– Пошлите гонцов к моим братьям: пусть собираются в поход.
Роман понимал всю меру ответственности, которая была возложена на него. Поэтому он не поехал в Любутск к своим старикам, к которым прикипел душою, решив выполнить свой долг, а затем уж больше их не покидать. Хорошо зная дорогу, они быстро добрались до Новгорода, а от него до берегов Балтии. Там, наняв лодию, добрались до конечного пути.
Вот и серые стены Магдебурга. Солидный вид посланца и его слуги сделали свое дело. Рыцари беспрепятственно пропустили их в город. Роман выбрал один из лучших заезжих домов и снял его для проживания. Франция его многому научила. Надев костюм попроще, он отправился в город. У него была одна цель – встретить, если удастся, кого-нибудь из старых знакомых. Первый выход оказался неудачным.
После обеда Роман отправился в другой конец города. Магденбург в тот период был небольшим, по сравнению с Парижем, городом. Дома сплошь каменные, в два-три этажа. Улицы мощенные. Много разных лавок. Но все же, как казалось Роману, он был каким-то средним меж Новгородом и Парижем. Правда, в лавках, или, как здесь называют, гамазиях, был широкий выбор товаров, не уступающий парижским.
Так незаметно дошел он до ворот, за которыми оказался базар. Дело шло к вечеру и на нем уже почти никого не было. Только в одном месте Роман увидел, как какой-то мужик грузил на повозку какие-то мешки. Делать ему было нечего, и он машинально направился к нему.
– Помочь, – спросил Роман, видя, что тот вытирает пот со лба, а в куче оставалось еще несколько мешков.
– Помочь-то помоги, да вот расплаты не жди, – и вывернул карманы.
Роман стал к нему присматриваться. «Он или не он?» – думал он. Потом убедился: «Он!» Они вместе пасли рыцарских коней. Это он тогда принес весть, что в замке собираются казнить Камбилу.
– Не узнаешь? – Роман подошел поближе.
Мужик как раз поднял мешок и на слова Романа посмотрел на него. Мешок упал из его рук:
– Никак… Егор?
– Узнал! – обрадовался Роман, и они обнялись.
– Эй, вы! – послышался чей-то голос. – Рынок закрывается! Грузите быстрее.
Они вмиг скидали мешки и выехали за ограду. Там хозяин остановил коня и повернулся к Роману:
– Ты как здеся оказался?
Роман, смеясь, показал на дорогу.
– Ааа! – что-то поняв, протянул тот.
– Ну, как там у нас? – Роман кивнул в сторону, где возвышался замок.
– А все так! Я из пастухов ушел. Вот, развозом занимаюсь. Платют тута мне два гроша в день, – с важностью в голосе произнес он.
Роман ничего не сказал, а спросил:
– Как там… Конрад фон Вернер?
– Ооо! – многозначительно произнес он. – Ты знаешь, где он был? – с каким-то величием в голосе спросил мужик.
Роман покачал головой: мол, не знаю.
– Во Франции! Понял!
– Ну и как он щас? – допытывался Роман.
– Уу! Таким важным стал, на кобыле не подъедешь.
– Да ну! – хитровато воскликнул Роман.
– Да! – важно ответил он, будто сам бывал с ним.
– А знаешь… – Роман силился вспомнить его имя, да так и не смог. И решил обратиться прямиком, – хошь заработать… золотой?
– Золотой? – Мужик даже поперхнулся.
– Золотой! – важно ответил Роман.
Тот хотя подозрительно посмотрел на него, но спросил:
– Че сделать-то надоть?
– А скажи, че боярин Роман Ослябя хочет с ним встретиться. И ждет его завтра к обеду на заезжем дворе «Храбрый рыцарь».
– Ух ты! – вырвалось у мужика.
Эта гостиница славилась тем, что в ней останавливались, как правило, только великие гости магистра. Ее стены помнят такие имена, здесь бывавшие, как Вернера фон Брейтгаузена, Гедимина, великого литовского князя, Генриха, князя Силезского, шведского короля Магнуса Эрихсона и многих других.
– Ох, богат твой хозяин! – воскликнул мужик и спросил: – А сколь он те платит?
Роман ответил, не подумавши:
– Тридцать рублев.
Парень отчего -то поперхнулся, а потом спросил:
– А он… не надует мня?
– Не бойсь, не надует. Так ты Вернеру…
– За золото-то! Да я самому, тьфу, тьфу, черту скажу. Только смотри… – и погрозил ему кнутом.
– Не бойсь, езжай! – и толкнул его в спину.
Услышав такую цену за простое сообщение, мужик с этой мыслью ехал всю дорогу, обдумывая, как лучше это сделать. Решил об Егоре не говорить: «Того тогда тоже за помощь, если бы поймали, вздернули. Тама пущай он сам выкарабкивается. А надо жить, встретил такого боярина: тридцать рублев ему платит. Господи! Да я за свой век их не заработаю».
Вернера удивил приход к нему этого служки. Обычно у них это не практиковалось. Но, поняв, что тот принес ему какую-то важную весть, разрешил зайти.
– Че у тя? – не приглашая садиться спросил хозяин.
– Да я… это…
– По делу говори! – рявкнул Вернер.
– Я… гружу… подходит мужик и это… спрашивает, знаю ли я вас, – и замолчал.
Вернер скосил на него глаза:
– Что дальше? – не выдержал он его молчания.
– Да, отвечаю. А тот и говорит, чтобы я передал вам…
Вернер морщится, понимает, что подходит тот к главному:
– …что его боярин…
От услышанного слова Вернер даже встрепенулся, поняв, что час расплаты подходит, и уже как-то безразлично произнес:
– Что его боярин?
– А, да тот сказывал, чтобы вы к нему пришли в… в… «Храбрый рыцарь», завтра, к обеду.
«Храбрый рыцарь», – подумал Вернер и что-то его воодушевило.
– На, – пошарив в кармане, он нашел двухгрошевую монету, – только…! – и приложил палец к губам.
– Что вы, господин, – держа во вспотевшей ладони монету, ответил тот, – буду нем как рыба!
Жизнь так сложилась у Вернера, что ему до сей поры так и не удавалось побывать в этом заведении, хотя столько о нем слышал. И вот какой-то боярин принимает его там. Скорее всего, княжеский посланец. Интересно, сколько же он мне пожалует.
Вернер точно, к обеду, был у гостиницы. Его встречал у входа слуга. «Разодетый, как попугай», – подумал о нем Вернер. Тот повел его на второй этаж. Здесь все выглядело богато. Мягкий ковер на весь коридор. Каждая дверь из красного дерева. Стены обиты шелком. В позолоченных люстрах свечи ярко освещали помещение.
Подходя к одной из дверей, слуга осторожно постучал. Услышав голос, приоткрыл дверь и весьма деликатно произнес:
– К вам пришли.
Слуга широко распахнул дверь и, склонившись, сказал:
– Прошу.
Когда Вернер перешагнул порог, то удивился от той роскоши, которая предстала перед ним. Сразу за порогом на полу лежала шкура белого медведя невероятных размеров с разверзанной пастью. Ее клыки как бы предупреждали: человек, не ходи сюда с злыми мыслями. Впереди круглый стол с изящными и инструктированными золотом изогнутыми ножками. Часть стола загораживала фигура какого-то человека, из-за бившего в глаза солнца его лица не удалось сразу разглядеть. На стенах дорогие восточные ковры, цену которым гость знал хорошо. Привлек внимание и дорогой посудный повставец из красного дерева с цветными стеклами. Одна дверца была приоткрыта и виднелась хрустальная посуда. В комнате вкусно пахло. И та часть стола, которая открывалась, представляла собой выставку деликатесов. Можно представить себе, куда попал рыцарь из скудного своего замка. Но богатство этого номера было еще и во второй комнате, сквозь раздвинутые бархатные шторы виднелась широкая кровать с позолотой. Разглядывая все это, он невольно задержался на какое-то мгновение. Когда подошел ближе, просто остолбенел: перед ним стоял… Егор. Он был в шикарном костюме, шитым во Франции для королевского приема.
– А мне сказали… боярин! – с нескрываемым разочарованием в голосе произнес Вернер.
– Тебе… Вернер, сказали правду. Я и есть боярин. И имя мое уже не Егор, а Роман.
– Вот как! – несколько удивленно произнес он. – Но я знаю, что жизнь порой делает удивительные зигзаги. И она научила меня на все смотреть любомудренно.
Этого слова Роман не понял, но промолчал.
– Скажи, – Вернер с легкой улыбкой на устах смотрит на Романа, – кто тебя провозгласил… боярином?
Роман усмехнулся.
– Рыцарь не верит. Но я скажу: Дивон, отец боярина Камбилы, за спасение его сына. Между прочим, я дважды его получил. Второй раз от великого князя Симеона Иоанновича. Он-то дал мне имя Роман Ослябя, брянским боярином. Там моя вотчина.
Рыцарь развел руками:
– Можно поздравить. Зачем, боярин, звал.
– Ты знаешь, граф, время обеденное. Я, признаюсь, проголодался, не отобедаем ли?
Граф косит глаз на стол. Заманчиво выглядит зажаренный поросеночек, а рядом банка с хреном. От одного этого вида можно проглотить язык. А там, дальше: дичь, рыба.
«О Господи! Да скорее за стол!» – так и рвется у рыцаря с языка.
Вино, как и все прочее, было прекрасным.
Выпив пару бокалов, закусив, лицо графа подобрело.
– Скажи мне, Роман, – новое его имя он запомнил, – вам… тогда во Франции, правда удалось найти эту волшебную чашу?
Роман хорошо помнил слова преподобного.
– Да нет. Мы знали, что и вы ее ищете, и решили вас… разыграть!
– Я так и подумал, – с каким-то внутренним облегчением произнес он, – а то чаша, чаша Грааля! Да была бы она, разве такая судьба ожидала бы тамплиеров, владей они ею. Ладно! Забудем. Я знаю, зачем ты здесь! – вдруг объявил он.
Но Романа его слова не удивили. Он только сказал:
– Как и договаривались.
– Мы еще договаривались и об… – Он замолчал.
Роман понял:
– Князь тебе сказал, не обидим. Так и будет, – сказано было твердо, убедительно.
– Сейчас полностью обещанное выполнить не могу. Скажу, только по секрету: мы сейчас в Селезии по просьбе местного герцога помогаем ему расширить границы. Те силы, что остались, они в состоянии только напугать литовцев. Что ваш великий князь… отдал богу душу?
– Да, случилось такое несчастье. – Роман не стал хитрить, узнав, что их войска ушли в Силезию. – Но вам надо своего соседа припугнуть. Не скрою, у нас сейчас… ну, как обычно при смене правителя.