— А Хорькова в этой шляпке на улицу вышла.
— И чего нам теперь делать? — растерянно спросил практикант.
— Езжай за ней. Не здесь же торчать.
«Мерседес» покатил по направлению к Неве.
Следом за ним покатил «уазик».
… А в это же самое время (точнее — немного: пораньше) Григорий Молодцов чуть было не отправился на тот свет. Крючковатые пальцы с силой сжимали его горло. Перед глазами Суперопера поплыли оранжевые круги.
Собрав в кулак всю свою стальную волю; Молодцов врезал этим кулаком Карягину в челюсть. Карягин отлетел к стене. Несмотря на то что стена была обита толстым войлоком, он потерял сознание. Такой силы был молодцовский удар.
В палату вбежали главврач Сидоров и охранник Толик.
— Я же вас предупреждал! — закричал Сидоров.
— Все в порядке. — Суперопер помассировал шею. — Вы можете идти.
— Но, Григорий Евграфыч… — запротестовал главврач.
— Идите, идите. Я хочу поговорить с ним с глазу на глаз.
Сидоров с Толиком ушли. Молодцов подошел к Карягину и похлопал его по щекам.
— М-м-м, — замычал Карягин, понемногу приходя в сознание.
— Вставай, приятель, — сказал Суперопер. — Хватит валяться.
Карягин встал.
— Мама! — так и ахнул он, взглянув на Молодцова. — Мамочка!..
— Какая я тебе «мамочка»?
Карягин разразился идиотским смехом:
— Помнишь, мама, ты меня из роддома несла. И пить захотела. Наклонилась над колодцем, а я у тебя из подола выпал. Прямо в колодец.
Суперопер усмехнулся:
— Лучше расскажи, Аркаша, как ты гвозди жарил.
Карягин облизнулся:
— Я так люблю жареные гвозди. Это мое самое любимое лакомство. Жареные гвозди с молоком. С черным молоком. — Он вдруг взревел на всю палату: — Хочу черного молока!!! Дайте мне черного молока!!!
И в этот момент у Григория Молодцова сработала его знаменитая интуиция. «А чем черт не шутит, — подумал Суперопер. — Надо попробовать».
Он подошел вплотную к орущему во все горло Карягину и тихонько прошептал тому на ухо:
— Я от Кукарекина.
В палате мгновенно наступила тишина. Карягин кинул быстрый взгляд на зарешеченное окошко, проверяя — никто не подслушивает? И тоже прошептал:
— Что он просил передать?
Суперопер достал портсигар и неторопливо закурил папироску.
— Он просил передать тебе привет, Аркаша.
Карягин с силой ударил кулаком в войлочную стену.
— Вот черт! Так и знал, что этим все кончится! Говорил же ему: «Не доведет тебя до добра страсть к деньгам».
— Кому говорил?
— Да Кукарекину… Вы ведь Григорий Евграфыч Молодцов, не так ли?
— Совершенно верно.
— Я вас по телевизору видел. В передаче «Криминал».
— Ближе к делу, Карягин. Где вы познакомились с Кукарекиным?
— В детском садике.
— Опять дурака валяете?
— Правда, в детском саду. Мы с ним друзья детства… Поверьте, Григорий Евграфыч, я бы ни за что на это не пошел. Но все так совпало. Меня из театра уволили…
— Из какого театра?
— Из Большого драматического… Я актер, — пояснил Карягин. — Деньги кончились. Другую работу не нашел. А тут Кукарекин и предложил: «Аркадий, хочешь подзаработать?» «Конечно, хочу, — отвечаю. — А сколько?» «Миллион долларов», — говорит. Я прямо обалдел. А он мне: «Надо одного типа облапошить…»
— Дзюбинского? — догадался Сyпeponep.
— Да, его. Этот Дзюбинский работает в банке «Северная Пальмира» и имеет доступ к банковской компьютерной системе. А Кукарекин сделал такую штуку, которая может снимать деньги с одного счета и переводить на другой…
— О микропроцессоре можете не рассказывать. Я в курсе. Расскажите лучше, в чем заключалась ваша задача?
— Я должен был изображать из себя компьютерного гения, такого, знаете, не от мира сего. Которого не интересуют ни деньги, ни слава… Ему б только всякие технические задачи решать, связанные с компьютером. Кукарекни целый месяц меня натаскивал, объяснял, что такое файлы, интерфейсы и прочая ерунда… А знакомая Кукарекина…
— Снегирева?
— Да, Снегирева… Она должна была подкинуть Дзюбинскому идею насчет перевода денег. Что, мол, есть один лопух, который соберет вручную микропроцессор и за это ничего не потребует. А после его можно в сумасшедший дом упрятать, чтоб он случайно не проболтался. Дзюбинский клюнул на эту удочку и пришел со мной знакомиться. Я засыпал его компьютерными терминами, и он поверил, что перед ним настоящий ученый-компьютерщик.
Григорий Молодцов как всегда все понял с полусловам.
— Ясненько… Вы отдали Дзюбинскому микропроцессор, он поставил его в банковскую компьютерную систему и теперь ждет, когда в банк поступят деньги из Международного валютного фонда. Верно, Карягин?
— Верно. Он и не подозревает, что его надули.
— Каким образом?
— Кукарекин замаскировал пульт под электронную записную книжку. Так вот, я отдал Дзюбинскому не пульт, а обычную записную книжку.
— И он ничего не заподозрил?
— Конечно, нет. Пульт работает как записная книжка и становится пультом только тогда, когда в него вводится код. А код нужно ввести сразу перед переводом денег.
— Другими словами, когда в банк уже поступят средства из Международного валютного фонда…
Карягин кивнул.
— Да, ловкое мошенничество, — признал Суперопер. — Значит, вы получили бы миллион долларов, Кукарекин и Снегирева — остальные 199 миллионов, а Дзюбинский — шиш с маслом.
— Теперь мы все получим шиш с маслом, — угрюмо сказал Карягин.
— И еще тюремный срок, — добавил Молодцов.
— Мне-то за что срок? — закричал актер. — Я же вам все рассказал!.. А чистосердечное признание смягчает вину…
— А за покушение на мою жизнь, Аркаша.
— Да я же артист, Григорий Евграфыч. Я просто в роль вошел!.. Неужели вы думаете, что я хотел вас задушить?!
— Об этом мы после потолкуем. А сейчас скажите, где живет Кукарекни?
— На Большой Морской. Недалеко от Поцелуева моста. — Карягин назвал адрес.
— Как он выглядит?
— Невысокого роста. Лысоватый.
— Особые приметы имеются? Шрамы, родинки, бородавки, татуировки…
— Есть родинка на подбородке. Вот здесь, слева, — показал Карягин на свой подбородок.
— Ладненько, Аркаша, мне пора двигать. А ты поиграй еще немного роль сумасшедшего. У тебя это неплохо получается. Пока. Увидимся. — И Суперопер вышел из палаты.
— Закрывай, — сказал он Толику.
Охранник закрыл дверь на ключ.
— Ну что, поговорили? — спросил он у Молодцова.
— Поговорили.
— Да-а, — меланхолично протянул Толи к. — Ума нет — считай калека…
— Это точно, — согласился Суперопер и, выйдя из больницы, отправился на Большую Морскую.
Глава XVI ЧЕЛОВЕК БЕЗ ГОЛОВЫ
Когда Григорий Молодцов спрыгнул с подножки трамвая, то первым, кто бросился ему в глаза, был невысокий лысоватый мужчина с родинкой на подбородке. «Кукарекин!» — пронеслось в мозгу Суперопера. Мужчина садился в бежевый «Бьюик». Молодцов подозвал такси.
— Куда едем, шеф? — спросил таксист.
— Гони вон за той тачкой, — приказал Суперопер.
…«Бьюик» проехал набережную Крюкова канала, потом Английскую набережную, затем Адмиралтейскую, далее Дворцовую…
Набережные только успевали отскакивать.
— Ты что, парень, из братвы? — поинтересовался таксист.
— Почему из братвы?
— Ну раз следишь за кем-то.
Молодцов рассмеялся:
— Нет, приятель, я из угрозыска.
— Понятно. А в той тачке кто едет? Убийца?
— Нет. Обыкновенный ворюга.
— А-а, — разочарованно сказал таксист. — Я-то думал, мы маньяка-убийцу преследуем.
Кукарекин переехал Литейный мост и опять погнал вдоль Невы, по Пироговской набережной. Доехав до Гренадерского моста, он остановился.
— Гляди, твои коллеги, — показал таксист.
Молодцов посмотрел и увидел свой милицейский «уазик». А в нем, разумеется, Димку с Чайниковым.
— Тормозни рядом с ними.
Таксист тормознул.
Суперопер расплатился и пересел в «уазик».
Чайников с Димкой вытаращили глаза:
— Григорий Евграфыч…
— Папа…
— Что вы тут делаете?! — накинулся на них Суперопер. — Я же вам приказал на Тверскую ехать!
— Мы и поехали, — начал оправдываться Димка, — а потом… — И он в двух словах объяснил ситуацию.
— Ясненько. — Молодцов, тоже в двух словах, рассказал, каким образом он очутился у Гренадерского моста.
— Выходит, Кукарекин и Хорькова знакомы, — сказал практикант.
— Да, любопытный поворот событий. — Суперопер достал из «бардачка» морской бинокль и поднес его к глазам.
Гренадерский мост был закрыт на ремонт. Прямо на дороге лежали кучи песка и щебня. Тут и там располагались вагончики ремонтников. Но самих рабочих почему-то не было видно.
Хорькова с Кукарекиным стояли у бетономешалки и о чем-то разговаривали. Кукарекин держал черный кейс.
— Шура, вруби, приемник, — распорядился Суперопер не отнимая от глаз бинокля. — Сейчас послушаем, о чем они секретничают.
— Есть, Григорий Евграфыч!
В динамике зазвучали голоса.
— Пойдемте на мост, — сказала Хорькова. — Там нам никто не помешает.
— А вы читать умеете? — Кукарекин показал на большой плакат. На плакате было написано:
«ПРОХОД ПО МОСТУ СТРОГО ВОСПРЕЩЕН! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!»
Хорькова рассмеялась.
— Боитесь упасть в воду и промочить ноги?
— А вы не боитесь?
— Нет, не боюсь.
— Тогда идемте. — Они пошли на мост.
— Надеюсь, вы не забыли захватить с собой пульт? — спросил Кукарекин.
— Не забыла. А вы деньги принесли?
— Да. Они у меня в кейсе.
— Пятьдесят тысяч долларов? — Кукарекин кивнул.
Они дошли до середины моста и остановились.
— Мы похожи на влюбленную парочку, — сказала Хорькова. — Вы не находите?
— Не заговаривайте мне зубы, мадам, — резко ответил Кукарекин. — Лучше расскажите, как вы ухитрились украсть у Дзюбинского пульт.
— Я поменяла его на электронную записную книжку. Дзюбинский ничего не заметил. Поэтому ваш звонок был для меня большим сюрпризом. Как вы догадались, что пульт у меня?