Подъехав к Николо-Заразску, князь с высоты холма, гдядя на просторы Оки, увидел на середине реки чьи-то учана.
– Никак ушкуйцы, – сказал кто-то из княжеской стражи.
– Да не… Ето москвичи на учанах. Никак в Орду идуть.
Слова эти принадлежали московскому бегуну Ивану Вельяминову. А оказался он у рязанского князя по договору с Мамаем. Послал тот его подбивать Олега на вражду с Московией. Увидя, как заблестели глаза Олега, добавил:
– Вижу я тама одного московского боярина. Точно, в Орду послан, чеп тя, князь, с двух сторон уничтожить.
Услышав эти слова, князь прикусил губу. Сердце его еще не остыло. Он повернулся и рукоятью плети подозвал старшова.
– Вертайся назад и возьми етих ушкуйцев, – и плетью показал на реку.
Миновав поворот, Кобыла, сидевший впереди, услышал, как шкипер сказал:
– Вона, впереди Переяславль-Рязанский.
Кобыла поднял голову и увидел справа позолоченные церковные купола.
– Никак, нас встречают, – проговорил шкипер, повернувшись к Кобыле.
Тот отвел взгляд от города и глянул на реку. Выстроившись дугой, на них шли несколько десятков ладей. О том, что у сидевших там людей были не очень хорошие замысли, можно было понять, так как все они были вооружены.
– Чего им надо? – спросил Кобыла.
– Скоро узнам, – ответил шкипер каким-то неуверенным голосом.
Кобыла насторожился и посмотрел на Ютона. С ним Кобыла не расстался, покидая Пруссию. Это был верный, готовый отдать за хозяина жизнь работник. Причем он был и отличным воином, умевшим достойно постоять за себя. Ютон был спокоен. Он сидел за веслом, подменив гребца.
– Ютон! – позвал Кобыла его.
Услышав зов, он вернул гребцу весло и подошел, придерживаясь за плечи гребцов, к Кобыле.
– Вишь, – Кобыла кивнул на реку, где к ним приближалась вереница ладей, – если что, добирайся до Москвы. Найдешь князя Пожарского, понял?
– А что будет, Камби… Андрей? – поправившись, спросил он.
Кобыла пожал плечами.
– Я так… на всякий случай.
Случай состоялся. Рязанские лодии, охватив их кольцом, приказали направляться к берегу.
Кобыла мигнул Ютону. Тот вдруг поднялся, вскочил на борт и нырнул в реку. На рязанских лодиях сразу вскочило несколько воинов с луками в руках, тщательно оглядывая речной простор. Они уже садились, посчитав, вероятно, что тот погиб, как кто-то крикнул:
– Да вон он!
Не верилось, что человек так долго может держаться под водой. Но это было так. Все увидели его голову над речной гладью. Пока воины хватали луки, голова исчезла. Кобыла, радостно вздохнув, сел, поняв, что Ютон ушел.
А они причалили к берегу. Их заставили оставить свои лодии и, отобрав оружие, повели в город. Их ждала темница. Кобыла успокаивал своих, говоря, что их приняли за каких-то врагов Рязани. Он встретится с князем, и тот отпустит безобидных московских купцов. Но ни на его требование встретиться с князем, ни сам князь никак не реагировали. Скоро страх начал вкрадываться в их сердца: «Они брошены, никто не придет им на помощь. А рязанцы, помимо того что их ограбили, еще продадут в рабство». А дни бежали за днями.
И вдруг в темнице появился… Иван Вельяминов. Подошел к Кобыле, взял его за бороду:
– Ну ты, пес московский, сказывай, зачем Митька тя в Орду послал.
– Ты мня спутал, я… купец.
– Купец, – ухмыльнулся тот, – подожди, прижгу коленкой, все скажешь, – стегнул плетью и ушел, оставив Кобылу в замешательстве: че делать?
Под вечер в княжеские ворота кто-то несмело постучал. Дворский, командовавший во дворе, посмотрел на ворота, потом сказал кому-то из служак:
– Сходи посмотри!
– Да че смотреть, какой-то попрошага, – буркнул тот.
Но стук повторился. На этот раз он был настойчив.
– Ступай! – грозно приказал дворский.
Тот в сердцах воткнул топор, он тесал бревно, и вразвалку пошел к воротам. Открыв, увидел перед собой чистых кровей оборванца. Голова непокрыта, всколоченные волосы давно не чесаны. Да и взгляд горящих глаз какой-то голодный, как у зверюги.
– Пошел! – замахнулся на него служка и хотел было закрыть ворота.
Но тот подставил ногу.
– Мне нужен князь Пожарский!
Услышав эти слова, к нему подошел сам дворский. Отстранив служку, спросил:
– А зачем те князь?
– Я – от Кобылы. Ему нужна помощь.
После этих слов он взял пришельца за руку и повел за собой. Служка, глядя им вслед, буркнул:
– Ишь ты… – и стал закрывать ворота.
Оставив странного незнакомца на крыльце, дворский вошел вовнутрь. Он быстро вернулся с князем. Хозяин тщательно стал всматриваться в оборванца. Его заросшее лицо все же показалось князю знакомым.
– Ты…
– Я – Ютон, – ответил тот.
– Ютон? От Андрея?
– Да!
Князь в каком-то порыве обнял его.
– Что случилось с Андреем? – спросил он.
И не дожидаясь ответа, взял его за плечи и повел вовнутрь. Привел его прямо… в поварню.
– Есть… поди хошь? – спросил князь.
Тот стыдливо кивнул.
– Ну-ка, девки, накормите етого молодца.
Утолив в какой-то мере голод, Ютон рассказал о случившемся. Пожарский задумался.
– А знаешь что, – он положил ему на колено руку, – поживи-ка ты у мня. Не надо Айни расстраивать. Эй. – Князь повернулся к двери.
Она тотчас открылась, и на пороге стоял дворский.
Он будет жить у мня. Помыть, одеть и… откормить! – последнее слово князь произнес в каком-то веселом тоне. – А мне – коня.
Пожарский тотчас поехал к Дмитрию. Но оказалось, что он уже третий день в отъезде.
– Вроде хотел побывать и в Новгороде, – сообщили ему.
Пожарский постоял в раздумье, потом быстро вышел из княжеских хором, вскочил на коня и, пришпорив его, помчался к себе.
– Ты хде ето был? – видя его суровое выражение лица, тревожным голосом спросила Дарьюшка.
– Кобыла в беде. Я еду ему на помощь.
Больше ничего не стал объяснять, а принялся собираться в дорогу. Вызвав дворского, он приказал подготовить с десяток лучших воинов и послать за Захаром.
Захар, старый его друг, еще по донской жизни, как прилип к нему, так и остался при нем. Князь выделил ему хороший кусок земли, дал деньги на обустройство. Тот оказался хозяйственным мужиком, женился, пошли дети. Но всегда считал Андрея своим старшим другом. Утром, ни свет ни заря, он уже был во дворе Пожарского. Там сборы шли в полную силу. Объяснив в нескольких словах причину его вызова, спросил:
– Захар, я давно тя не беспокоил. Но щас мой друг в опасности. Я еду его спасать. Как ты?
– Я с тобой! – не раздумывая, ответил тот.
А в ночь небольшой, хорошо вооруженный отряд о двуконь покинул Москву.
Глава 27
Давно на Руси было известно, что восток – это туманная даль, где ничего не разглядишь. А не разглядев, не поймешь. Вот пойми их. Мамай испугался Тохтамыша и ждал его нападения. Однако… его не было. И Мамай стал думать, что тот его боится. А это развязывало руки. И тут из этого тумана внезапно выскакивает татарский царевич Арапша, зародившийся в посурских землях.
Эта весть донеслась до Москвы. Вот и поехал Дмитрий собирать войско. Куда нагрянет царевич? Может, это посланец Тохтамыша? Но что-то не чувствовалось, что в Орде царит паника. И Дмитрий подумал, что если царевич осмелится пойти на Русь, то ближе всего на его пути будет нижнегородское княжество. И решил помочь своему тестю.
Долго он стоял на южных границах нижегородских, но царевич как сквозь землю провалился. Великий князь решил вернуться в Москву, оставив часть своего войска. Объединенные силы: московские, нижегородские, владимирские и другие, потолкавшись на одном месте, решили перейти реку Пьяну, чтобы дальше от границы встретить ворога.
Узнав о том, что Арапша где-то далеко на Волчьих Водах, князья и воеводы обрадовались и не то от сильной жары или от радостной вести, но теряли энергию и силы. Одним словом – ослабели. И, предавшись пьянке, хвастались друг перед другом, что один побьет сто татар.
Арапша подкрался, как кошка. Разделив свои силы на пять полков, он внезапно ударил со всех сторон. Разгром был полным. Арапша, не будь дураком, двинулся на Нижний, взял и сжег его, затем захватил Рязань.
Взбешенный Дмитрий собрал войско и отправил его под началом воеводы Свибла. К нему присоединился и нижегородский князь. И они с боями, громя татар, вошли в мордовские земли, где «сотворили пустоту».
Татары, несмотря на разгром на мордовской земле, но ободренные победами Арапши, через год вновь осадили Нижний и снова взяли его. Это был удар по престижу великого князя. А взбодренный Мамай, чтобы проучить самого Дмитрия, отправляет князя Бегича на Московию.
Встреча произошла на берегах реки Вожи. Татары, уверенные в своей силе, как бывало раньше, смело переправились через реку и ринулись на русские полки. Но не все стало, как бывало. Русские полки не дрогнули. Дмитрий бился в центре. Слева князь Пронский Даниил, справа окольничий Тимофей. Отбив несколько вражеских атак, русские перешли в наступление. Татары дрогнули и бросились бежать за реку. Сколько их было перебито, сколько утонуло! Спасла татар ночь да сильный утренний туман. Среди пленных оказался и какой-то беглый русский поп. С отравой. Руки не дошли его сразу допросить, но в темницу бросили.
Узнав о таком разгроме, Мамай был в полной растерянности. Понимая это, Дмитрий направил к нему боярина Кочевина Олешенского. Сын мало отличался от отца. Своей неукротимой настойчивостью, умением преподносить обстоятельства с выгодой для своей стороны, он добился того, что Мамай вынужден был уменьшить дань, которую татары получали при Чанибеке, почти вдвое.
Такая громкая победа Московии не могла не докатиться до границ мечущейся Литвы. Расправившись со своим дядей, который встал на его пути, Ягайло решил отправить вслед за ним и его сына Витовта, своего друга, который столько раз спасал его от отцовского гнева. Ягайло понимал, что, пока будет он жив, ему тот постоянно будет угрожать. И приказал приготовить отраву, которую ему должны дать вместо лекарства: плененный Витовт был сильно болен.