Вот этими старыми отвалами ты и пользуйся. Вода и старатели работали для тебя, приготовили горы легко доступного и очень интересного материала. Золота в них нет или очень мало, — ну, что ж! Ведь не золото или по крайней мере, не одно золото ты ищешь.
Возьми горсть песку из отвала, разравняй его щепкой по гладкому камню и смотри. Я тебе заранее скажу, что больше всего ты увидишь кварцевых песчинок. Они серые и белые, иногда дымчато-коричневого цвета, плохо окатаны, потому что твердые. Увидишь еще такие бурые горошинки, точно скатанные из ржавчины. Это руда железа — бурый железняк. Разбей горошину, в середине найдешь песчинку. Такая руда образуется в стоячих водоемах, а собираться железу вокруг песчинки помогают микроскопические животные. Иногда накапливаются целые толстые слои из одной чистой руды, и вся руда из шариков. Попадутся тебе еще обломки известняка или какого-нибудь сланца, «крестики» ставролита — сростки двух темнокоричневых кристаллов, продолговатые кианиты, похожие формой и цветом на зерна овса, прозрачные, как вода, обломки горного хрусталя — но это уж не везде и не всегда, где густо, а где и совсем пусто.
Разбирать пальцами отвал не стоит. Очень медленно и не добычливо. Еще после дождя интересно осмотреть поверхность отвала: вода смыла мелкие кварцевые песчинки и пыль, наверху лежат самые крупные и тяжелые минералы. Можно часами сидеть на отвале и перебирать камешки.
Для более скорой и верной пробы надо завести ковш и научиться им пользоваться. Ковш самый обыкновенный, каким воду из кадки берут. А вот как им мыть песок, — этому словами трудно научить. Тут надо бы поглядеть. Если близ тебя живет какой-нибудь старатель, попроси его показать. А если старателя не имеется, учись самоуком и делай это так.
Набери полный ковш песку и неси к воде — на берег речки или к большой луже. Присядь на корточки, возьми ковш правой рукой за ручку, а левой за противоположный край и крути ковш вкруговую под самой поверхностью воды. Пусть вода только слегка покрывает песок. Если песок глинистый и в нем много комков, размочи и разомни их пальцами и только после этого крути ковш. Песок станет перемешиваться и всякие прутики, корни, ил, грязь всплывут кверху и вода их унесет. Полетят за край и мелкие легкие песчинки. Скоро в ковше станет полегче, песку останется вдвое меньше.
Тогда держи ковш только одной рукой за ручку и крути побыстрей и поглубже. Смотри, чтобы за край ковша песок не вылетал целыми кусками. Пусть вода уносит только отдельные песчинки, которые держатся сверху. А главное, пусть песок очищается от мелкого, как пыль, ила. Для этого время от времени встряхивай ковш, дергая его в воде вперед и назад. Крупные обломки выбирай пальцами и складывай в сторонку. Еще хорошо несколько раз погрузить ковш глубоко и поднять над водой — это основательно перемешивает остатки.
Когда песку останется горсти две — три, полощи его на другой манер: сгони песок к левому краю, свободный правый подними над водой так, чтобы вода только-только покрывала песок и спокойно води ковш к себе и от себя и в то же время отводи ковш вправо. Песчинки будут все время срываться с края ковша. Встряхивать и тут не забывай, но делай это не в воде, а над водой.
Набери неполный ковш воды, подними его и потряси, чтобы все тяжелое ушло вниз, а там опять смывай легкие кварцевые и сланцевые песчинки. Наконец, останется у тебя в ковше один шлих — тяжелый порошок. Его немного — со спичечную коробку, а то и меньше.
Чаще всего шлих бывает черный — из мельчайших крупинок магнитного железняка. Яркокрасные огоньки в нем — гранаты.
В даче Полевского завода есть гранатовые россыпи, там можно намывать почти чистый красный шлих — сплошь из зерен граната.
В шлихе остаются и кусочки покрупнее — это наверняка что-нибудь интересное.
Свинцовый блеск серебристым кубиком.
Серный колчедан — тоже кубик, но желтый и со штрихами на гранях.
Кристалл циркона — это драгоценный камень цвета крепкого чая.
Турмалины — чаще всего черный, реже зеленый и красный.
Рутил — полупрозрачный вишневый столбик.
При удаче попадет чешуйка золота или серые зернышки платины и осмистого иридия.
И очень редко, так редко, что эта находка на всю жизнь запомнится, — увидишь в шлихе алый рубин или васильковый сапфир. Их находят в россыпях по речкам Режевского района.
Шлихи следует собирать и хранить в своей коллекции. Лучше всего их сберегать в стеклянных пробирках (из-под лекарств, например), но за неимением пробирок можно держать и в бумажных конвертиках. Бумагу выбирай плотную и делай из нее капсюли вроде тех, в каких дают из аптеки порошки, только побольше величиной. К каждой пробирке, конечно, нужна этикетка, чтоб знать из какого отвала получен шлих.
Если тебя не удовлетворит разведка старых отвалов и захочется попытать силы в поисках еще неоткрытых россыпей, то ковш окажет тебе еще больше услуг.
Ищи россыпь среди долин с пологими склонами, вблизи низких, сильно размытых и сглаженных гор. Обнажения изверженных коренных (неразрушенных) пород, особенно пород с жилами, дают надежду на богатую россыпь. Добраться до нее поможет лопата. Почвенный слой и нанос последних лет (может быть сотен лет даже) бывают иногда невелики и метровая закопушка уже попадает вроссыпь. А дальше слово предоставляется ковшу.
В ковше видны гальки рудного кварца, желтоватого и изъеденного. Шлих состоит из магнетита.
Этих признаков достаточно, чтобы ждать в следующем ковше золото.
Гальки темного цвета — не кварц, не гранит, не сланец. Шлих из черного порошка, но не магнитен, не дает «бородки» вокруг концов магнита (вместо магнита-подковки можно использовать перочинный нож, стоит только заранее намагнитить его лезвие).
Черный порошок — это, наверно, хромит, спутник платины. А темная галька — дунитовая порода, тоже хороший признак платиноносной россыпи.
Ковш выловил сразу компанию минералов корунда, топаза и граната.
Делаем вывод: где-то размыт контакт с известняками.
Но где? — трудно решить. Минералы могли прибыть издалека.
А вот попал в ковш кристаллик фиолетового цвета. Прозрачный и хорошей сохранности. Судя по цвету — это, или аметист или флюорит. Кончиком перочинного ножа царапается легко, значит, твердость небольшая. Выходит, не аметист.
В конце книги, в «Описании минералов», узнаем, что твердость флюорита 4. Как раз подходит.
В том же «Описании» сказано еще, что флюориты родятся в жилах. И хоть нигде кругом не видно пород с жилами, мы уверены, что поблизости скрыт (наносами) выход таких пород.
А почему поблизости?
Да камень не потерт, не оглажен, хотя и мягкий. Если бы путешествовал издалека, от него бы ничего не осталось. Даже такие твердые минералы, как топаз, и то за длинную дорогу в песках превращаются в окатыши.
А флюорит мягче даже кварца.
И вот участок становится особенно интересным для разведчика.
Хочется проверить свои выводы и на основании находки одного кристаллика выследить хитро запрятанные жилы.
Окаменелая жизнь
Сейчас, когда я пишу эти слова, на столе передо мной лежит одна находка из песков Южного Урала. Это обломок кремня — минерала совсем не редкого. Он стал для меня интересен с той минуты, как я разглядел на нем следы оббивки. Кремень обделан со всех сторон, так что получился острый наконечник не то копья, не то стрелы.
Попал он мне в ковш при таких обстоятельствах. Был я на разведке вместе с Филаретом Паншиным, старым старателем. Копали мы закопушки на полянах в сосновом лесу и Филарет учил меня различать слои. Сам-то он наперед знал все, что попадется.
— Это вот сверху нанос — «трунда». В нем ничего путного не бывает. Один только раз нашел я золото прямо под дерном. Ну, то «поддерник», особая статья. Дальше глины идут, тоже пустые. Теперь бы «бузге» быть с речником, да вишь нету — прямо песок. Песочку мы и помоем, в нем главная суть. А еще ниже «дресва» пойдет и уж до самого «Урала».
«Уралом» называл он гранит в коренном залегании.
Сделали мы закопушку метра в полтора. Филарет набрал песку в ковш да в мешок и пошел к речке мыть. Я остался копать дальше. Через полчаса Филарет вернулся смущенный.
— Нету золота и знаков. А вот минерал какой-то незнакомый. — И подал мне три ноздреватых зеленых обломка.
Я их вертел, вертел — сомнений не осталось.
— Это, — говорю, — шлак. Видно здесь заводик был железный или печь плавильная.
— Какой там заводик. Испокон веку кругом заводов не было. Да ведь и брал-то я песок из целика. Как туда шлаку попасть.
Целиком зовется древний нетронутый пласт россыпи. Все, что в целике содержится, попало в него не позднее того времени, когда образовался сам пласт.
Я подивился чудной находке, но объяснить ее никак не смог.
Пришла моя очередь мыть песок. Взял я его из того же слоя, из целика. В первом же шлихе попался кремневый наконечник.
— Это что еще такое в твоем «целике» нашлось? — спросил я у Филарета.
Но кремень старателя не удивил. Он даже не поверил, что камень обработан человеком.
— Да погляди, как тонко оббито.
— Пошто оббито… Само так получилось. Камни всякие бывают. На огороде тоже вот, случается, картошка уродится — совсем человек: с ногами, с руками, с головой. Тоже скажешь — кем-то сработана? А целик, видать, испоганенный. Потому в нем и золота нет.
Я увез наконечник с собой и сравнивал его с изделиями людей каменного века, что хранятся в музеях. Из сравнения выходило, что наконечник сделан десять тысяч лет назад, самое близкое, — когда люди не умели еще шлифовать своих каменных поделок. То же мне сказали знающие люди.
Шлакам никто об’яснения не дал. Я думаю, что в тех местах были когда-то у башкир печи для плавки железной руды. Это еще до прихода русских, лет триста, четыреста назад.
А вот почему шлаки и наконечник лежали в одном слое — непонятно. Во всяком случае «целик» был не целик, а молодой нанос. И обеими находками следует заняться не геологу, а археологу или историку.