Спрыгнув с гусеницы, я осторожно обошёл трактор, чтобы посмотреть, а что там у него сзади. И обнаружил явные остатки когда-то наскоро слепленного из грубо сваренных труб и досок прицепа-волокуши. Крыша импровизированного сооружения давно провалилась внутрь, а на единственной более-менее уцелевшей стенке, хорошо приглядевшись, ещё можно было прочитать написанные когда-то, вкривь и вкось, чёрной краской буквы «САНЭВАКУА…»…
Убрав автомат за плечо и поковыряв носком сапога внутренности безнадёжно сгнившего прицепа, я увидел на его дне, среди ржавых труб, обломков трухлявого дерева и почерневшего тряпья две грязно-серые противогазные хари с мутными стёклами и проржавевшими коробками (в повседневной жизни от противогаза всегда более всего ценят сумку, а вот сам намордник, если это не чревато наказанием, обычно выбрасывают за ненадобностью при первой возможности), а также явные фрагменты нескольких человеческих костяков, включая чей-то лишённый нижней челюсти череп – всё коричневато-бурого цвета, практически неотличимое от общего тёмного фона. Интересное кино, похоже, этот «Вервахт» старые человеческие останки на фоне пейзажа вообще не выделяет. Хотя что с этого порождения искусственного интеллекта взять, раз он исключительно на тепло живых организмов реагирует? То, что холодно и не движется, его, судя по всему, совсем не интересует…
В целом можно было сделать только несколько самых простых выводов. Для начала, такую вот волокушу трактор мог тянуть за собой только по снегу. А значит, дело было очень давно и зимой. И, скорее всего, той самой, первой после войны (была она ядерной или нет – пока не знаю), поскольку очень сомнительно, чтобы потом у кого-то оставалась в наличии солярка для подобных «забав». Ясно и то, что этот трактор с волокушей были неким санитарным транспортом и в его прицепе явно находились несколько человек. Больные? Раненые? Облучённые? Заражённые? Или всё вместе сразу? Фиг его знает, честно говоря…
То есть, если включить, так сказать, дедукцию, получается, что всё элементарно, Ватсон, – когда-то, очень давно, зимой, по этой пустоши кого-то куда-то везли. Причём везли, явно чтобы попытаться спасти. Ведь покойников или тех, кто был явно «не жилец», точно не стали бы «санэвакуировать». Тогда возникает закономерный вопрос – а куда их везли? В больничку ближайшего населённого пункта? В какое-то другое (вот интересно – какое?) медицинское учреждение? В армейский эвакопункт? Даже если верно любое из трёх этих предположений, получается, что кроме этой, давно утратившей признаки жизни деревни или села, в округе должно было находиться что-то ещё. Хотя что могло остаться от какого-нибудь эвакопункта через десять лет? Боюсь даже предполагать…
В общем, ехали они себе, ехали, а потом явно ни с того (место для плановой остановки здесь точно не подходящее) ни с сего трактор остановился. Заглохли? Я поискал за кабиной трактора бак, отодрал ржавую крышку, заглянул, понюхал – воняло ржавым железом и болотом, какая уж там солярка? Допустим, топливо кончилось или что-то фатально сломалось. В общем, тракторист явно покинул свой пост и куда-то делся. Может, ушёл за помощью и не вернулся, а может, просто перелез в волокушу погреться, и тогда возможны варианты. Вдруг его мослы валяются среди прочих в тамошней грязи? А вот те, кто был в прицепе, судя по всему, остались в нём навечно…
Конечно, как вариант, на них могли и напасть. Но следов стрельбы в виде дырок или гильз нигде не видно. Остановили трактор, выволокли из кабины водителя, а потом перебили тех, кто тут был, каким-нибудь дубьём или холодным оружием, забрали всё ценное и ушли? Тоже рабочая версия, хотя и менее вероятная на фоне предыдущих. В общем, что ты ни предполагай, выводы напрашиваются сплошь печальные…
Да и что такого могло прояснить лично для меня в картине окружающего мира наличие на этом месте заброшенного трактора с человеческими останками в прицепе? Да ничего абсолютно…
Мысленно сказав по поводу данной ситуации матерное, я взвалил на себя поклажу и направился в сторону деревни.
Увидел я этот, судя по всему, уже давно никем не населённый пункт издали, остановившись на каком-то пригорке. Рюкзак на землю, пилотку на затылок, бинокль к глазам.
Как и везде здесь, над всем господствовала свеже-зелёная июньская трава, отросшая на высоту не менее половины человеческого роста. Ею буйно заросли и деревенские улицы, и дворы. И где попало, как и везде здесь, абсолютно ни к селу ни к городу, проросли деревья и кусты. А всё то, плодово-ягодное, что раньше было во дворах и садах жителей, теперь разрослось просто невероятно, настолько, что тёмные квадраты некоторых домов было почти не видно за яблонями и зарослями вишни.
Дома были серо-чёрными. Если где-то и была краска, от неё за десятилетие мало что осталось. На крышах и стенах были вполне различимы мох и плесень. Кое-где не было стёкол в окнах, а где-то отсутствовали и сами рамы. На одних домах ставни когда-то закрыли наглухо, а на других они либо давным-давно отвалились, либо висели, беспомощно отвиснув вниз, на одной петле.
В крышах, там и сям, куда ты ни посмотри, светились обнажавшие тёмные стропила и прочие внутренности чердаков, сквозные дыры, дырки и дырочки. Заборы и ворота местами повалились на землю или изрядно покосились. Некоторые дома и надворные постройки, судя по всему, вообще сложились под собственным весом, представляя собой неряшливые кучи строительного мусора, увенчанные остатками крыш, густо заросшие сорняками.
С уверенностью можно было констатировать только тот факт, что здесь действительно уже очень давно никто не жил и даже не ходил (это подтверждал и «ИКНС», не фиксировавший в округе ничего, крупнее вороны). Кроме этого я отметил полное отсутствие сгоревших домов. Последнее говорило за то, что здесь всё-таки не было боёв, мародёрства и прочих всевозможных безобразий с поджогами. Вопрос – что именно здесь случилось?
Переведя бинокль ближе, я рассмотрел на окраине деревни, где благодаря почерневшим, покосившимся столбам с отвисшими на фарфоровых изоляторах проводами ещё смутно угадывалась старая просёлочная дорога, покосившийся указатель с ржавой жестяной табличкой, на лицевой части которой (когда-то чёрным на белом, а сейчас на желтовато-ржавом фоне) ещё можно было прочитать нанесённое по трафарету название – «Пос. Змеищево». Ну да, в принципе, всё верно. Когда-то чуть в стороне было одноимённое село, а потом оно выделилось или ещё каким-нибудь хитрым образом преобразовалось в посёлок. В старом селе церковь была, а в новом, уже советском, посёлке она оказалась совсем ни к чему. И кстати, большой посёлок, даже на первый взгляд дворов тут где-то под сотню… Было…
Интересно было бы как-нибудь приехать сюда, уже в нашей реальности, когда всё закончится, и посмотреть, кто и как здесь живёт. Ну да ладно…
А поверх названия населённого пункта на указателе было написано ещё что-то такое, весьма криво и от руки. Я присмотрелся. И не без труда разобрал намалёванные когда-то красной, а теперь рыже-поносного оттенка краской неровные, облупившиеся буквы: «З..р… жен..! Кар. тин!». Ага, вот оно что…
Рядом с указателем в траве были видны остатки того, что когда-то, похоже, было импровизированным шлагбаумом, сооружённым из не оструганного, длинного бревна.
Опустив бинокль и подняв с земли рюкзак, я медленно пошёл туда. Когда подходил, на всякий случай посмотрел на часы. Циферблат был белый, значит, «заражение», о котором предупреждала эта надпись, не было радиационным. Либо, как вариант, всё выдохлось и выветрилось за последующие годы. Время и природа, они, как известно, лечат…
Огляделся вокруг. Ничего. Две оплывшие, заросшие травой ямы относительно правильной формы, которые когда-то могли быть капонирами, где очень давно стояло нечто. По крайней мере, БТР или армейский грузовик сюда точно поместился бы. Чуть в стороне обозначилась большая куча мусора, через которую давно проросла практически скрывшая всё трава. Там можно было видеть дырявое, словно дуршлаг, безнадёжно проржавевшее ведро, ещё более ржавые остатки пустых консервных банок, две старые покрышки, одна вроде от «ГАЗ-69», вторая побольше, явно от грузовика (я предположил, что, наверное, от «ЗИС-151»), снова пара негодных противогазов и более ничего. Искать в земле стреляные гильзы и прочую мелочь в этой ситуации было себе дороже…
С грустью обозрев весь этот пейзаж, я попытался соображать и быть максимально логичным. Ладно, допустим, что посёлок действительно был чем-то заражён. Чем? Радиация отпадает, химия тоже вряд ли. Остаётся какая-то лютая хворь. Чума? Холера? Тиф? Дизентерия?
Хорошо, но для противочумного кордона всё это выглядело как-то хлипковато. При любой эпидемии блокировка должна быть плотной, а тут, в натуре, нет ни забора, ни других, призванных «держать и не пущать» атрибутов. Или, если походить по округе, по периметру посёлка найдутся остатки и других постов? Но проверять это, лично у меня, не было вообще никакого желания…
Опять же, если на въезде в населённый пункт выставляли «санитарный кордон», значит, вся эта грустная история происходила в самом начале, когда ещё была какая-никакая власть, военные и медицина. Интересно, в первый год или позже? Были ли другие посты вокруг посёлка – неизвестно, но почему они никаких ограждений вроде временного забора из колючки на кольях не выставили? Были уверены, что никто никуда не побежит, поскольку бежать некуда? Ладно, допустим, что так оно и было…
Тем не менее этот пост с какими-то машинами в капонирах тут всё-таки размещался. Стало быть, кто-то что-то здесь охранял. От кого-то… Ну, то есть нёс службу. Сидел, пил, ел, спал, писал, какал… Но потом, в один прекрасный (или не очень) момент эти охранники, судя по всему, означенную службу нести перестали и свалили отсюда куда подальше. Вопрос – почему? Правильно – потому что эта самая караульная служба потеряла всякий смысл. А потерять смысл она могла только в том случае, если те, кто был в карантине, исцелились или умерли. Учитывая обстоятельства, вернее всё-таки второе…