Дмитрия, доказывающего всем, что у него задатки великого человека.
Глава 7
Утром, вернувшись с улицы, Пожарэн с холодными руками полез под шкуру, согревающую Кобылье.
– Ну ты! – воскликнул тот, стараясь оттолкнуть руки Андрея.
– Вставай, а то зиму пропустишь, – закричал у него под ухом Пожарэн.
– Зима? Какая зима? – спросил он, поднимаясь.
– Французская, – смеется Пожарэн.
Это интригующее сообщение заставило Кобылье выглянуть на улицу. И действительно, кое-где лежал снег. Увлекшись своей работай, они не обращали внимания, что почти оголились лиственные леса, что творится вокруг их. У них была цель. Но пришла зима, она говорила, как быстро летит время. Приехали ранней весной, и вот, пожалуйста, зима. Но восхищаться или клясть свою жизнь времени не было. Надо было спускаться в очередной раз.
И в этот день все шло как обычно. Зажгли факелы перед спуском, проверили запасы жира, веревочный жгут. Жак помог им спуститься, и они пошли, по привычке обстукивая стены. Дорогой разговорились.
– Как ты думаешь, – спросил Кобылье, – после нашего возвращения в следующий они пойдут с нами?
Пожарэн остановился. Ему показалось, что за стеной есть пустота.
– Стой-ка, – вскрикнул он, доставая из-за пояса молоточек с заостренной головкой.
После нескольких ударов Пожарэн пробил дырку. Когда они ее расширили, увидели груду драгоценностей.
– Возьмем с собой? – спросил Пожарэн, держа в горстях сокровище.
– Я думаю, надо взять! – заявил Кобылье.
– Я того же мнения, – сказал Пожарэн.
Разложив еду по карманам – хлеб да вяленое мясо, они в освободившийся мешочек сгребли драгоценности. Настроение их поднялось.
– Глядишь, – бодро шагая, сказал Кобылье, – и чашу так же найдем.
Через пару десятков шагов они услышали странные звуки: как будто падали крупные капли. Когда подошли ближе и подняли факелы к кровле, то увидели, что она как бы шелушилась и от нее отрывались камушки, будто кто-то невидимый делал это нарочно.
– Ой, не нравится мне это! – воскликнул Кобылье.
– Пошли скорее, – предложил Пожарэн, и они ускорили шаги.
Сзади раздался сильный удар, и им на головы посыпалась порода.
– Бежим, – крикнул Пожарэн.
И они ринулись вперед. Сзади грохот догонял их. Но, несмотря на то, что друзья бежали изо всех сил, гром приближался с удвоенной скоростью.
– Ой, – услышал Пожарэн позади крик Кобылье.
Он остановился, оглянулся.
– Боже мой! – Его не было видно.
Пожарэн бросился назад. Он обо что-то споткнулся. Это оказался потухший факел, за ним уже груда породы.
Не помня себя, Пожарэн яростно руками стал разгребать породу. На счастье, он быстро наткнулся на голову Кобылье.
– Я тебя спасу! – заорал Пожарэн и продолжал разбрасывать породу.
Когда туловище было относительно свободно, он, подхватив его за руки, с такой силой дернул друга, что они летели кувырком несколько шагов.
– Ты как? – очухавшись, спросил Пожарэн.
– Да… вроде жив.
Грохот ударил рядом, да так, что до них долетели камни. Удар заставил их вскочить и уносить ноги.
Первым застонал Кобылье.
– Не могу, Андрей, – произнес он, переходя на шаг.
Они остановились и оперлись плечами о стену. Пожарэн сказал:
– Да!.. Обратной дороги нам, наверное, нет. Выход надо искать.
– Легко сказать! А как в этом лабиринте не сбиться с пути и не начать ходить по кругу? – высказал опасение Кобылье.
– Схожу проверю, – ответил Пожарэн, – может, через верх сможем вернуться.
Лазить так им уже приходилось. Но на этот раз их ждало полное разочарование. Вернувшийся Пожарэн с горечью сказал:
– Ни прохода, ни пролаза нет. Проход засыпан полностью. Так что, остается одно – только вперед. Помощи ждать не от кого.
Наемники, вместе с Жаком, собрали инструмент и хотели уходить, как послышался глухой подземный удар. Они побросали вещи и прислушались.
– Неужто погибли? – сказал кто-то тихо.
Жак схватил факел, быстро зажег его и, не слушая наемников, которые отговаривали его этого не делать, полез в дыру. Когда вернулся, измазанный от пят до макушки, тяжело опустился на землю и промолвил:
– Проход полностью завален.
Работяги переглянулись.
– Че, будем откапывать? – спросил один из них.
Другой заметил:
– Ты слышал, как грохнуло? За год не откопаешь.
– Да, ты прав, – согласился Жак, подавая тому руку, чтобы подняться.
– Так че делать будем? – поднимая Жака, спросил он.
– Ждать, – коротко ответил Жак.
– Думаешь, найдут выход? – не унимался тот.
Кто-то бросил:
– Не зная, так заблукаешь, че век дырки не найти.
– Всякое бывает, – согласился Жак, – но я подожду.
– Все подождем, – чуть не враз произнесли наемники.
Темнота украла время. Сколько дней и ночей блуждали, они не знали. Продовольствие давно съедено. Три глотка жира как-то поддерживали силы. Но и он кончался. Факел теперь был не нужен. Его обсосали и выкинули. Хотели выбросить и клад: стал тяжел. Но все же решили нести по очереди.
И вот чувствуют друзья, что остаются последние силы.
– Стой! – воскликнул первый идущий Кобылье. – Тут есть проход!
Пожарэн достал кресало и камень, высек искру. Оказалось, что они дошли до тройной развилки. Куда идти?
– А давай проверим, – предложил Кобылье, – зажжем фитиль, куды дым потянет, туды и пойдем.
– Высекай, сил нет!
Кобылье высек. Оказалось, дым потянуло в правую дыру.
– Туды и пойдем! – сказал Кобылье, пытаясь подняться.
– Посиди, – осадил его Пожарэн, – сил дай набраться.
Он закрыл глаза и увидел свои… Пожары. Новые свои хоромы. Во дворе полно разной скотины. Дарьюшка кому-то кричит с крыльца.
– Вставай, – будит его Кобылье, а то замерзнем.
– Да, – поднимаясь, согласился Пожарэн, – сон я щас видел, будто дома я в своих Пожарах.
– Значит, будешь, – промолвил Кобылье, забирая у него мешочек с кладом.
Сколько они брели, падали, поднимались… Им уже все стало безразлично. Трудно сказать, какая сила толкала их вперед. Они даже не замечали, что подземная темнота, чернее смолы, становится какой-то разбавленной. Этот отдых затянулся дольше обычного. Первым очнулся Пожарэн и не мог понять, что что-то случилось. Но что? Он будит Кобылье. Тот с трудом раздирает веки.
– Че надо?
– Не пойму, толь посветлело?
– В мозгу у тя посвет… – и вдруг он соскочил, – Андрей, че это? – и ловит руками… свет. Свет! – орет он.
Откуда взялись силы! Да! Они дошли до него! Свет бил сверху сквозь какие-то сплетения. Но до него надо добраться.
– Становись мне на плечи! – командует Пожарэн.
Он приседает. Кобылье с трудом, держась за стену, взбирается на Пожарэна. И тот медленно, дрожат ноги, поднимает его.
– Голова не пролазит, – орет он.
– На нож.
Пожарэну пришлось склонить голову: посыпалась земля.
– Попробуй поднять меня выше! – каким-то радостным голосом орет Кобылье.
Поднять? А где силы? И Пожарэн в бессилии опускается на колени. Медленно сползая по стене, рядом примостился и Кобылье. И захлебываясь от радости, начал рассказывать:
– Над нами растет дуб. Это его корни. Но пролезть меж них можно. Мелочь я убрал. Андрей, – он теребит его за плечо, – мы выберемся! Мы спасены!
– Выберемся, – отвечает Пожарэн, – вот отдышимся, свяжем кушат и… будем наверху.
Под дубом земля теплей, а вокруг она покрыта изморозью. Они долго лежали, не веря в свое спасение. Но холод заставил их шевелиться. Они поднялись и начали оглядываться.
– Где же мы? – Кобылье смотрит на Пожарэна.
А тот, задрав голову, старался разглядеть светило. Но лесная густота не давала этого сделать. Лес был в основном вечнозеленый. Пожарэн подошел к дубу.
– Подсоби!
И, поплевав на руки, с помощью Кобылье он полез наверх.
– Ага, вот и светило… гора.
Казацкий навык помог определить, где их стоянка. Когда спустился вниз, рукой показал:
– Нам – туда!
К вечеру они были уже на своей стоянке. Она была пуста. Зола холодна.
– Не дождались, – с сожалением сказал Пожарэн.
– Интересно, сколько дней мы бродили? – глядя на Пожарэна, спросил Кобылье.
Тот пожал плечами, потом ответил:
– Много. Давай проверим: оставили нам что-нибудь или нет.
В первой же плетенке нашли продукты, в другой – теплую одежду да еще кое-что.
– Не пропадем, – подмигнул Пожарэн.
Весть о том, что два главных искателя чаши погибли, дошла и до Вернера. Она вызвала в нем не жалость, не сочувствие, а досаду. Он считал, что хорошо отстроенный им механизм слежения за действиями этих людей, в случае находки ими этого сокровища, позволял ему без особого труда овладеть им. И тут… на тебе. К срыву с Вольфом добавлялся еще один. Но все это не имело такого значения, как то, что задумал он.
В душе он понимал, что найти легче иголку в стоге сена, чем чашу. Королевские стражники все тут излазили, и неоднократно. А разве у какого-нибудь принца, герцога, графа меньше было желания обладать этим сокровищем.
Вот они погибли, погибнут еще многие. А вряд ли кто ее найдет. Эта идея была нужна ему, чтобы быть единственным, кто может осуществить такую находку. Но все показывает на то, что ее либо нет, а если есть, давно найдена и владелец тщательно хранит эту тайну. Не переворачивать же всю Францию. Ну найдет, привезет, похвалят и… забудут! В лучшем случае вспомнят, когда будут ставить ему крест. А он нашел для себя, может, дороже этой чаши…
Графиня де Буа поразила его своей красотой. Он уже не молод. Походы и битвы ему очертенели. «Не лучше ли мне увезти ее в мой замок, что под Кресброним на берегу Боденского озера. Когда она увидит там окружающую красоту, забудет обо всем. Тем более что помнить-то не о ком будет. Граф погиб. Замок… Да, тут подвел Вольф. Надо будет думать. А пока схожу к ней в гости».
Когда раздался стук в дверь, графиня вздрогнула. Давно в нее никто, кроме служанки, не стучался. А этот стук был совсем другим: властным, повелительным. Не дожидаясь ее приглашения, дверь открылась. На пороге стоял Конрад фон Вернер собственной персоной. Руки его были заняты. Дети, как он вошел, бросились к матери. Он подошел, любезно улыбаясь. Склонившись перед детьми, девочке подал куклу довольно роскошного изготовления, а мальчику – детское рыцарское снаряжение. Те посмотрели на мать: можно ли им брать. Она кивнула: мол, берите. Дети взяли. И послышался детский восторг. Графиня улыбнулась. Но на этом его дарения не закончились. Взяв за тонкие, длинные пальцы ее изящную руку, Вернер надел на нее золотой поручь с изумрудными каменьями. От такого дара у нее расширились глаза.