И тут Риддик заметил нечто странное. На мгновение Хищник словно потерял концентрацию, его голова резко повернулась в сторону, как будто он услышал что-то или увидел кого-то. Это длилось лишь долю секунды, но для такого существа даже такая ничтожная потеря внимания могла быть фатальной.
Чужой воспользовался этим мгновением, одна из его голов метнулась вперёд, челюсти с двойным рядом металлических зубов клацнули в миллиметре от шеи Хищника. Только молниеносная реакция спасла его — металлическая рука взметнулась вверх, лезвия вонзились под челюсть монстра, заставив голову откинуться назад.
«Он тоже видит их», — понял Риддик. Галлюцинации. Призраки. Эхо Обелиска, резонирующее в сознании каждого живого существа на планете.
Это открытие было одновременно тревожным и обнадёживающим. Тревожным — потому что если даже разум такого развитого существа, как Хищник, подвержен воздействию, то ни одно сознание не может быть в безопасности. Обнадёживающим — потому что значило, что Риддик не сходит с ума. По крайней мере, не он один.
Глава 4. Ишимура.
Хищник завершил бой с впечатляющей эффективностью — двумя быстрыми движениями отсёк две боковые головы, а затем вонзил лезвия глубоко в грудную клетку Чужого, пробив то, что должно было быть сердцем. Существо дёрнулось в конвульсиях, его конечности беспорядочно забились, разбрасывая капли кислотной крови. Затем оно затихло.
Хищник не стал снимать трофей, как делал раньше. Вместо этого он некоторое время стоял над телом поверженного врага, его грудь тяжело вздымалась, дреды покачивались от лёгкого ветра. Затем он поднял голову к небу и издал долгий, протяжный рёв — не торжествующий клич победителя, а скорее, вызов. Вызов самой планете, её искажённым законам, её кошмарным созданиям. Вызов тому, что ждало их всех в глубинах Ишимуры.
Риддик наблюдал за этим ритуалом, прижавшись к скале и растворившись в её тени. Что-то в этом крике отозвалось в нём самом — не страх, не восхищение, а узнавание. Так кричит существо, загнанное в угол и всё же не сдающееся. Существо, которое выбрало сражаться, даже зная, что в конечном итоге проиграет.
После этого Хищник скрылся среди деформированного леса, оставив Риддика наедине с мыслями и необходимостью продолжить свой путь к Ишимуре.
***
Корабль лежал на боку, словно раненое металлическое чудовище. Его корпус, некогда гладкий и блестящий, теперь был покрыт наростами, напоминающими коралловые рифы, но состоящими из странной полуорганической массы, пульсирующей в такт неслышимому сердцебиению. Грунт вокруг корабля напоминал воск, оплавленный и застывший в причудливых формах. Вместо травы здесь росли металлические нити, звенящие при малейшем дуновении ветра.
Воздух вокруг Ишимуры был насыщен микроскопическими частицами, создающими эффект постоянного тумана. Этот туман сгущался и разрежался, образуя фигуры, похожие на людей или иные разумные существа, но только силуэтами — детали никогда не проявлялись.
Риддик подошёл к тщательно замаскированному входу, который он соорудил сам. Обычный наблюдатель увидел бы лишь нагромождение обломков, но за ними скрывался узкий коридор, ведущий в один из уцелевших грузовых отсеков.
Прежде чем войти, он достал самодельную маску, созданную из фильтрационной системы корабля и приспособленную для человеческого лица. Внутри Ишимуры воздух был ещё более загрязнён, содержал споры неизвестных организмов и частицы, вызывающие особенно сильные галлюцинации.
Проскользнув в узкий проход, Риддик двигался по памяти, почти не нуждаясь в своём особом зрении — каждый изгиб, каждый выступ здесь был ему знаком. Спустя несколько минут он оказался в относительно безопасном пространстве, которое оборудовал под временное убежище.
Помещение когда-то было складом для криогенного оборудования. Толстые стены, изолированные от внешних электромагнитных полей, частично защищали и от влияния Обелиска. Здесь галлюцинации были слабее, а искажения реальности — минимальны.
Риддик методично проверил запасы. Концентрированные пищевые рационы, извлечённые из аварийных комплектов корабля. Фильтрованная вода, которую он собирал из систем конденсации. Медикаменты, инструменты, запасные части для оружия. Всё было на месте, всё было в порядке. Этот ритуал служил не только практической цели, но и помогал сохранять рассудок, фокусироваться на реальности.
Закончив с проверкой запасов, он подошёл к самодельному терминалу, собранному из частей нескольких компьютеров. Устройство работало нестабильно, часто давало сбои, но всё же позволяло получать доступ к некоторым системам корабля, ещё сохранившим функциональность.
Экран мерцал, изображение плыло, искажалось, иногда на долю секунды превращаясь в нечто, напоминающее лицо. Риддик игнорировал эти визуальные аномалии, его пальцы быстро двигались по клавишам, вводя серию команд.
Он пытался получить доступ к системе безопасности нижних уровней, проверить состояние переборок, отделяющих их от остальной части корабля. Именно там, в глубине Ишимуры, находился Обелиск. И что-то ещё — нечто, что даже в его кошмарах оставалось лишь тенью, неоформленным ужасом.
Данные, наконец, отобразились на экране. Риддик прищурился, анализируя информацию. Новости не были хорошими. Целостность переборок снизилась ещё на семь процентов по сравнению с предыдущей проверкой. Датчики движения регистрировали всё большую активность за герметичными дверями. А уровень излучения, исходящего от Обелиска, продолжал расти.
"Времени всё меньше," — пробормотал Риддик, глядя на график, показывающий экспоненциальный рост некоего параметра, обозначенного в системе как "Квантовая нестабильность". Инженеры Ишимуры не знали, что именно они измеряют, но понимали, что когда этот параметр достигнет определённого порога, произойдёт нечто непоправимое.
Риддик выключил терминал и прислонился к холодной металлической стене. Он закрыл глаза, позволяя своему сознанию на мгновение отстраниться от непрерывной борьбы за выживание.
Почему он всё ещё боролся? Зачем продолжал существовать в этом искажённом мире, где сама реальность обратилась против него? Шансы выбраться с планеты стремились к нулю. Шансы дожить до старости — тем более.
Может быть, дело было в простом, животном инстинкте выживания. Или в упрямстве, не позволяющем сдаться. Или... в чём-то другом.
Образ Хищника возник в его сознании. Существо, которое могло бы попытаться покинуть планету, но выбрало остаться. Существо, нашедшее своё место в этом хаосе.
И ещё был вызов. Неоконченный поединок. Незавершённое дело.
Риддик открыл глаза, его взгляд стал острее, жёстче. Он мог бы просто существовать, прячась и выживая день за днём, но это было не в его характере. Если уж умирать, то с достоинством. Если уж сражаться, то с достойным противником.
А на этой планете не было никого достойнее Хищника.
***
Возвращение через искажённые леса было всегда испытанием. Пейзаж менялся непредсказуемо — ландшафт, казалось, "запоминал" присутствие человека и реагировал на него. Тропы, которые Риддик использовал ранее, исчезали или трансформировались в ловушки. Деревья, похожие на скульптуры из металла и плоти, поворачивали свои извращённые "лица" вслед за ним.
Риддик держался настороже, но двигался уверенно. Его острое зрение различало малейшие движения в густом подлеске, его обострённый слух улавливал звуки, которых не должно было быть в природе.
Мир вокруг пульсировал, живой и враждебный. Растения, напоминающие одновременно органические формы и механизмы, тянули к нему свои придатки. Из-под земли иногда поднимались пузыри, содержащие внутри мерцающую жидкость. Когда они лопались, в воздух выбрасывалось облако спор, светящихся бледно-голубым светом.
Одно из таких облаков настигло Риддика, окутав его плотной завесой. Он задержал дыхание, но некоторые споры всё же проникли через поры кожи. Мир на мгновение исказился ещё сильнее, цвета стали неестественно яркими, звуки приобрели металлический оттенок.
Из земли перед ним вдруг выросла фигура, напоминающая человека. Но это был не человек — существо состояло из тысяч мелких насекомоподобных организмов, формирующих подобие гуманоидного тела. Рой двигался как единое целое, создавая иллюзию лица, конечностей, торса.
"Ты думаешь, что понимаешь," — прошелестел рой голосом, который звучал одновременно изнутри и снаружи головы Риддика. — "Но ты видишь лишь поверхность. Обелиск не создаёт — он трансформирует. Не искажает — раскрывает истинную природу."
Риддик не ответил. Он знал, что это галлюцинация, вызванная спорами. Или, возможно, очередная попытка Обелиска проникнуть в его сознание.
"Хищник понял," — продолжил рой, фигура которого постоянно менялась, распадалась и собиралась вновь. — "Он принял дар. Он стал больше, чем был. Ты тоже можешь. Тебе лишь нужно сказать 'да'."
"И стать очередным монстром?" — процедил Риддик сквозь зубы, не желая вступать в диалог с видением, но не сумев сдержаться.
Рой издал звук, напоминающий смех тысяч крошечных глоток.
"Монстры — это всего лишь создания, не понятые своими жертвами. Для добычи каждый хищник — монстр. Но для самого себя — он совершенство."
Фигура начала распадаться, отдельные насекомые разлетались в разные стороны, но голос продолжал звучать.
"Ты уже давно не человек, Риддик. Ты просто ещё не принял это."
Последние насекомые растворились в воздухе, и видение исчезло. Риддик моргнул несколько раз, стряхивая остатки галлюцинации. Его сердце билось ровно, дыхание было контролируемым. Он давно научился не поддаваться страху или замешательству от подобных явлений.
И всё же... слова роя эхом отдавались в его сознании. Что значило "принять дар"? Что понял Хищник, чего не понимал он сам?
Впереди, за деформированными деревьями, виднелся просвет — выход из леса к каменистому плато, где Риддик устроил одно из своих убежищ. Он ускорил шаг, желая поскорее покинуть искажённый лес и его нашёптывающие видения.