Забрав фонарь, я вышел из душевой, где встретил Кэтрин, уже переодетую в синие жакетик и узкую юбку до колен, дополненные жёлтой блузкой стюардессы «Люфтганзы», а также чулками телесного цвета и новыми остроносыми лаковыми туфлями в тон униформе. Первая мысль была – уж не труп ли при входе раздела эта любительница спонтанных переодеваний? Однако на выходе понял, что нет – то тело лежало на прежнем месте и без малейших изменений. За время моего отсутствия напарница успела навести на лицо лёгкий макияжик, а всё ещё влажные волосы зачесала назад и зафиксировала заколкой.
В руках она держала короткую коричневую кожаную куртку на «молнии» пилотского типа.
– Мародёрничаешь? Никак местную гардеробную ограбила? – ехидно поинтересовался я.
– Так им всё равно уже не надо… Наденьте, командир.
Я подумал – а ведь опять верно мыслит, железяка фигова, что бы я про неё ни думал… Как-то рывком вспомнился вполне подходящий пример – невыносимо крутой герой Бориса Галкина из не особо качественной киношки про ожидание полковника Шалыгина. Сушил себе солдатик гимнастёрку на костре, она возьми, да и сгори. И что? Правильно – тогда он тупо напялил вместо неё трофейную кожанку и вполне себе сошёл за командира, в один секунд превратившись в важную персону, хотя на самом деле был рядовым. Что сказать, умно…
То есть спорить я не стал и куртку надел. Длиной она оказалась до середины бедра и словно по мне сшитая. Сразу стало теплее. А после того как Кэтрин поднесла мне ещё и почти полный фужер коньяка (видимо, тоже из здешних погребов, не иначе какой-нибудь мини-бар раздербанила), подсунув на закуску какую-то квадратную шоколадку из красной пачки с буквами «Ritter Sport. Marzipan» (совершенно неизвестная в СССР и России марка сладостей, молочный шоколад со вкусом марципана, как и было написано на обёртке – я такой даже в 1990-е не пробовал, хотя нам тогда чего только не завозили, «в рамках гуманидраной помощи»), стало совсем хорошо. Конечно, как русский человек с потугами на патриотизм я бы предпочёл стакан водки с солёным огурцом, но и от этого ощутил теплоту и лёгкость, причём настолько, что мокроватая после мытья голова уже не холодила, а скорее как-то бодрила. Словно не было никакой войны и этих чёртовых атомных бомб…
– И что у нас там дальше по плану? – спросил я, убирая неиспользованные мыло с бритвой обратно в вещмешок.
– Кажется, они идут.
– Кто? – дёрнулся я, инстинктивно ринувшись нашаривать на стойке автомат. Хотя под «они» здесь вряд ли следовало понимать, скажем, натовские танки…
– Да расслабьтесь, командир. Добровольцы. Ну те, кого вы велели позвать этому лейтенанту-танкисту. Как и заказывали – десять человек…
Вот вроде бы юмор – это категория, недоступная биороботам. Но раз за разом у меня было ощущение, что местами она всё-таки откровенно стебётся… Я не стал ничего говорить. Просто натянул на влажные волосы сыроватую пилотку, поправил ремень и выглянул наружу.
И действительно, к нашей двери, явно ориентируясь на стоявший у входа «газик», шли гуськом усталые ребятишки в прыжковых комбезах цвета хаки, при оружии и остальной снаряге.
Соображая, что же именно следует им говорить (а мне предстояла речь примерно в духе той, что произнёс Остап Бендер перед историческим шахматным турниром в славном городе Васюки), я двинулся навстречу судьбе, ощущая некоторое вдохновение – сто граммов развяжет язык и вызовет приступ красноречия у кого угодно…
Через минуту мы уже топали им навстречу. Я был вообще без оружия, а у державшейся позади меня Кэтрин кобура АПСа висела на плече, на манер дамской сумочки. Секретарша, блин, глаза и уши босса…
– Становись! – скомандовал я, когда десантники подошли к нам вплотную.
Они без лишних слов построились, быстро разобравшись по росту. Недлинная шеренга. Ни беретов, ни тельняшек – пилотки да прыжковые шлемы (один вообще был в танкошлеме, видимо, самоходчик, утративший свою верную АСУ-57), комбезы и сапоги грязные, за плечами десантные рюкзаки РД-54. Двое вооружены РПД, у остальных «АКС-47» или АКМСы, плюс у многих на ремнях «разведножи» НР-43 или стропорезы.
– Здравствуйте, товарищи! – приветствовал я их и тут же представился. – Если кто-то из вас ещё не в курсе, я капитан Башкирцев, 1-е управление Главного разведывательного управления Советской армии. А это – моя подчинённая, лейтенант Закорюкина, из того же управления.
И я кивнул в сторону напарницы, которая как раз отошла в сторону и что-то делала внутри «газика», довольно сексуально перегнувшись через борт вездехода. Но офицеров ГРУ и она и я походили мало. Но, по идее, пока всё развивалось вполне себе по законам жанра. Некий, облачённый в невообразимую смесь армейской и трофейной одёжки свежевыбритый хрен с бугра (аромат одеколона должен был стабильно заглушать коньячный дух – Кэтрин, похоже, заранее учла это обстоятельство, а вот я догадался только по ходу пьесы), нагло представляющийся офицером «зафронтовой» разведки, должен выглядеть в их глазах если не невыразимо крутым, словно в плохом кино, то уж как минимум убедительным. Осталось только проговорить достаточно духоподъёмный текст, поясняющий для какого такого «пренеприятнейшего известия» я их собрал…
– Здра жра, трищ капитан! – нестройно ответили простуженные голоса бойцов. Как я успел заметить, смотрели они в этот момент не столько на меня, сколько на нечто женское, в костюме импортной стюардессы, за моей спиной. Причём с явным интересом…
– Вольно, – выдал я для начала и продолжил: – Значит, так, товарищи бойцы… Мы получили кодированный приказ – прибыть в точку сбора, находящуюся на территории СССР. Вылетаем по готовности, используя подручные средства, а именно – трофейный военно-транспортный самолёт. По идее, это секретная информация, но означенный приказ содержал и одно важное дополнение, которое я считаю возможным довести до вас. Если совсем коротко – в Союзе сейчас всё не просто плохо, а очень плохо. Ядерного оружия у противника было в десятки раз больше, чем у нас, и хотя им, разумеется, не дали использовать весь их арсенал, разрушения, как легко догадаться, просто чудовищные. По крайней мере, практически стёрто с лица земли большинство крупных городов и вся транспортная и промышленная инфраструктура. И пока нет даже чёткой информации о том, смогло ли уцелеть высшее руководство страны и вооружённых сил…
Тут я сделал многозначительную паузу и максимально строго оглядел небритые лица десантников. Оно, конечно, чем чудовищнее ложь, тем охотнее в неё верят. В наше время их сверстники (или, по крайней мере, изрядная их часть) уже точно начали бы биться в приступе падучей и орать благим матом что-нибудь типа «вы всё врёте, этого не может быть!». А замерший передо мной строй внимал более чем нерадостным словам молча и особого испуга или недоверия на их понурых физиономиях не отражалось. Хотя чему здесь удивляться? Ведь тут все или почти все явно успели увидеть собственными глазами и грибовидные облака над горизонтом, и что бывает после того, как куда-то упадёт ядерный заряд. И более чем наивно было бы думать, что если вся Европа в огне и дыму, то восточнее всё обстоит хоть как-то иначе – они понимали, что шутить я не настроен…
– В общем, товарищи бойцы, – продолжил я своё враньё, стараясь для пущей убедительности употреблять побольше штампов и канцелярщины, свойственных армейской бюрократии советских времён. – В дополнение к приказу нам, в случае если у нас будут такие возможности, предлагается, причём за счёт исключительно «внутренних резервов», то есть, если говорить проще, трофеев, попытаться сделать хоть что-то для дальнейшего восстановления на территории СССР системы связи и оповещения. А поскольку мы обнаружили здесь десять трофейных парашютов, можно попытаться осуществить один из возможных вариантов действий, кратко изложенных в дополнение к этому приказу. Если конкретно, нам рекомендуется вот что: во время нашего перелёта в точку сбора, десантировать на территории СССР, начиная от западной границы и до являющейся нашей конечной целью Оренбургской области несколько человек или мобильных групп, из числа хорошо подготовленных в военном отношении людей, вдобавок знакомых с радиоделом. От тех, кто будет нами десантирован, потребуется найти на местах исправные радиостанции и источники энергии для них. Развернуть радиостанции и ждать…
– Чего ждать-то, товарищ капитан? – спросил, явно выражая общее мнение, рослый курносый десантник, тот самый, единственный, который был в танкошлеме.
– Если кратко – ждать дальнейших инструкций. То, что я скажу дальше, строго секретно. Запоминайте, товарищи. 12-го числа каждого месяца, с 12.00 до 13.00 и с 00.00 до 01.00 часов надлежит слушать эфир на коротких волнах в диапазоне 3,5 мегагерц. Запасная частота – 136 килогерц на длинных волнах. Деталей я знаю не больше вашего, но, если верить полученному мной приказу и дополнению к нему, там вам всё скажут, вплоть до как жить и что делать. Подозреваю, что такие группы сейчас нужны, во-первых, для передачи выжившему населению правительственных сообщений, а во-вторых, для сбора информации на местах. Связь – это в наше время едва ли не самое важное, и её отсутствие обычно губит всё, причём на корню. Были, знаете ли, примеры…
Сказав это, я посмотрел на них ещё раз. И вроде схавали дезу, раз уж особых вопросов не задают. Хотя нет, поторопился, совсем без вопросов всё-таки не обошлось…
– А с какого момента нам это слушать? – спросил рослый боец с глубокой царапиной на правой щеке.
– Конечно, полной уверенности у меня сейчас ни в чём нет и быть не может, а в приказе всё изложено предельно кратко. Мне лишь сообщили, что слушать эфир можно начинать после 1 декабря сего года. Видимо, у кого-то наверху есть некая уверенность в том, что к этому времени боевые действия так или иначе закончатся. Но я не исключаю, что это может произойти и позже. Повторяю, всё, что от вас потребуется – обеспечить радиосвязь, прежде всего в плане материальной части, и ждать. И напоминаю ещё раз – там, куда мы направляемся, всё плохо. И найти исправную радиостанцию будет явно нелегко, поскольку всё работавшее по состоянию на начало войны связное оборудование неизбежно убито электромагнитными импульсами от многочисленных ядерных взрывов. А значит, ищите любые места, где могут быть детали для ремонта или монтажа простейшего радиоприёмника или передатчика – тут может сгодиться буквально всё, от «точек» провинциальных радиолюбителей и мастерских бытовой техники до соответствующих кружков в разных там Дворцах пионеров. Централизованной подачи электричества уже нет, а значит, тут тоже придётся приспосабливаться – использовать в качестве генераторов любые подходящие движки, автомобильные аккумуляторы и прочее, вплоть до ручного или педального привода. Примерно так, как было в довоенные времена, у Папанина на льдине. Хочешь принять или отправить радиограмму – крути динаму пердячим паром. То есть к организации радио связи надо в любом случае подходить комплексно. Кроме того, не хочу никого пугать, но людские потери просто чудовищные, причём везде. Да, в принципе, вы это уже и сами видели. Ваша задача усложняется тем, что, с одной стороны, на местах можно ожидать полной анархии, когда за банку консервов, ведро воды, перевязочный пакет или десяток патронов будут убивать без всяких разговоров. Причём к вам будет повышенный интерес именно из-за наличия у вас на руках оружия и боеприпасов – это такая ценность, которую в ситуации хаоса всегда стремится заполучить любой. В отличие от, к примеру, радиодеталей, которые тоже важны, но их ценность для большинства людей отнюдь не очевидна – жрать радиолампы или стрелять ими, как вы сами понимаете, нереально. С другой стороны, один из долгосрочных прогнозов учёных гласит, что, после того как по