунаеву – связи нет, пытаюсь связаться со штабом округа в той же Алма-Ате – опять связи нет… Подняли дежурную пару «МиГ-17» – те облетели окрестности по малому радиусу и докладывают, что и Семипалатинск, и Усть-Каменогорск, а точнее то, что от них осталось, очень сильно горят… Если их ракетным ударом накрыло, значит, по идее, и нас должно было… Ещё часа два, не меньше, сидели и смерти ждали, кое-кто даже паниковать и бежать куда подальше наладился, но ничего не произошло… А дальше вдруг раз – звонок по той же, секретной и защищённой линии. И связывается со мной какой-то полковник, оперативный дежурный из Минобороны, надо понимать, уже не из Москвы или Алма-Аты, а с какого-то резервного командного пункта, и зачитывает мне приказ. Похоже, из только что вскрытого пакета, из числа тех, что на такой случай всегда предусмотрены… А приказ такой: подвесить к имеющимся в наличии носителям (а их там у меня и было-то всего два, вот эти самые), «специзделия»… Какие именно «специзделия» – в приказе конкретно не говорилось, да и особого выбора не было. Одна радость – само хранилище у нас под рукой, рядом с аэродромом, было, плюс по иронии судьбы наличествовал техперсонал, обученный работе со спецбоеприпасами и даже кое-кто из тех, кто эти «изделия» создавал, там же оказался. Тем более что этот дежурный передал мне коды, позволяющие вскрыть хранилище и работать с «изделиями»… В общем, было велено подвесить «изделия» и ждать дальнейших указаний. Ну, подвесили, заправили машины, ждём… У аэродрома уже начали беженцы из разнесённых городов появляться, дочапали на своих двоих… Ей-богу, с самой прошлой войны с Гитлером такого не видел… До чёрта раненых и обожжённых, просто смотреть страшно… Да и свихнувшиеся тоже были, причём до фига… Городская и районная больницы сразу же захлебнулись от такого наплыва, а при аэродроме санчасть и вовсе чисто символическая. И самое поганое – помочь никому толком нельзя, потому что нечем… Даже бинты и йод с зелёнкой через пару часов закончились… А беженцы всё прибывают, лезут к железнодорожному вокзалу и аэродрому, думают, что их кто-то будет эвакуировать, хотя сами прекрасно видят, что некому и не на чем… Пришлось вокруг «точки» усиленные вооружённые караулы выставлять… В общем, сидим, ждём, Минобороны молчит. Так часов пять продолжалось… А потом звонят, по той же линии, но уже из штаба ВВС. Опять какой-то неизвестный полковник-дежурный передаёт – так и так, быть готовым к старту с последующим применением «изделий» по реальной цели, по такому-то варианту. Взлёт по команде… Вскрыли соответствующий пакет, прилагающиеся карты, изучили маршрут… Ещё какое-то время сидели как на иголках, потом снова звонок из штаба ВВС и довольно странный приказ…
– Стартовать и лететь за океан с промежуточной посадкой здесь? Чего же тут странного? От Семипалатинска до Саарбрюкена по прямой где-то три тысячи километров. А отсюда до центральных районов США, то есть до каких-нибудь штатов Небраска, Канзас и Оклахома, с их аэродромами и командными пунктами Стратегического авиационного командования ещё тысяч шесть километров. Ну а при условии дозаправки здесь вы, при паспортной практической дальности ваших самолётов до двенадцати тысяч километров, даже имеете некий шанс после сброса «изделий» ещё и долететь до какой-нибудь площадки на Чукотке, в Приморье или Дальнем Востоке. Разумеется, если там вообще осталось куда садиться… Я всё верно излагаю?
– И опять ты угадал, капитан. И откуда ты про дальность Ту-95 и наш маршрут знаешь?
– Ну, про маршрут я скорее предполагаю, а про дальность Ту-95 здесь, на гнилом Западе много писали в разных глянцевых журналах, возможно, даже излишне преувеличивая и приукрашивая… А про остальное – если танкистов с пехотой срочно бросили этот аэропорт отвоёвывать, значит, это неспроста и кому-то да нужно… Кстати, а что же ваши «родные» аэродромы – Моздок, Узин?